Призыв к спасению — “SOS” — раздается в разных углах нашего города. В СМИ правого толка этот сигнал громко звучит с завидным постоянством, явно хорошо продуманным политологами.
— Москва разрушается!
— Москву мы потеряли!
— Москва жертва бомбардировки!
— Свершилось уничтожение исторической Москвы!
— Такого, как сейчас, даже большевики не делали!
Кто бомбит Москву, кто уничтожает то, что не осмеливались неистовые большевики? Ясно кто, нам внушают, не конь в пальто, а градоначальник! Два ученых мужа, словно сговорившись, уверяют, что вандалы, взорвавшие храм Христа, снесшие Сухареву башню и Красные ворота, сотни церквей, гуманнее нынешних отцов города.
Доктор искусствоведения Баталов на недавнем собрании разгневанной общественности в музее архитектуры, подписавшей письмо в Кремль с криком “Спасите!”, — заявил:
— Такого, как сейчас, даже большевики не делали — они рушили отдельные здания, но не прокатывались катком по целым районам!
Никто из двухсот собравшихся в сером доме, каким выглядит после последней покраски музей, не возразил ему. Поэтому придется мне кое-что напомнить оратору и спросить:
— Кто сломал кварталы Моховой на пути задуманного проспекта Ильича, где после тотального сноса образовалась Манежная площадь? (На ее месте торговый комплекс “Охотный ряд”.)
— Кто стер с лица земли Зарядье, чтобы поднять на костях сломанных церквей и домов Наркомат тяжелой промышленности? (На этом месте легла утюгом “Россия”.)
— Кто снес кварталы Тверской, ее храмы и Страстной монастырь? На главной улице Москвы мало что сохранилось.
Все это вытворяли пламенные большевики, именно они “прокатывались катком по целым районам”. Вслед за Тверской улицей взялись бы за Арбат, по которому ездил из Кремля на Ближнюю дачу вождь большевиков. Не случись война, прервавшая “сталинскую реконструкцию” Москвы, от нее мало бы что осталось.
Ну а сколько “отдельных зданий” уничтожили эти преступники, нашедшие адвоката в лице доктора искусствоведения Баталова, вспоминать страшно. Монастыри Кремля, стены и башни Китай-города, колокольни выше Ивана Великого — все это порушили большевики, которых ставят в пример современным “хозяйственникам”.
В унисон с Баталовым ведет сольную партию другой доктор искусствоведения — Комеч, чьи высказывания о Москве часто тиражируются СМИ.
— Мы и в советские времена занимались охраной памятников. Но тогда власть была на нашей стороне, а у памятников фактически не было врагов. Они появились недавно…
Поскольку и я заседал в так называемой несносной комиссии, решавшей в советские годы судьбу намеченных к сносу памятников, хочу спросить у искусствоведа:
— На чьей стороне стояли вы, господин Комеч, когда в 1963 году разрушали старый Арбат, в том числе особняк на Собачьей площадке, где останавливался Ленин на пути в сибирскую ссылку? Неужели находились рядом с “властью”? Разве она не явный “враг” памятников даже своего прошлого?
При той именно власти в 1972 году перед визитом в Москву президента США, чтобы не мозолить ему глаза обшарпанными фасадами, холуйски стерли с лица земли кварталы между Моховой и Манежной, собор на Калужской площади, особняк Литературного музея. Со времен той власти зияет дыра на Тверском бульваре, где на углу с Тверской улицей сломали аптеку, помянутую Пушкиным в “Евгении Онегине”. Если та власть была на “нашей стороне” и у “памятников фактически не было врагов”, кто их уничтожал?
Неужели Лужков совершает подобные акты вандализма? Я в отличие от докторов искусствоведения вижу все происходящее с точностью до наоборот. Он возрождает и строит церкви, палаты, особняки. Никто не заметил в СМИ, где оплакивают город, что у Никитских ворот поднялась сломанная большевиками колокольня Большого Вознесения под стать Ивану Великому. И тем самым воссоздан чудный уголок старой Москвы. И у соседнего храма Федора Студита на прежнем месте колокольня. В одной статье невозможно назвать все памятники, которым возвращена жизнь за минувшие десять лет. Согласно справке, их насчитывается около 1000.
Что разрушает Лужков? По его словам, “дурь”, оставленную нам в наследство Хрущевым, который искренно хотел как лучше. Мэр нанес первый удар по панельному дому, обреченному на снос. Сколько коробок сломано с тех пор? Сотни! На их месте поднялись современные дома, куда из квартир с крошечными прихожими и кухнями переселилась масса москвичей.
Кто только не ругал пятиэтажки. Иначе как “хрущобы” не называли. Но как только начали крушить обветшавшие панельные здания, так у них нашлись защитники. И я вдруг узнал, что “хрущобы” являются памятниками архитектуры! Вот что пишут: “Пятиэтажки являются ярчайшим примером архитектуры модернизма, увлеченной чистой геометрией”. Разве психологи не доказали, что люди, живущие в кварталах “чистой геометрии”, не только попадают в смешные ситуации, всем известные по “Иронии судьбы”, но и страдают душевно?
Что еще разрушил Лужков? Черную коробку “Интуриста”, которая после появления вызвала взрыв общественного негодования. Сколько стояла эта гостиница, заслоняя вид на Кремль, столько ее ругали все, кто писал о современной архитектуре. “Интурист” причислили к явным градостроительным ошибкам, таким, как Новый Арбат и гостиница “Россия”. Но как только решили покончить с аномалией, так контейнер стеклотары сразу попал в разряд выдающихся сооружений.
— Сносим мы архитектуру, которая уникальна как образец некой честности.
— “Интурист” при всей его убогости на редкость простодушен, честен и чист.
— “Интурист” — блестящий памятник эпохи.
Какая честность в “хрущобах”, “чистой геометрии” и убогости? Простота хуже воровства. И “простодушность” в архитектуре тоже.
Те, кто скорбит о “разрушении Москвы”, не хочет понять, что ее градостроители с опозданием делают то, что в столицах Западной Европы произошло в XIX веке. Ни в Париже, ни в Риме, ни в Лондоне, ни в Мадриде в центре вы не увидите такой унылой картины, как, например, на Моховой. Там с одной стороны предстают столичного вида старое и новое здания библиотеки. А напротив коптит небо разрушенный германской бомбой заурядный дом и ему подобные “свидетели эпохи”, когда “вторую столицу” заполняли второразрядные здания. Они сохранились вблизи Кремля на Ленивке, Болотной площади, во многих дворах, позорящих город руинами и убожеством.
В Москве, по оценкам экспертов, к памятникам мирового значения относят Кремль и Красную площадь. А в Санкт-Петербурге всемирным достоянием считают весь исторический центр, три тысячи зданий. Почему так? Не только потому, что Москве нанесли колоссальный урон большевики. А потому, что древнюю столицу двести лет, пока она пребывала в положении губернского города, украшали не царь и знать, а дворяне, вышедшие в отставку, и купцы, не всегда богатые, как поручик Пашков.
В Петербурге Экономическое общество офицеров перед крахом империи соорудило грандиозное здание универмага. А в Москве подобное общество офицеров Московского военного округа в 1913 году обзавелось всем известным “Военторгом”. Его пришлось закрыть, когда начали гибнуть сотрудники под обломками стен. С тех пор о доме никто не вспоминал. А когда снесли, чтобы воссоздать, начали уверять, что это “вновь выявленный памятник” чуть ли не федерального значения.
И “Москву” никто не считал таковым. Иронизировали, что у главного фасада несимметричные углы. Рассказывали анекдот, что Сталин якобы, не разобравшись, подписал два разных варианта одного проекта, представленных ему на выбор. И Щусеву ничего, мол, не оставалось, как вопреки здравому смыслу реализовать прихоть вождя. Известно, что проект гостиницы Моссовета в стиле конструктивизма начали выполнять два молодых архитектора. Но Сталин запретил напротив колоннады Большого театра и Колонного зала громоздить серую коробку наподобие института Маркса-Ленина. И дал задание маститому Щусеву исправить проект. Так появилось в Охотном Ряду первое здание в стиле “сталинского ампира”, оплеванного адептами “современного искусства”. И вдруг эти адепты поменяли ориентацию, призвали Кремль спасти “Москву”.
Они же оплакивают “Детский мир”. Когда эти люди там были? Магазин за полвека обветшал. Есть ли там внутри что-нибудь достойное памяти, как, например, в “Елисеевском”, недавно реставрированном? Нет, ничего подобного, потому что сооружался магазин Хрущевым, боровшимся с “излишествами”. Кто автор “Детского мира”, знаю не хуже тех, кто ринулся спасать его наследие. Алексей Николаевич Душкин принимал меня дома, я был единственным журналистом, кто написал о нем в газете при жизни то, что говорят сейчас, после его смерти. Он вряд ли бы воспротивился, чтобы его проект повторно реализовали с учетом запросов жизни, в которой он знал толк.
Да, сносят при Лужкове во дворах руины, возводят там новые дома, как, например, деловой центр “Усадьба” в переулке возле мэрии. Иначе быть не должно. Кому нужны в неприкосновенности бывшие конюшни, сараи, бесхозные дворы? В Лондоне перекрыли двор Британского музея. Чем не памятник? В Москве под стеклянной крышей оказался двор усадьбы на Пречистенке. Под ней бывший министр культуры ведет программу “Культурная революция”. А подчиненный ему директор института искусствознания Алексей Ильич Комеч поносит эту самую крышу, как и другую уникальную крышу, которой обзавелся Гостиный Двор.
Другой директор культурного учреждения собрал под предлогом выставки публику и предложил ей подписаться под доносом на мэра Москвы. Этот директор решил выступить, по его признанию, в “благом деле сохранения исторического облика Москвы политическим провокатором”. И стал им. Но разве благое дело нуждается в провокации? Прежде чем заботиться о благе всей Москвы, хорошо бы директору музея архитектуры Давиду Саркисяну вернуть фасаду вверенного ему дворца цвет, присущий архитектуре московского классицизма. Потому что сегодня темным пятном здание уродует улицу.
Донос на Лужкова, как откровенно пишут, дает “федеральной власти лишний повод скушать московскую власть”. Но именно эта власть восстановила Казанский собор, ворота и часовню, сломанные большевиками на Красной площади. И, подписав постановление N 436 “О воссоздании храма Христа Спасителя”, выполнила задуманное. Что только не писали тогда люди, которые сейчас митинговали в музее архитектуры!
Это фальсификация!
Нужен ли столице новый БАМ?
Театр времен Лужкова и Синода.
Дорога от Храма.
Хватали отцов города за руку, когда они начали дело на Поклонной горе, издевались, когда пришли на Манежную площадь.
Призрачный платоновский Котлован
зияет посреди Москвы.
Все объекты — пример небывалого
авантюризма властей.
Поставив на зодчество,
мэр рискует проиграть.
Не проиграл, выиграл все начатые партии — и на Поклонной горе, где обелиск и музей, и на месте лужи бассейна “Москва”, где храм, и на стрелке, где Петр под парусами, и на Манежной, где “Охотный Ряд”. И сейчас выигрывает, взявшись за такие, казалось бы, неподъемные дела, как гостиница “Москва” и Манеж. К слову сказать, сгорел Манеж по вине тех самых федеральных чинов, которые инспирируют кампании против мэра. Они не давали произвести давно задуманную реставрацию Манежа, пытаясь отнять у города принадлежащий ему Центральный выставочный зал.
Везение в игре будоражит и не дает покоя тем, кто давно пытается убрать с дороги “мэра в кепке”. Политическая ситуация сегодня вокруг него мне напоминает ту, что кипела после выборов Президента России в 1996 году и перед выборами мэра четыре года назад. И тогда все происходило по знакомому сценарию. У памятников, которые строил мэр, в первом акте политической драмы собиралась кучка мало кому известных молодых людей, протестовавших, казалось бы, против изваяний. Их днем по указке известных сценаристов дружно снимали телеканалы. А вечером вся Россия узнавала, что москвичи борются с градоначальником.
Во втором акте драмы в заполненном Доме журналиста, как сейчас в музее архитектуры, вышел из-за кулис директор культурного учреждения и заговорил неожиданно о референдуме. В зале запахло политикой. А далее все тот же директор возглавил штаб “правых сил”, рвавшихся к власти в городе.
Кто сегодня рвется к власти в городе, не дожидаясь очередных выборов в 2008 году? Политика делается в потемках, за кулисами. На авансцену, как в прошлом, выходят пока что фигуры второго плана, такие, как доктора искусствоведения и директор музея архитектуры. Именно этот господин объявил о бомбардировке Москвы. Он же представил на недавней выставке нашумевшие инсталляции — три могилки с водкой в стакане и закуской в память о “Москве”, “Военторге” и Манеже. В интервью признался, что его проект “формально — это блистательная академическая выставка, с научным каталогом. Но ее тема настолько важна, что выставка сама собой превращается в публицистическую. И даже политическую. Отсюда наши жесты — вроде открытого письма”.
В прошлом эти “жесты” выражались в форме обвинений мэра Москвы в убийстве американца Тейтума. Сейчас — в слухах о неизлечимой болезни мэра и миллиардах его жены. Эти “жесты” демонстрируются у строительных заборов, где собираются взбудораженные провокаторами толпы. Они не дают строить дома и памятники, прокладывать тоннель в Крылатском. Побуждают жечь свечи перед забором “Военторга”, как в храме. Что дальше? Пикеты бабушек с колясками у “Детского мира”, живое кольцо нудистов вокруг гостиницы “Россия”?
Эти же провокаторы собрали в музее архитектуры вслед за московскими журналистами иностранных корреспондентов. Из них сколотили некое общество по спасению гибнущей Москвы, “Moskow Architekture Preservation Society — MARS”. Оно, как пишут, успело “заручиться поддержкой ЮНЕСКО и Фонда охраны памятников мировой архитектуры — “World Monuments Fund”. Знакомый почерк тех, кто четыре года тому назад дошел до суда в Страсбурге с иском против “незаконных выборов мэра”. Не важно, что то было явно проигрышное дело, важно было пошуметь, поторговать “либеральными ценностями”.
Почему демонстрируются затратные инсталляции и перформансы с могилками и свечами, конструируются надуманные общества, вывешивают в Интернете сайт “Москва, которой нет” и т. д.? Потому что все это, как в бывших предвыборных кампаниях, щедро оплачивается политическими провокаторами, любыми средствами жаждущими “скушать” московскую власть.
Но у провокаций, как у лжи, короткие ноги. На них не подняться на Тверской холм.
