Несколько дней, за которые было открыто и закрыто дело на губернатора Саратовской области Дмитрия Аяцкова, потрясли отечественную журналистику. Пожалуй, не было аналитика, который бы не нашел глобального объяснения конфликту на берегах Волги. Мол, и Кремль решил менять ельцинских губернаторов, и новый резерв подошел из “Единой России”, и Путин лично Аяцкова не любит... Было вывалено столько ерунды, что анализ этих событий стал своего рода приговором так называемой серьезной политической журналистике.
На самом деле ситуация выглядит по-деревенски просто, как это чаще всего в России и бывает. И как об этом еще писал Николай Васильевич Гоголь. У губернатора Аяцкова сложились очень плохие отношения с местным областным прокурором Анатолием Бондаром. Бондар считается протеже генпрокурора Владимира Устинова. Во всяком случае, когда Устинов работал прокурором Краснодарского края, Бондар был его подчиненным — возглавлял одну из районных прокуратур. Саратовского прокурора многие считают человеком весьма амбициозным, который собирается и дальше продолжать свою карьеру в системе госюстиции.
То ли поэтому, то ли потому, что изменилось время, но Анатолий Бондар, по сути, отказался вступить в “команду” Дмитрия Аяцкова. Он не стал “карманным” прокурором губернатора. Но два медведя в одной берлоге — области — уживаются плохо. Аяцков буквально обрушил на федеральные органы власти гору жалоб на главного областного законника. Вершиной этого стало официальное заявление Рамазана Абдулатипова, который является сенатором от Саратова, в Генпрокуратуру. В этом заявлении перечислялось огромное количество нарушений, допущенных Анатолием Бондаром. По нашим данным, при этом Абдулатипов дал понять Владимиру Устинову, что это не его инициатива — якобы если он не сделает подобного заявления, его могут отозвать из Совета Федерации.
Строго по закону была организована проверка Бондара, которая, так уж получилось, ничего не нашла. Но дальше областной прокурор, похоже, решил предложить и губернатору пожить строго по закону: закон — ведь он один для всех. Ничего нового и серьезного в областной прокуратуре не оказалось, и они подняли протухшее дело о таможенных платежах за купленные в 1998 году американские комбайны.
Начав открытую фазу войны с губернатором, Анатолий Бондар не только не чистил место под назначенцев из “Единой России”, которых теперь калачом не переманишь из Москвы на малую родину, но даже якобы не счел нужным получить санкции от собственного руководства. Во всяком случае, так сейчас говорят в Генпрокуратуре.
Сообщения о том, что против Аяцкова заведено уголовное дело, у него в кабинете прошли обыски и он ушел в отпуск на время следствия, вызвали чрезвычайное удивление в Администрации Президента. По заведенной еще со времен Иосифа Виссарионовича традиции, обо всех крупных делах высшее политическое руководство страны должно предупреждаться заранее. Первым сигналом этого удивления стало очень аккуратное нейтральное заявление полпреда президента в Приволжском округе Сергея Кириенко о том, что следствие надо, конечно, проводить, но губернатор не может ждать, пока оно закончится, и должен приступить к выполнению своих обязанностей. Зная характер Кириенко, можно не сомневаться, что, прежде чем выступить с таким заявлением, он имел разговор лично с ВВП.
Вечером в четверг интрига подошла к концу. Удивление Путина, доведенное до генпрокурора Устинова, завершилось экстренным закрытием дела на губернатора Аяцкова. При этом, надо понимать, вряд ли Путин заступался за Дмитрия Федоровича. Но его не могла не насторожить ситуация, при которой прокуратура не сочла нужным даже предупредить его о возможном аресте губернатора и дестабилизации обстановки в целом субъекте Федерации.
Весь конфликт между Аяцковым и Бондаром показывает, на каком провинциальном уровне по-прежнему остается взаимодействие разных ветвей власти в России. В нашей стране по-прежнему нужен глаз хозяина, чтобы разные кланы не начали пожирать друг друга.
