Люди этого уровня никогда не откровенничают с прессой. Они привыкли молчать.
Полковник Евгений Родионов отдал знаменитой “девятке” — Девятому управлению КГБ, занимавшемуся охраной первых лиц страны, — 35 лет. В разное время он непосредственно сопровождал Брежнева, Косыгина, Гречко, Машерова, Полянского, Шеварднадзе...
Организовывал службу охраны в постамериканском Вьетнаме, Южном Йемене, Эфиопии, Индии. Именно на нем лежала безопасность переговоров глав государств по ОСВ и ОСВ-2 в Австрии.
В Кремль Евгений Родионов пришел в 54-м году. Уволился в 87-м, вернувшись из Афгана, где отвечал за жизнь президента Наджибуллы.
Впрочем, как известно, на пенсию из спецслужб не уходят — это занятие пожизненное.
Есть история официальная — известная по учебникам и новостям.
Есть протокольная. Есть закулисная. Есть — из анекдотов. Но та, что видна из-за спины охраняемого объекта, редко становится достоянием гласности.
— Например, хорошо известен факт неудавшегося покушения на Брежнева в 79-м году, когда в кортеж генсека возле Боровицких ворот стрелял некий сумасшедший по фамилии Ивлеев, — усмехается Евгений Дмитриевич. — Но правда в том, что Леонида Ильича в тот момент в машине вообще не было. Он поехал другим путем, по набережной, и уже находился в своем кабинете на Старой площади.
Ошибки и ЧП личной охраны политиков — почти всегда за кадром. Даже когда проколываются конкуренты. Например, история о том, как Брежнев на глазах американских бодигардов “украл” их президента Никсона, оставалась тайной “девятки” больше тридцати лет.
“Киднеппинг” по-советски
В 72-м году в СССР прибыл президент Никсон. Уже случился Карибский кризис, и выстрел в Далласе оборвал жизнь Джона Кеннеди. Но для самого Никсона еще не настал его личный Уотергейт.
— Двести человек президентской охраны поселили в “России”, — вспоминает Евгений Родионов. — С советской стороны в охрану президента входило всего восемь офицеров, в том числе и я. Американцы — известные показушники: рация в ухе и бегут рядом с автомобилем первого лица, или на подножках висят. Зачем, спрашивается? Но у них, как я знаю, тогда не было организации, которая занималась бы только охраной политиков. Лидеров оберегали спецы, набранные из охран различных финансовых учреждений, — не особо подготовленные ребята.
Встреча глав государств проходила в Большом Кремлевском дворце. Во время перерыва гости отдыхали в зале Президиума Верховного Совета. Здесь же находился замаскированный под дверь лифт для членов Политбюро — крошечная кабинка для трех человек.
— Хочешь покажу тебе свой новый кабинет — здесь недалеко, две минуты на машине?.. — неожиданно спросил Леонид Ильич у Никсона.
— Йес! — ответил американский лидер. Генсек подтолкнул его в лифт под локоток, туда же втиснулся начальник брежневской охраны.
Двери закрылись. Охранники президента заметались, побежали во двор, перепрыгивая через ступеньки. Когда выскочили, Брежнева с Никсоном след простыл.
— Американский глава находился без “лички” целых десять минут. И это во враждебной ему коммунистической Москве! Да его охрану чуть кондрашка не хватила, — смеется полковник Родионов. — Но замечу, что урок президентские секьюрити не усвоили: через день Брежнев второй раз “украл” Никсона.
На Москве-реке, в районе Рублевки, где на волнах покачивались катера на воздушных подушках, Леонид Ильич снова подтолкнул Никсона в бок: “Поехали на катере покатаемся?” — “Йес!”
Шокированная охрана наблюдала за “белеющим парусом” с президентами, стоя на берегу.
По словам офицера “девятки”, охранять Брежнева было легко. Меж собой охранники звали его просто по имени.
— Мы Леню уважали. Он в 60-е годы красивый был, свежий, горячий, — говорит Евгений Дмитриевич. — Я работал сотрудником охраны на его даче в Заречье: он жил в скромном деревянном доме. Дочка Галина поздно возвращалась, обычно навеселе. Идешь к ней навстречу через лес, в темноте. Она туфли снимет и босиком бежит: “Только папе не говорите, во сколько я пришла!..” Очень она своего папу берегла.
Первая леди Виктория Петровна мариновала в бочках очень острые огурцы и помидоры, как любил генсек, и угощала ими домочадцев и сотрудников. “Почему вы яблоки в саду не едите? Они же сгниют”, — упрекала она охранников.
— Зинаида Вячеславовна, местный агроном, помогала Виктории Петровне делать соленья, а я уж у нее рецепты перенял — отличные получаются помидоры: шкурку снимешь, а сок не вытекает, — вспоминает Родионов.
Тихое это было время, теплое, домашнее. Брежнев выгуливал любимого пса Тумана, которого ему подарили пограничники. Чурбанов с женой Галиной нередко приглашали охрану выпить. Отказаться было нельзя.
— Когда Леня заболел, тяжеловато стало. Последние годы Рябенко — он был начальником брежневской “лички”, отличный, кстати, мужик — всегда носил шприц с лекарством наготове, мне об этом рассказывали, — продолжает Родионов. — Ведь что такое личная охрана? Это и няньки-мамки, и медсестры. Помню, Козлов, охранник Ворошилова, своего подопечного на заседания Верховного Совета по лестнице вообще тащил на руках. Климент Ефремович тогда уже старенький был... Удивительно, но советские руководители относились к нам как к равным — не как к обслуге. Помню, в Доме правительственных приемов была свадьба у Вали Терешковой. Так когда гости и молодые уже разошлись, нас потом всех отдельно собрали в этом же банкетном зале и дали выпить.
Куда ж ты, Федя?
Случайные люди в Девятое управление не попадали. Их подбирали из определенных областей: Тамбовской, Ленинградской, Свердловской. Смотрели и на родословную.
Отец Евгения Родионова, офицер НКВД, работал личным водителем-охранником у Мичурина — того самого знаменитого садовода.
— Я родился в 35-м году, в Сталинграде, — вспоминает Евгений Дмитриевич. — Во время войны семья переехала в Тамбовскую область, под Моршанск, в деревню Карели.
В октябре 54-го Евгения Родионова призвали в армию. Но не в подводники на Северный флот — как он мечтал. В Москву. Сойдя с поезда, новобранец дезертировал.
— Погулял я по столице, зоопарк посмотрел — тут меня и накрыли, но не наказали, простили, — рассказывает полковник КГБ. — После курса молодого бойца меня отобрали в полк по охране Кремля, хоть я самый маленький был — всего 182 см ростом.
В послевоенные годы нормальных мужиков в стране не хватало. Каждую субботу интеллигентные москвички караулили плечистых охранников — едва те выходили в увольнение.
Женщины писали коменданту Кремля: “Познакомьте меня с кремлевским солдатиком, очень хочется родить здорового ребенка!”
Евгений Родионов стал первым рядовым в истории Кремля, которому присвоили звание старшины еще до окончания срочной службы. Он окончил школу сержантов и остался на сверхсрочную. Поселили его с видом на Красную площадь. В паспорте поставили штамп: “Кремль. Улица Коммунистическая, дом 2”. В этой пятикомнатной квартире прежде жил Каганович.
— Одно название — пять комнат, а на самом деле в каждом закутке умещались только по две кровати и тумбочки, — рассказывает Евгений Дмитриевич. — А бывший хозяин “хором” после смерти вождя переехал в особняк на Воробьевы горы.
До 54-го года Кремль был закрыт, потом его сделали достоянием народа. Так что молодому старшине приходилось негласно следить за гражданами, которые шли на экскурсии, и пресекать нежелательные действия с их стороны. — Нередко приходили совсем сумасшедшие : “Я — Ленин!” — заявлял один такой тип. Но серьезных ЧП, скажу честно, не было ни разу.
В 58-м году Родионова с товарищами из Кремля уволили — всех за проступок одного: коллега напился и разгуливал по охраняемому объекту с гармошкой. Евгений устроился на завод слесарем-сборщиком крылатых ракет.
— Здесь я и познакомился со своей будущей женой Машей, — рассказывает Евгений Дмитриевич.
Год спустя пришло письмо “с самого верху”: его пригласили на собеседование в комендатуру по охране руководителей партии и правительства. Создавалась легендарная “девятка”, и партии нужны были проверенные кадры.
Родионов окончил Высшую школу КГБ: это было необходимо для дальнейшей карьеры. Осенью 64-го его хотели поставить в “личку” к самому Хрущеву.
— Но объявили боевую тревогу. Председатель Президиума Верховного Совета Подгорный объяснил, что проходит пленум, на нем решается судьба партии, а на самом деле там снимали Никиту Сергеевича, — утверждает Евгений Дмитриевич. — Нас, сотрудников “девятки”, во избежание эксцессов посадили в отдельную комнату, и мы просто резались в домино.
Первое время Евгения Родионова не прикрепляли ни к кому из членов Политбюро — он находился в так называемом резерве, выполнял разные задачи, набирался опыта. Довелось ему в ту пору охранять и иностранных лидеров. С ними, кстати, было еще сложнее, чем с нашими, — многие, пройдя тяготы революционной борьбы, не желали подчиняться каким-то охранникам.
— Как-то в Воронеже Фидель Кастро вылез из нашей машины, хотя это и запрещено было, и в народ пошел, — рассказывает Родионов. — Жители рвут его на части, кричат: “Федя! Федя!” — мы следом прорываемся по приказу Косыгина. Смотрю, кубинец испуганно оглядывается на нас: понял, видимо, как слепа и беспощадна народная любовь.
Замочить в туалете Хусейна
График поездок у кремлевских деятелей был плотный. Второй человек в СССР, Председатель Совета Министров Алексей Косыгин, должен был за несколько дней облететь Эфиопию, Индию и Йемен.
Евгений Родионов организовывал охрану этого визита.
— В Йемене Косыгину стало плохо, но ему там вручали орден, и отбыть раньше срока он не мог, — говорит Евгений Дмитриевич. — Обратно мы летели через Бомбей, и по просьбе Алексея Николаевича заехали в гости к знаменитому художнику Святославу Рериху. Нас сопровождал советский консул из города Мадраса. Рерих был рад. Верующий дядечка, постоянно молился и предлагал обнять баобаб. Тогда, как он говорил, мы проживем сто лет — конечно, больного Косыгина это обрадовало. А я решил над художником подшутить. “Господин Рерих, — спрашиваю, — есть ли у вас родственники в СССР?” Тот растерянно отвечает, что есть, живут на улице Горького. “А давайте при помощи неба мы им позвоним?” — и набираю номер по спутниковой связи. Но художник почему-то испугался меня и не стал разговаривать с Москвой.
Во время зарубежных поездок в южные страны больших политиков приходилось уговаривать не совать в рот что попало.
— Мы сами привыкшие, выпьем водки — и желудок не болит. А Шеварднадзе однажды в Индии едва не отравился. Он очень упрямый, вспыльчивый, хотел съесть курицу “чика-чика” с красным перцем, которую приготовили на местной, гнилой воде, — вспоминает Родионов.
Впрочем, сейчас он уже не уверен в том, что Эдуарда Амбросиевича стоило тогда так настойчиво спасать...
Но иногда в ЧП были виноваты не только высокопоставленные гости, но и хозяева.
…В феврале 74-го года министр обороны Андрей Гречко прилетел в Ирак к Саддаму Хусейну по “коммерческим вопросам” — торговать вооружением. Ведь в СССР выпускали каждые десять минут по танку. Девать такое количество техники было некуда. Экономный Гречко еще при Хрущеве загнал машины в степи Казахстана — авось когда-нибудь пригодятся.
И не прогадал. Саддам Хусейн, молодой и амбициозный, попросил ему этот металлолом продать: “Я хочу купить каждому солдату по танку. Общая сумма сделки — 500 миллионов долларов. Плачу наличными!”
— Мы проверили покои во дворце президента в Багдаде, в которых должен был жить приехавший в Ирак Гречко. Поискали “жучки”, попрыгали на кровати — ее для министра заказывали нестандартную: он же под два метра ростом был. Даже дернули шнур толчка в туалете — все в полном порядке, — рассказывает Евгений Родионов. — Но когда Андрей Антонович в парадном обмундировании вошел в уборную, вдруг раздался страшный грохот. Открываем дверь, а минобороны стоит весь осыпанный штукатуркой, бровь рассечена, в потолке дырка. Что такое? Оказалось, что никакой диверсии — просто ливневые дожди размыли крышу дворца, а местный патруль наверху случайно ее продавил.
Работа с министром обороны — пожалуй, одно из самых ярких воспоминаний Родионова. Впервые он предстал перед Гречко 3 мая 73-го года, в парадной гэбешной форме. “Больше ее не надевай. А то мне кажется, будто ты меня арестовывать явился”, — добродушно предупредил министр своего нового охранника.
“Ты вошел в мою семью. Так что веди себя соответственно — и, пожалуйста, найди с домочадцами общий язык”, — поставил Гречко свое главное условие.
— У него домашние — сплошь женщины, семь штук! Жена, две дочери, внучки, так что невольно приходилось быть дипломатом, — усмехается Евгений Дмитриевич. — Сами понимаете, тут и интриги, и наговоры, и пожелания “не по уставу”: “Евгений, у нас кофе закончился!” Откажешь — папе пожалуются. Как-то прибегает одна из дочек в слезах: “У меня машину угнали!” Позже выяснилось, что сама же ее разбила и бросила, чтобы отец не ругал. Жалко их все же было: как птички в золотой клетке, мучились от скуки. “Евгений, есть ли у нас возможность дать девочкам к празднику по 200 рублей?” — говорил Гречко, ведь я у него в семье и за финансы отвечал.
После смерти министра обороны его близкие узнали, что такое жизнь простого советского человека. Вдову Гречко, Клавдию Владимировну, домашние буквально носили на руках: у нее единственной в семье сохранялись министерские льготы.
В конце 70-х годов офицеры “девятки” одними из первых начали понимать, что перемены в стране неизбежны. В кулуарах сотрудники хватались за голову: “Кто же управляет страной?!” Брежнев дряхлел. Его ближайшие соратники — тоже. Первые лица страны уезжали с работы в пять часов вечера. Жизнь на одной шестой суши замерла.
— В 70-е годы мне довелось руководить охраной так называемой правительственной ветки метро, по которой должны были в случае ЧП эвакуировать первых лиц и тело Ленина, — говорит Евгений Родионов. — Так вот, на учебные тревоги члены Политбюро даже не спускались вниз. В тренировках участвовали только члены ЦК с валидолом и макет мумии.
Не наши это ребята!
Я говорю Евгению Дмитриевичу, что он обязательно должен написать книжку. Ведь то время, та эпоха уже безвозвратно ушли.
— Вы думаете, это кому-нибудь еще интересно? — сомневается Родионов. — Мне кажется, у молодежи сейчас другие заботы...
Что ж, прошлое нельзя вернуть. На его ошибках нельзя ничему научиться. Но и забывать его тоже нельзя, а тем более — без конца перекраивать, как у нас.
Новые политики смещают акценты “под себя”, как им удобно — и только старые охранники, невольные участники великих событий, помнят, как и что было на самом деле.
...В 84-м году Евгений Родионов вместе с женой уехал в Кабул выполнять интернациональный долг. Это было вроде как понижение — хотя, с другой стороны, началась настоящая боевая жизнь.
Родионову поставили задачу организовать охрану тогдашнего афганского президента Бабрака Кармаля, тихого и спокойного человечка, который никогда не выезжал за пределы дворца Захир-шаха.
“Бабрак умер своей смертью, в Москве, на Ленинском проспекте. Потом наши поставили управлять страной Наджибуллу, с которым мне и пришлось плотно работать, ездить по стране, — говорит Евгений Дмитриевич. — В СССР прекрасно понимали, что из Афгана в скором будущем надо уходить, поэтому нужно по максимуму там закрепиться. Наджибулла был сильным мужиком и очень правильным, хотя гибель его, когда пришли талибы, была ужасной. Президента повесили во дворце вместе с его братом Шахпуром Ахмадзи, начальником службы безопасности, тоже моим хорошим знакомым”.
На афганских фотографиях рядом с Евгением Родионовым усатый майор со знакомым лицом — молодой Руслан Аушев.
К нему, в показной батальон, Евгений Дмитриевич привозил официальные афганские делегации, чтобы продемонстрировать, как нужно ходить строевым шагом. “Внимание начальство уделяло только маршировке, муштре, а наши солдатики уходили в горы на задание — и про них просто-напросто забывали, такая была война”, — переживает Родионов.
По его мнению, многие российские беды пришли именно оттуда — с выжженной афганской земли. “На дисциплину в советской армии уже никто внимания не обращал. Наркотики, дедовщина, воровство. Оружием торговали в открытую. Когда я узнал, что Пашка Грачев министром обороны стал, — просто сел: мы ж к нему с высокими гостями постоянно приезжали в баньке париться, он тогда десантной дивизией командовал...”
В Россию Евгений Родионов вернулся в 87-м году. В никуда, в чужую страну. Охрану Горбачева и его жены возглавляли новые люди — не ниже генералов КГБ, хотя раньше на этих должностях стояли более легкие на подъем полковники и подполковники. “Везде стали двигать своих людей, родственников, земляков. Это стало главным в карьере — непрофессионализм. Такое положение дел, увы, сохраняется нередко и поныне. Хотя для работы это и не есть хорошо. Та же горбачевская охрана — помните? — закончила Форосом, — вздыхает Родионов. — Многие мои подчиненные, тот же Александр Коржаков, в конце 80-х попали в немилость: они же Ельцина с днем рождения, когда он был в опале, поздравляли. Но в конце концов для них все закончилось хорошо. А для страны — не уверен, потому что десять лет спецслужбы были в хаосе...”
Пришла в упадок и знаменитая “девятка”. Опытные спецы устраивались в коммерческие структуры, шли на службу к олигархам. Сам Евгений Дмитриевич несколько лет проработал оперативным дежурным у Потанина.
Но он всегда надеялся, что время смуты пройдет. И опыт его коллег окажется востребованным.
Сейчас Евгений Дмитриевич Родионов изредка заглядывает в Кремль — по приглашению. Связи остались.
“Теперь в “личке” постоянно используют суперсовременную технику — берут пример с американцев, верят, что она не подведет, — считает Евгений Родионов. — Мы же надеялись прежде всего на себя: перед каждым визитом разведывали оперативную обстановку на месте, высылали, если надо, оперативную группу, если надо, под различными предлогами всех подозрительных типов из города убирали. ЦК КПСС нас всегда слушался — однажды Брежневу даже в Индию поездку отложили, потому что мы не ручались полностью за его безопасность!”
У сегодняшней “девятки” “охраняемых объектов” стало гораздо меньше. Раньше сопровождали каждого члена Политбюро — теперь только первых лиц: Фрадкова, Иванова, Миронова и т.п. “Некоторых охранников я узнаю — эти ребята при мне начинали”, — гордится полковник КГБ. Вот только прежний способ сопровождения — “вилкой”, когда три охранника следовали в отдалении, — у современных политиков непопулярен. Сейчас охрана все чаще берет “объект” в плотное кольцо, закрывая его от народа.
Но кое-что из старых методов еще используется. До сих пор во все поездки российские охранники везут из дома для главы государства заранее проверенные машины — пять штук на выбор, в зависимости от страны. Садиться в чужой автомобиль ни в коем случае нельзя.
“У меня однажды был случай: командующий Дальневосточным округом маршал Петров пытался посадить Гречко в свою машину, я не разрешил командующему командовать, — вспоминает Евгений Родионов. — И Гречко меня понял: я же все-таки за его жизнь отвечал. Тем более что машина маршала по дороге заглохла и не приехала...”
Но сейчас, видимо, полномочия у личной охраны уже не те. Известно, что наш рисковый президент не слушает ничьих советов и всегда поступает по-своему.
Во время последней встречи “восьмерки” Путин пересел к “другу Бушу” в его открытую тарантайку. А уж про давнишний полет в Чечню на истребителе вдвоем с пилотом и говорить нечего. Представляете, что пережила его “личка”?..
“Но у него теперь не наши люди работают, не из Кремля, а у питерских — своя школа”, — говорят ветераны “девятки”.
