Вчера в Одинцовском городском суде начался громкий процесс по иску студента Ильи Суржина к Управлению вневедомственной охраны по охране органов власти и правительственных учреждений ГУВД Москвы. В истории новейшей России таких исков пока не было. Илья был ранен во время покушения (второго по счету) на вице-премьера правительства Москвы Иосифа Орджоникидзе. Это случилась 20 июня 2002 года. Теперь, пройдя три больницы, два лечебных центра, тяжелую операцию, он просит компенсировать ему материальный вред — 67396 руб., а также вред моральный: 1 млн. рублей. Судья Светлана Сорокина, удовлетворив ходатайство УВО, признала соответчиком по иску правительство Москвы.
19-летний выпускник профессионального банковского лицея ехал на маршрутном такси на госэкзамен. Его ранило случайной пулей, когда маршрутка проезжала поворот с Рублевки на Можайское шоссе. Парень получил тяжелое ранение в шею сзади. Ему пришлось несколько месяцев бороться за жизнь, а потом долго восстанавливать здоровье: оказались задеты жизненно важные центры. Собственно, со здоровьем у него до сих пор худо.
Но мама Ильи, ставшего инвалидом II группы, просила не цитировать медицинское заключение: сыну это неприятно.
Что скрывать — под шальные выстрелы преступников и милиционеров, которые пытаются их задержать, все чаще попадают ни в чем не повинные люди. И возникает закономерный вопрос: могут ли они рассчитывать на полноценную компенсацию за утраченное здоровье? Пока возмещение вреда возлагают на преступника — после того, конечно, как его отловят и осудят. А если не отловят?
Илья подал иск, когда уже были установлены личности всех нападавших. Один из них, Джабраилов, мертв. Двое других, Хантаев и Махтиев, до сих пор не задержаны. И шансов, что их когда-нибудь поймают, мало. Адвокаты считают, что ответственность в таких случаях должно нести государство. Ведь оно взяло на себя обязательство защищать своих граждан.
О подробностях нападения на вице-премьера в свое время писали много. Его Volvo подрезала и заблокировала BMW-525 с поддельными милицейскими номерами. Киллеры в масках обрушили на машину Орджоникидзе град пуль. Водитель попытался таранить BMW, но Volvo буквально накрыло огнем. Правда, бронированное лобовое стекло выдержало. Телохранитель Орджоникидзе 24-летний старшина Александр Голиков, который сидел на переднем сиденье, распахнул дверцу и стал отстреливаться. Он выпустил 6 пуль из своего табельного ПМ, сам был ранен в руку, зато сумел попасть в киллера. Нападавшие спешно погрузились в BMW и скрылись.
Но одна из пуль, выпущенная из пистолета Голикова, попала в пассажира маршрутки Суржина. Это доказано следствием. Иосиф Орджоникидзе и Илья Суржин оба признаны пострадавшими. Уголовное дело, возбужденное по ст. 30 и 105 УК РФ — покушение на убийство двух или более лиц, — ведет Управление по расследованию бандитизма и убийств прокуратуры Москвы.
В тот роковой день я побывала в институте им. Склифосовского. Раненых Голикова и Суржина доставили туда практически одновременно. Но только Илью — в реанимацию, врачи говорили, что парень “очень тяжелый”. А старшину Голикова с относительно легким ранением и кровопотерей — в хирургию. У его палаты круглосуточно дежурили милиционеры в бронежилетах, охраняли как важного свидетеля.
Официально телохранителями у московских чиновников бойцы полка УВО стали лишь года три назад. Главный объект их внимания все-таки мэрия: следят за пропускным режимом, охраняют территорию. Было дело — даже предотвращали угрозы самосожжения посетителей. Голиков пришел в полк после службы в ППС в Раменском. А охранять Иосифа Орджоникидзе его поставили после первого покушения на вице-премьера, в декабре 2000 г.
Непосредственный начальник Голикова, командир 4-го батальона полка милиции УВО ГУВД Анатолий Абрамочкин тогда же рассказал мне, что действия его подчиненного — абсолютно профессиональные и грамотные и что именно старшина смертельно ранил одного из нападавших. Остов сожженного преступниками BMV и труп, при котором нашли документы на имя 30-летнего Салавата Айндиевича Джабраилова, жителя Грозного, действительно через несколько часов нашли на пустыре на улице Красных Зорь. Труп был спрятан в канаве, которая тянется вдоль железнодорожной линии.
За решительные действия и героизм Голикова (теперь прапорщика) наградили орденом Мужества. Впрочем, после покушения на одном из сайтов в Интернете, посвященных профессиональной охранной деятельности, появилась подборка мнений телохранителей: “Действия экипажа считаю непрофессиональными. Ведь любой телохранитель должен знать основное правило — уход от агрессии. И открывать дверь бронированного автомобиля, который был в состоянии протаранить помеху и двигаться дальше, считаю неразумным...”; “Считаю, что нападения можно было избежать...” Такой вот разбор полетов от коллег.
Но следствие признало, что Голиков применил оружие правомерно: действовал в состоянии крайней необходимости, устранил опасность, непосредственно угрожающую жизням Орджоникидзе, водителя, самого Голикова и случайных прохожих. И поэтому вред здоровью, который причинен нечаянно затесавшемуся в “чужое похмелье” Суржину, оказался “менее значительным, чем предотвращенный”.
Но Илье-то от этого не легче!
Прокуратура не нашла в действиях Голикова признаков состава преступления и отказала Суржину в возбуждении уголовного дела по факту ранения. Поэтому ему ничего не оставалось, как подать иск в гражданском порядке.
Семья Суржиных живет в Лесном городке Одинцовского района. Мать Ильи, преподаватель лицея Надежда Сергеевна, говорит, что решение подать судебный иск они с сыном приняли вместе, не выдержав бездушия властей.
— Год тяжелейший был: сын долго лежал в разных больницах. Сейчас ездит на сеансы массажа и иглоукалывания: надо спасать руку, она пропадает. Ищем специалиста — нейрохирурга, который бы взялся ее восстановить. Врачи говорят: счет идет на месяцы, если упустим время, будет поздно. У Ильи сильные головные боли, упало зрение — посттравматический синдром. Я писала письма в правительство Москвы: мол, не денег прошу, только помогите вылечить сына! Обошла около двух десятков чиновников — никто не помог. Просила секретаря Орджоникидзе о короткой встрече или хотя бы телефонном разговоре с ее шефом. Ведь Илья-то пострадал при покушении на него. Теперь у сына пенсия — 522 руб. Секретарь ответила: не он один живет на такие деньги...
Мать просила чиновников найти сыну профильное лечебное учреждение — ведь у них и связи, и информация. Куда там... Нашла сама, с огромным трудом. Правда, хорошее обследование, лечение и обучение в институте в течение семестра все-таки оплатила мэрия.
— Но это были подачки, — считает Надежда Сергеевна. — Лучше бы я не брала у них ни копейки. Ведь теперь журналисты пишут о наших будто бы непомерных притязаниях: мол, Суржин в иске подсчитал даже стоимость испорченного выходного костюма. Мне, матери, принесли тогда комок окровавленной одежды — разве это легко пережить? А пишут, будто все упирается в материальный вопрос!
Судебно-медицинская экспертиза определила, что здоровью Ильи нанесен вред средней тяжести. Он убежден, что это заниженная оценка. Адвокат Ильи Наталья Белова собирается ходатайствовать о проведении дополнительной медико-социальной экспертизы.
Наталья Белова считает, что у этого необычного иска неплохая судебная перспектива:
— Есть конкретный человек, который его ранил, — Голиков. Но тот находился при исполнении служебных обязанностей, поэтому ответчик — УВО ГУВД Москвы. Да, прецедентов таких пока не было. Но мы руководствуемся статьей 1067 Гражданского кодекса “Причинение вреда в состоянии крайней необходимости”.
Перед началом судебного заседания я поговорила с Ильей Суржиным — высоким красивым парнем, ростом под два метра.
— Я приходил на прием лично к Орджоникидзе, это было осенью прошлого года. Он меня принял ласково. Встал, руку пожал, пообещал помочь и с лечением, и с обучением, и решить бытовые проблемы. Ничего не сделал. А потом мне вообще сказали: больше не звоните. Правда, через Орджоникидзе меня отправили на Московскую межбанковскую валютную биржу, но я там ни дня не работал. Мне сразу дали понять, что я им не подхожу. Ни о какой должности речь не шла. Потом меня послали в Московский центр занятости. Но там по моей специальности — банковское дело — ничего не оказалось.
Заседание суда началось в 11.30. Первым делом представитель юридической службы УВО ГУВД Москвы попросил суд истребовать у правительства Москвы всю переписку между Суржиным и московским правительством, а также распоряжение последнего №1160-ФП, касающееся происшествия. Суд удовлетворил это ходатайство.
Соответчик, представитель правительства Москвы, на суд вообще не явился. Однако из правительства пришло официальное возражение на иск. Дескать, оно считает, что ответственность должно нести только УВО. Представитель УВО тоже не признал иск в полном объеме: “Суд имеет право возложить возмещение вреда на тех, в интересах кого действовал Голиков в состоянии крайней необходимости. А Голиков действовал в интересах правительства Москвы. Это подтверждается договором. И то, что правительство Москвы уже оказало Суржину какую-то материальную помощь, подтверждает нашу точку зрения”.
Материальный вред посчитали так: утраченный заработок (через день после покушения Илью собирались принять на работу в Московский фондовый центр, об этом есть справка); оплата курсов физиотерапии; стоимость парадного костюма, сорочки и ботинок, залитых кровью; лекарства, витамины и помощь адвоката — всего 67396 руб.
На суде Илья рассказал о своих обидах. Парня, что называется, подкосили на взлете. Планировал сыграть свадьбу с гражданской женой, от которой у него трехлетний сын, — теперь денег нет, и свадьба отложена. Упустил выгодное место работы — трейдером на бирже — теперь вакантных мест нет. Врачи запретили заниматься спортом: раньше Илья занимался тяжелой атлетикой, играл на гитаре, а теперь не слушается рука. Поступал на бесплатное отделение экономико-статистического института, но пока болел, экзамены закончились — пришлось поступать на платное. Не может самостоятельно содержать ребенка и жену, которая не работает.
— Я полностью деморализован в жизни, — объяснил Суржин. — А помощи пришлось добиваться ценой унижений...
Но ответчик счел, что сумма морального ущерба — 1 млн. рублей — явно завышена. Юрист УВО не согласился также с требованием возместить утрату выходного костюма: вот если бы одежда была изъята и направлена на экспертизу...
Стали обсуждать ходатайство адвоката о дополнительной судебно-медицинской экспертизе, которая ответит на вопросы: нужно ли Илье дополнительное питание, сколько времени ему потребуется до полного излечения и др.
Но тут выяснилось, что с сентября 2003 г. у Ильи — уже не II, а III группа инвалидности. Суд принял решение удовлетворить ходатайство и назначить медико-социальную экспертизу, которая наконец-то ясно ответит, насколько у Ильи расстроено здоровье, связано ли его ухудшение зрения с травмой и нужно ли Илье дополнительное лечение.
На этом первое заседание закончилось. Теперь суд будет ждать результатов экспертизы.
