Полет “кукурузника”

Пятьдесят лет назад у Советского Союза появился новый лидер. На вакантный пост первого секретаря ЦК КПСС был избран бывший партийный босс Украины и Москвы Никита Хрущев. Большинство жителей мира, правда, тогда не осознало значение этого события. Многие граждане еще некоторое время пребывали в уверенности, что страной рулит предсовмина Георгий Маленков.

Но в состоянии блаженного неведения об истинной роли Никиты Сергеевича мир пребывал недолго. Под его руководством в СССР сначала разоблачили Сталина, а потом подвели человечество к самому краю ядерной катастрофы...

Оценивать сегодня итоги пребывания Хрущева у власти, с одной стороны, тяжело. Ведь он действовал в рамках совершенно отличной от нынешней системы координат: борьбы с мировым империализмом и за построение в СССР коммунистического общества. Но с другой стороны — легко. Поскольку время расставило все по своим местам. Одни решения Хрущева, казавшиеся тогда судьбоносными, сегодня прочно забыты. Эффект от других, представлявшихся тогда мелкими, чувствуется до сих пор. Более того, нынешние “вожди” России могли бы извлечь из хрущевского опыта очень серьезные уроки.

“Пионерка спрашивает у Хрущева:

— Никита Сергеевич, а правду мой папа говорит, что вы запустили не только спутник, но и сельское хозяйство?

— Передавай своему папе, что я умею сажать не только кукурузу”.

При всем остроумии этого анекдота по отношению к Хрущеву он не совсем справедлив. Конечно, при Никите Сергеевиче в социалистическом блоке тоже творилось много злодейств. Жестокое подавление восстания в Венгрии, расстрел демонстрации в Новочеркасске... Но все же в историю он вошел как лидер не сажавший, а, скорее, освобождавший людей.

Разумеется, некоторое смягчение политического режима после смерти Сталина было неизбежным — вне зависимости от того, кто бы встал у руля государства. Ведь “либерализация” отвечала интересам широких слоев правящей элиты. Конечно, даже при Иосифе Виссарионовиче номенклатура позволяла себе некоторые милые “шалости”. Взять, например, сталинскую родину Грузию. В конце голодных 1940-х местный премьер Валериан Бакрадзе выстроил себе в Тбилиси огромный трехэтажный особняк. А старый большевик, председатель Президиума Верховного Совета Грузии Георгий Стуруа и вовсе учудил. На его госдаче завели хлев для огромного количества коров, которых кормили за казенный счет. А молоко буренок продавали на городском рынке. Причем доходы от этого шли прямо в карман главы советской власти Грузии. По воспоминаниям будущего первого секретаря республиканской компартии Акакия Мгеладзе, узнав об этом, Иосиф Виссарионович целый час разглагольствовал о “разложении” в среде высших чиновников и необходимости самого строгого наказания таких поступков. Строгие наказания сразу же последовали. Стуруа сняли с работы. А Бакрадзе понизили до вице-премьера. Напомним, простых граждан в это время сажали за кражу даже крошечного винтика с завода.

А вспомнить появившуюся с легкой руки Иосифа Виссарионовича “систему конвертов”. В дополнение к своей и без того немаленькой зарплате высшие лидеры государства получали конверты с солидной суммой наличных. Эти деньги не проходили ни по какой бухгалтерии. С них не платили не только налоги — даже партвзносы.

Но при всем этом жизнь высших слоев общества при Сталине назвать сладкой можно лишь с очень большой натяжкой. Не было практически ни одной номенклатурной семьи, которой тем или иным образом не коснулся террор. У Молотова, Калинина и главного помощника Сталина Поскребышева посадили жен. У Микояна — сыновей. У Кагановича после ареста в туалете застрелился брат Михаил. А с семьей Хрущева связана и вовсе фантастическая история. Во время войны старший сын Никиты Сергеевича Леонид пропал без вести. Что с ним случилось, несмотря на огромное количество легенд, никто толком не знает до сих пор. Но на всякий случай органы безопасности тут же арестовали супругу Леонида Любовь. Семья Хрущева оплакала ее и сочла умершей.

Но, как рассказал “МК” внук Хрущева Никита, эта история имела неожиданное продолжение. В конце 1950-х годов в квартиру сестры первого секретаря ЦК Ирины Сергеевны в Киеве вдруг пришла гостья. Ею оказалась... давно пропавшая вдова Леонида. Оказалось, все эти годы она сидела в лагере. Ее не выпустили даже после прихода к власти Хрущева. Никто из тюремного начальства не сообразил, что заключенная Любовь Сизых — родственница нового советского лидера. А сама Ирина то ли не смогла, то ли не захотела передать весточку о себе родным.

Поэтому после смерти Сталина его сменщики начали буквально соревноваться друг с другом в развенчании наследства вождя. Одно время роль главного либерализатора взял на себя даже Лаврентий Берия. Как это ни парадоксально, именно Лаврентий Павлович впервые высказал подхваченную в конце 1980-х Горбачевым идею о невмешательстве партии в дела советской власти. Именно Берия впервые предложил и другой впоследствии реализованный Горбачевым план — о мирной передаче ГДР Западу. Он же приказал наказать исполнителей убийства “заказанного” Сталиным знаменитого актера и режиссера Михоэлса.

Можно быть также уверенным, что, разоблачая Сталина, Хрущев хотел не только покончить с наследием тирана, но и насолить своим врагам среди высшей номенклатуры. Например, Маленкову с Молотовым.

Но все это не умаляет заслуг Хрущева в деле развенчания Сталина и реабилитации его жертв. Ведь важны не мотивы, а конечный результат. Кроме того, развенчивать культ личности можно было совершенно по-разному. Например, тот же Берия в случае своей победы в борьбе за право стать высшим лидером страны наверняка быстро забыл бы о либерализме и установил в СССР не менее жестокий, чем сталинский, режим.

До середины 1950-х годов поверженных политических врагов в СССР было принято уничтожать физически. А их родственников — в лучшем случае вышвыривать из московских квартир и отправлять в ссылку. Именно так поступили даже с родственниками Берии. Свыше пятнадцати родных экс-шефа тайной полиции сослали в самые неприятные районы Сибири и Казахстана. А на некоторых из них еще и завели уголовные дела.

Хрущев покончил с традицией уничтожения поверженных оппонентов. В 1957 году, после разоблачения “антипартийной группы” Молотова—Кагановича, ее члены были уверены, что их ждет расстрел или в лучшем случае тюрьма. Но победитель решил иначе. Выкинутых с партийного Олимпа вождей ждали лишь понижение и масса унижений. Например, направленного на работу в Ставрополь экс-премьера Булганина его новый начальник ругал последними словами каждый божий день. Другого бывшего премьера, Маленкова, по указанию из Москвы по месту его новой работы в Казахстане как мальчика мариновали на партийном собрании за потерю партбилета. Бывшего министра иностранных дел Шепилова вышвырнули из квартиры. Недавний главный дипломат великой державы был вынужден восемь месяцев ночевать у знакомых.

Жестко, конечно. Но по сравнению со сталинскими порядками — громадный шаг вперед, значение которого, возможно, в то время не осознавал даже сам Хрущев. Мягкость Никиты Сергеевича привела к кардинальному изменению правил политической игры в СССР. Физическое уничтожение соперников перестало быть нормой. Когда, готовясь к свержению Хрущева, Брежнев, по воспоминаниям экс-председателя КГБ Семичастного, предложил убить первого секретаря, его никто не поддержал.

В конечном итоге в выигрыше от новых порядков оказался не только сам Хрущев. Ему после отставки оставили вполне приличные бытовые условия. А семья подвергалась лишь весьма умеренным преследованиям. Когда в 1981 году хрущевский внук Никита окончил институт, его личное дело таинственно исчезло с кафедры, которая занималась распределением в престижные места. А когда Никита Сергеевич-младший попытался было сам сунуться в престижный институт гражданской авиации, его сначала приняли с распростертыми объятьями. Но, услышав фамилию, замахали руками и просили даже не заполнять анкету.

В конце концов в выигрыше оказались все. Именно благодаря традиции, начало которой положил Хрущев, все последующие смены власти в нашей стране проходили без убийств. А раз начальники перестали убивать друг друга, они начали мягче относиться и к рядовым гражданам.

Первый раз крепостное право в России было отменено императором Александром II в 1861 году. Во второй раз это сделали Хрущев с Маленковым в начале 1950-х.

Это не преувеличение. У крестьян в сталинскую эру не было паспортов. Следовательно, о перемене места жительства или даже о свободном передвижении по стране они не могли и мечтать. Зато “права” платить государству налоги их никто не лишал. Поборами облагалось все что угодно, включая содержание свиней на приусадебных участках. Даже эти приусадебные участки несчастные колхозники не могли считать своей личной собственностью. Львиную долю урожая с них они были обязаны сдавать государству по смешным расценкам. В эпоху правления Хрущева с этими дикостями было покончено.

Резко улучшилась при Никите Сергеевиче и жизнь горожан. От Иосифа Виссарионовича в Москве осталась куча красивых зданий в стиле “сталинского ампира”. Архитектурное наследие Никиты Сергеевича в основном сводится к бесконечным рядам уродливых “хрущоб”. Оборотная сторона медали: при Сталине жилые дома строились только для высших слоев общества. При Хрущеве шанс получить хоть плохонькую, но свою отдельную квартиру обрели и все остальные.

Список добрых деяний Никиты Сергеевича можно продолжать до бесконечности. Именно при нем начался процесс повышения уровня жизни советских граждан, который достиг своего апогея при Брежневе.

По воспоминаниям внешнеполитического помощника Хрущева Олега Трояновского, однажды советский лидер поинтересовался у британского премьера Гарольда Макмиллана: англичанин ли он. “Нет, я шотландец”, — ответил британский премьер. “А я — уэльсец”, — сказал присутствующий тут же шеф британского МИДа Селвин Ллойд. “А я и вовсе ирландец”, — встрял в разговор британский посол в СССР. “Так что, среди вас англичан и вовсе нет?” — изумился Хрущев. “Да, все мы либо грузины, либо украинцы!” — не растерялся Макмиллан.

Сегодня применительно к Хрущеву этот эпизод не выглядит особенно смешным. Ведь в 1954 году этот “кремлевский украинец” сделал своей Родине царский подарок. В честь 300-летия вхождения Украины в состав России Крым был неожиданно передан из РСФСР под юрисдикцию Киева.

Конечно, Хрущев в страшном сне не мог себе представить, к чему приведет этот широкий жест. В украинском национализме его не обвинить нельзя. Скорее наоборот. Никита Сергеевич был одержим идеей постепенного размывания границ между республиками и появлением новой этнической общности — советского народа.

Роковую роль в этом решении сыграла и одна особенность советского госустройства. Во всех остальных республиках местные партийные вожди худо-бедно заботились о сохранности своей территории. Поползновения Никиты Сергеевича кромсать границы пресекались. Так, например, в начале 1960-х Хрущев вдруг стал носиться с идеей передачи полуострова Мангышлак от Казахстана к Туркмении. Но казахское руководство встало на дыбы, и первый секретарь от своей идеи неохотно отказался. Правда, через несколько месяцев республика все-таки потеряла солидный кусок территории. Один из секретарей казахских обкомов Исмаил Юсупов решил выслужиться перед Хрущевым и предложил передать все хлопкосеющие районы Узбекистану. Интрига полностью удалась. Никита Сергеевич пришел в полный восторг. Узбекистан расширился, а Юсупова повысили до кресла руководителя Казахстана. Другое дело, что как только Хрущева сняли, за ним моментально последовал Юсупов. А узбеков заставили вернуть чужую землю.

А вот в РСФСР своей компартии не было. Поэтому получалось, что заступиться за самую большую республику Советского Союза было некому.

В начале 1980-х годов Рональд Рейган решил было пошутить перед включенным микрофоном: “Дорогие соотечественники, я только что подписал закон, объявляющий Россию вне закона. Бомбардировка начнется через пять минут!” Советская пропаганда выжала тогда максимум возможного из этой шутки штатовского лидера. Я до сих пор помню охвативший меня, первоклассника, ужас, когда взрослые дяди со ссылкой на Рейгана сообщили, что атомная война может начаться хоть завтра.

А вот в октябре 1962 года в Советском Союзе царили тишь да благодать. Читая официальную прессу, невозможно было догадаться, что мир находится в двух шагах от ядерной войны. А между тем все обстояло именно так. Если бы СССР не согласился вывезти наши ядерные ракеты с Кубы, американский удар был бы неизбежен. Через несколько лет стало известно, что катастрофы удалось избежать благодаря случайности. Американский президент Кеннеди издал строжайший приказ: по советским объектам без его личного приказа не стрелять. Позднее один из помощников президента решил на всякий случай проверить: доведен ли до военных приказ Кеннеди. Выяснилось, что не доведен.

О Карибском кризисе написаны многие тома. Но если суммировать суть последующих комментариев экспертов, то причина кризиса — личный просчет Хрущева. Согласно мемуарам тогдашних соратников Никиты Сергеевича, его не раз предупреждали: размещение наших ракет на Кубе Америка воспримет как объявление войны. Но советский лидер только отмахивался.

“В деятельности Хрущева имели место проявления волюнтаризма и субъективизма” — так в 1964 году советскому народу были объяснены причины внезапного отстранения Никиты Сергеевича от власти. Как ни странно, но официальная версия была не так уж далека от действительности.

“Хрущев был непомерно суетлив, спешил, что порой приводило к нежелательным результатам... Он проявлял непоследовательность, полностью игнорировал предложения других. Ему нельзя было ни в чем возразить... Критикуя подчиненных, он сильно повышал голос, выходил из себя и кричал. Все вопросы хотел решать очень быстро, глубоко их не продумывал. Требовательность он путал с грубостью, оперативное решение вопросов с торопливостью”, — в этой оценке бывшего партийного лидера Казахстана Динмухамеда Кунаева очень много справедливого.

Одни “чудачества” Хрущева сегодня выглядят скорее забавно. Это относится, например, к его решению разделить все обкомы на сельские и промышленные. По кабинетам чиновников тогда сразу пошла гулять шутка: почему на старом гербе России изображен двуглавый орел? А у него одна голова по промышленности, а другая — по сельскому хозяйству! Другие — типа указа 1958 года о запрете на содержание личного скота — гораздо менее безобидны.

Другое дело, что советский лидер в 1950-е годы просто не мог вести себя не авторитарно. Маленков в свою бытность премьером попробовал либеральничать с подчиненными. Но его тут же перестали уважать. Кроме того, если тебя окружает обстановка постоянного официального обожания, крышу снесет у любого. А получить достоверную информацию о результатах некоторых своих “реформ” было затруднительно. Перед подготовкой доклада о построении коммунизма к 1980 году Хрущев затребовал у тогдашнего шефа Госкомстата Старовского цифры о реальном состоянии советской экономики. Но, несмотря на настойчивые требования, цифры Старовского все время были “подлакированными”. “Если я вам расскажу о реальной ситуации, вы же меня посадите!”

Несколько лет назад зюгановская компартия посмертно исключила Никиту Хрущева из своих рядов. Если оставить за скобками абсурдность самого принципа исключения покойников из партии, то эта идея на первый взгляд выглядит довольно глупо. В отличие от давно обуржуазившихся лидеров КПРФ, Хрущев в коммунизм верил по-настоящему.

Как-то раз первому секретарю показали план квартиры, которую предполагалось дать его сыну Сергею. Хрущев бросил взгляд на документ, а потом воскликнул: “А почему она такая большая? Надо сократить!” А когда Хрущев узнал о намерении своей проживавшей в Киеве дочери Юлии и ее мужа, директора местного оперного театра Виктора Гонтаря, построить себе личную дачу, его гнев не знал границ. Зять был немедленно вызван на ковер, где ему было без обиняков заявлено: “Партбилет у тебя еще есть? Если не прекратишь, то скоро его не будет!” Знающих людей в свое время сильно насмешила история встречи в поликлинике 4-го элитного управления Минздрава дочерей двух лидеров — Галины Брежневой и Рады Хрущевой. Галина Леонидовна поинтересовалась у Рады Никитичны: “А у тебя бриллианты есть?” — “Нет, — ответила дочь Хрущева. — А зачем они нужны?” — “Как зачем?” — изумилась дочь Брежнева. После этого женщины дискутировали еще долго. Но понять друг друга так и не смогли.

Но кое в чем зюгановцы, несомненно, правы. Несмотря на свои фантасмагорические идеи построения коммунизма к 1980 году, Никита Хрущев был гораздо более современным политиком, чем многие из ныне действующих деятелей российской политсцены. И дело здесь не только в том, что, по словам его внука Никиты, накануне своего снятия в 1964 году Хрущев хотел принять новую Конституцию, предусматривающую невиданные для СССР нормы: ограничение сроков пребывания высших начальников у власти, реальная выборность руководства и даже некое подобие свободы печати. Скорее всего, тогда еще мощный партаппарат зарубил на корню или выхолостил очередную “сумасбродную” инициативу своего лидера.

Со своим политическим стилем Хрущев был бы абсолютно уместен и в наше время. Многие из нынешних лидеров партии власти, как известно, могут читать речи исключительно по бумажке. Один шаг в сторону — и они уже плывут, говоря несусветные глупости. Хрущев не боялся никаких острых вопросов, мог достаточно складно говорить без бумажки часами. Во время своего визита в Америку на ток-шоу он до смерти заговаривал местных журналистов. А во время саммита на высшем уровне в Вене с Кеннеди бледно выглядел известный своим красноречием американский президент, а вовсе не простоватый советский лидер.

Несмотря на грубость с коллегами, по отношению к простой публике Хрущев вел себя предельно демократично. Во время одного из его визитов на целину один академик-аграрник так увлекся демонстрацией новой техники, что окатил Никиту Сергеевичу водой из шланга с ног до головы. Несчастный академик и его коллеги впали в состояние ужаса. Но реакция на купание со стороны первого секретаря была нулевой.