Уже десять.
Все изменилось.
И ничего не меняется. Журналисты по-прежнему остаются самой любимой мишенью для власти.
И самой доступной. Журналисты — не террористы, прячущиеся в чеченской “зеленке”. Не магнаты, окруженные охраной и дорогими адвокатами...
— Что вы намерены делать? Вы будете обжаловать приговор? — одолевали журналисты родителей Димы после суда 10 июня, в то время как в двух шагах от них оправданные подсудимые шумно принимали поздравления. Юрий Викторович и Зоя Александровна Холодовы устало пожимали плечами: “Что уж... Бесполезно...”
Тогда все мы вдруг растерялись. Это был редкий по изобилию вранья процесс, но мы все же надеялись на чудо. А когда оно не случилось, подумали: “Может, и вправду не стоит дальше бороться с ветряными мельницами?”.
Но это было лишь мгновение. Нельзя смириться с тем, что суд узаконил отстрел неугодных журналистов. Приказал нам, коллегам Димы, не сметь беспокоить “лучших министров обороны” и прочих зажравшихся начальников своими “клеветническими статейками”...
Мы подали кассационную жалобу в Верховный суд России. Вернее, хотим подать, но пока не можем — благодаря усердным стараниям все того же судьи Зубова.
Пошел пятый месяц, как вынесен приговор. Но ни гособвинитель Ирина Алешина, ни потерпевшие не могут его обжаловать, поскольку не готов протокол судебных заседаний — то есть “расшифровка” всего, что говорилось на процессе. А без этого кассацию не составишь.
Тут надо пояснить некоторые тонкости юриспруденции. По закону судья Зубов, который вел процесс, должен был разделаться с протоколом в три дня. Лишь в крайних случаях “в силу объективных обстоятельств” этот срок можно растянуть, но в мыслимых пределах.
Четыре с лишним месяца — предел немыслимый даже для такого “объемного” дела, как убийство Холодова. Но в положение судьи Зубова можно войти. Ведь ему после вынесения приговора необходимо было в первую голову осваивать новую должность. Мы писали, что он резко пошел на повышение: его назначили председателем судебного состава по рассмотрению дел в кассационном порядке. А потом судья Зубов ушел в отпуск — переутомился, и это тоже можно понять. А отпуск у него — ни много ни мало 45 суток. И он его сразу весь и отгулял. Так что объективно времени на подготовку протокола у судьи Зубова было с гулькин нос.
При этом судья Зубов понимает, что время работает против нас. Есть в Уголовном кодексе термин “срок давности” — это когда по прошествии определенного времени человека освобождают от наказания независимо от того, виновен он или нет. По одному эпизоду в деле Холодова — хищению боеприпасов — этот срок уже истек 4 октября.
Напомним, что, по версии следствия, взрывчатка, заложенная в дипломат-ловушку, была похищена в части 45-го полка ВДВ с помощью липовых документов. Ее в числе других боеприпасов просто списали — якобы после проведенных учений по стрельбе и минно-подрывному делу, которые будто бы прошли 4 октября 1994 г. в подмосковном поселке Романцево.
Теперь уже никогда не установить истины — даже в случае пересмотра дела этот эпизод из-за истекшего срока давности (он составляет 10 лет) рассматриваться не будет.
Что же касается убийства, то по старому УК, который “работал” в то время, срок давности тоже 10 лет. Но в случаях, когда за преступление грозит смертная казнь или пожизненное лишение свободы (как в деле Холодова), этот вопрос решается судом. Как правило, тяжкие преступления срока давности не имеют, но чем черт не шутит. Другими словами, теперь, после 17 октября 2004 г., даже нашу кассацию могут “завернуть” — жалобу рассмотреть, но дело прекратить “за истечением сроков давности”.
Как бы то ни было, мы будем идти до конца...
