Случайный посетитель несказанно удивился бы, увидев, как на аукционе за безумно дорогие старинные вещицы торгуются люди, очень похожие на бомжей, не утративших, однако, налета интеллигентности. Но ничего удивительного в этом нет. Большинство любителей антиквариата живут в особом мире, со своими ценностями. Эти граждане предпочитают держаться в тени, а обыватели узнают о них чаще всего из криминальной хроники. В нынешнем году преступлений, связанных с хищением раритетов из частных квартир, стало вдвое больше, чем в прошлом. На коллекционеров ведется настоящая охота.
Кто наводит бандитов на ценности? Куда исчезает краденое? В этом попытался разобраться корреспондент “МК”.
Махинации, связанные с похищением предметов старины, — хорошо отлаженная индустрия. Жулики толкутся на кладбищах, возле могил именитых военачальников, караулят их обедневших родственников, умоляя продать семейные реликвии. Ходят по “генеральским” домам, уговаривая ветеранов и их наследников передать награды в музеи, которых на самом деле не существует... Выискивают по справочникам героев Советского Союза и напрашиваются к ним в гости под видом депутатов или журналистов, чтобы потом обокрасть.
Аферисты — постоянные посетители традиционных антикварных тусовок (таких, как измайловский “вернисаж” или пятачок возле магазина “Нумизмат” на Таганке) и неформального клуба нумизматов и фалеристов, завсегдатаи которого встречаются по воскресеньям в кинотеатре “Улан-Батор”.
Так жулье добывает информацию, где у кого что есть и плохо лежит.
Описание предметов, похищенных и из учреждений, и из частных коллекций, собрано в государственном Регистре культурных ценностей, находящихся в розыске. Эксперты сверяют пропажи с теми , что появляются на мировых аукционах, рассылают ориентировки в организации, чья деятельность связана с предметами старины. Но в последнее время контроль осложнился отменой обязательного лицензирования антикварной торговли. Если раньше все лавки древностей состояли на учете, то теперь они регистрируются лишь по желанию владельцев.
— Противники лицензированной торговли раритетами утверждают, что она, мол, влечет за собой чиновничий произвол, — сетует замруководителя Департамента по сохранению культурных ценностей Минкультуры РФ Виктор Петраков. — Но это не так. Лицензии выдавались бесплатно, на их оформление и выдачу уходила максимум неделя.
Отменой лицензирования тут же воспользовались жулики. По данным МВД, в последнее время на треть увеличилось количество стихийных торговых точек, где продаются краденые раритеты.
Недавно московский любитель старины Алексей Пель-Дмитриев, 40 лет отработавший сыщиком на Пресне, обнаружил в одной из них... портрет своей матери. Картина была написана в начале прошлого века модным тогда народным художником из Мордовии Федором Сычковым. Пять лет назад бывший опер затеял в квартире ремонт и передал некоторые вещи на хранение старинному другу. Но тот скоропостижно скончался, а прочие “друзья дома” сразу растащили раритеты.
Пель-Дмитриев провел собственное расследование. Обошел все московские антикварные лавочки, и профессиональное чутье не подвело — портрет “всплыл” именно в художественном салоне. Кстати, картина была поставлена на учет в Департаменте по сохранению культурных ценностей. Тем не менее раритет оказался в продаже, причем с солидной сопроводительной бумагой — экспертным заключением специалиста института им. Грабаря. Уж кто-кто, а искусствовед такого уровня не мог не знать об ориентировке департамента...
— У меня сложилось впечатление, что эксперт попросту подтасовал факты, — рассказывает Алексей Пель-Дмитриев. — Например, из голубого платье моей матери в его бумаге превратилось в белое... Не для того ли, чтобы портрет не совпал с описанием в ориентировке?
Кстати, некоторые недобросовестные эксперты зарабатывают на жизнь и тем, что дают заключения на заведомо фальшивые произведения искусства. И тогда подделки продаются в салонах как подлинники.
Собрания раритетов воруют чаще всего на заказ и по конкретной наводке. Случайные воришки тоже прихватывают коллекции, но, намаявшись с продажей, легко попадаются при сбыте. А по негласному правилу серьезных воров украденная коллекция должна отлежаться в течение двух лет, и только потом она пускается в оборот.
Несколько лет назад известный собиратель Михаил Селиванов купил в клубе... предметы из своего собрания русских наград и знаков, похищенного у него бригадой тульского вора Александра Белолипецкого. По словам антиквара, вору о раритетах поведал человек, которого Селиванов считал своим приятелем. Наводчику обещали заплатить 10% от стоимости. Сотрудникам МУРа удалось раскрыть это дело, большая часть похищенного вернулась к владельцу. Вор получил по заслугам, а вот вину наводчика доказать не удалось...
В антикварной среде сразу вспоминают и о краже коллекции руководителя центра военной истории “Комбриг” Александра Шишкина. В феврале сего года жулики улучили момент, когда хозяин уехал и вскрыли массивную дверь. А сигнализацией квартира не была оборудована: многие коллекционеры пренебрегают охранными устройствами, опасаясь привлечь внимание к своему добру.
К Шишкину тоже шли явно по наводке. Его коллекция числилась на госучете, а примерная стоимость экспонатов составляла 500 тыс. долларов. Александр был счастливым обладателем наград, вручавшихся чекистам, сотрудникам ГУЛАГа и угрозыска: серебряных портсигаров, уникальных часов с дарственными гравировками, накладок на оружие, кубков, нагрудных знаков. На некоторых из них красовались, например, надписи: “К 15-летию фельдсвязи НКВД”, “За отличную стрельбу из “ТТ”, “За спецоперацию в городе Козельске”.
Не прошло и месяца, как к Александру Шишкину явились двое парней и предложили... купить часть его же коллекции — нагрудные знаки. Собиратель связался с МУРом, и вскоре значки вернулись к хозяину без затрат. Нахальные молодые люди оказались лишь перекупщиками — их пришлось отпустить. Позже сыщики задержали и самого вора, но тот уже успел спустить наиболее ценную часть коллекции.
Кстати, один из задержанных перекупщиков известен в определенных кругах под кличкой Покойник. Рассказывают, что в присутствии этого человека один из антикваров как-то обмолвился, что у него хранится фрагмент портрета Пушкина кисти Петрова-Водкина, написанного в 1919 году. Тогда, завершив работу, творец соригинальничал — разрезал полотно на несколько частей. Изображение ноги Александра Сергеевича досталась тому самому собирателю. Коллекционер прихвастнул, что фрагмент стоит по меньшей мере 50 тыс. долларов, хотя красная цена ему — не больше тысячи. А вскоре в квартиру антиквара вломились воры и похитили именно “ногу”, проигнорировав более дорогие иконы.
Продать отдельные предметы старины, пусть даже с криминальным прошлым, в Москве не сложно. Телефоны желающих купить раритеты можно найти в газетных объявлениях, рекламных листовках или узнать от завсегдатаев антикварных тусовок. Один из знакомых собирателей и дал мне номер известного в столице афериста, неоднократно судимого, в том числе и за махинации с орденами и медалями.
— Наградами интересуетесь? — спросила я. — У меня есть два ордена Красной Звезды.
— Возьму, — с готовностью отозвался гражданин. — Только наградные книжечки принеси, а то, может, твои ордена недавно где-нибудь на Рижском монетном дворе отлили... Красную Звезду с надписью “Гознак” на обороте куплю за 550 долларов (на черном рынке цена этой награды от 3 тыс. долл. — Авт.); если выбито слово “Мондвор”, дам от 50 и больше (реальная стоимость — от 200 долл. — Авт.). А с “Монетным двором” звезда всего 5 долларов стоит.
— “Ушаков” и “Нахимов” нужны? — подогреваю интерес черного перекупщика.
— За “Ушакова” дам от 100 тысяч рублей, за “Нахимова” — серебряного 2-й степени — от двух тысяч долларов. Первая степень — от 5 тысяч, да еще будем торговаться до посинения. За книжечку наградную 300 долларов накину. Идет?
— Нужно с ребятами посоветоваться, — продолжаю провоцировать я. — Но за такие деньги и дедушку...
— ...не жалко к аллаху отправить, — весело подхватывает мой собеседник, чувствуя, что напал на золотую жилу. Еще бы, в его руки шла сказочная добыча: ордена Нахимова и Ушакова стоят не меньше 150 тыс. долл.
— А на Арбат с орденами не ходи — там одни бандиты, — поучает он неопытную дурочку. — На Таганке кругом менты стоят. И вообще, если с кем сторгуешься, то скажи мне — я тебе всегда на 500 долларов больше дам. А то лучше поезжай-ка ты в Североморск. Поселишься у бабки какой-нибудь, объявление в местную газету дашь: “Куплю награды дорого”. К тебе моряки сразу повалят. У них с деньгами плохо. Сможешь и за тысячу долларов купить “Ушакова”. А я тебя потом не обижу.
Фантастический интерес и честных фалеристов, и жуликов к советским и российским наградам в Департаменте по сохранению культурных ценностей объясняют тем, что российское законодательство запрещает их продавать. Такая ситуация кроме России существует лишь в Северной Корее и на Кубе. В других странах считают, что хозяин награды вправе распоряжаться ею по собственному усмотрению.
Но бороться с незаконным оборотом орденов и медалей практически невозможно. Большая часть советских и российских наград переправляется за рубеж. Знаки нашей доблести идут нарасхват в Англии, Швейцарии, США, Франции, Германии. Поэтому-то перекупщики и стараются, как могут. Если же сделки будут легализованы, то и криминала станет намного меньше. И тогда отпадет необходимость перебивать номера на наградах и пускаться на другие хитрости. Кстати, некоторые российские коллекционеры приобретают родные награды за границей и на свой страх и риск везут их обратно...
Есть еще одна проблема. Больше, чем воров, коллекционеры боятся... блюстителей закона. В нашем законодательстве, например, четко не оговорено, что считается антикварным оружием, и на пути его собирателей — множество ловушек. Самая опасная — статья 222 УК РФ “Незаконное ношение, приобретение, хранение и сбыт оружия”. При большом желании милиция может подвести под нее любого владельца старинных стволов.
В коллекции патриарха московских собирателей 76-летнего Марата Порая — старинное оружие, парадные портреты деятелей минувших столетий, 400 мундиров всех мастей (от военных до придворных), ордена и прочие реликвии. Чего никогда не будет у Порая, так это мундира сотрудника МУРа Евгения Тараторина, известного теперь как “оборотень”. С этим человеком у Порая старые счеты.
В 1995 году Тараторин, тогда сотрудник “антикварного” отдела МУРа, явился к Пораю якобы по информации о том, что тот хранит огнестрельное оружие. Сыщики для вида переписали номера некоторых коллекционных наград, зачем-то тщательно обмерили картины... А целью обыска было раритетное оружие, которое для стрельбы не годились, но для собирателей имело огромную ценность.
— Тараторин выбрал самые лучшие пистолеты и забрал без протокола, без описи, — возмущается Порай. — Они пришли рано утром, вели себя нагло. Если бы я не сказал, что вот-вот должны вернуться мои родственники, то они просто убили бы меня, чтобы утащить все ценности. А так пришлось меня просто изолировать.
В отношении коллекционера возбудили уголовное дело по статье за незаконное хранение огнестрельного оружия. Позднее Пораю было велено выдать и другие стволы. Собиратель сдал еще пять ломаных-переломаных пистолетов. Следствие и суды тянулись 4,5 года. Эксперты ГУВД стояли на своем: если антикварное старье прочно зажать в тисках, набить порохом и поднести спичку, из него можно еще ой как выстрелить. Созданное на пустом месте дело развалилось в Бабушкинском суде. Но из 7 пистолетов собиратель получил назад лишь шесть. Седьмой, лучший, якобы пропал во время пожара в здании суда, где хранился как вещдок... А потом до Порая дошла информация, что уникальный кольт был продан на аукционе “Сотбис” за 242 тыс. долл.
Другому коллекционеру, Евгению Маллеру, когда он еще в начале 70-х явился в милицию, чтобы зарегистрировать коллекцию старинного оружия, сразу сказали: “Ты, парень, лучше марки собирай. С ними забот меньше”. Маллер не послушался и с тех пор, по его словам, несколько раз сидел в КПЗ, был под подпиской о невыезде, пережил 10 (!) обысков, причем после каждого недосчитывался раритетов, а милиционеры прямо при хозяине обсуждали, что лучше взять в подарок начальнику.
В июле 2001 года блюстители закона задержали собирателя на Большой Якиманке за попытку продажи немецкого кортика, забрали оказавшееся в машине раритетное оружие. Как сказал Маллер, они провели обыск в его квартире и изъяли для проверки 434 единицы холодного оружия, а также 67 пистолетов и 10 ружей на экспертизу. В итоге 33 лучших экспоната пропали без следа. А до экспертов так и не дошли старинное ружье и 16 пистолетов. Для того чтобы количество изъятых раритетов соответствовало количеству переданных в Минкульт для исследования, блюстители закона разобрали оружие на части. И тогда цифры совпали... До сих пор коллекционер в качестве обвиняемого дожидается результатов экспертизы старинных стволов, решения своей судьбы и возвращения ценностей.
— Предъявлять претензии ко всей милиции я не склонен, — говорит Маллер. — Там есть люди, с которыми приятно иметь дело. Но работают и такие, что позорят своих коллег. Они говорят, что берут у коллекционеров себе то, что им не доплачивает государство. Пусть они разбираются со мной — судят, сажают, но дробить и “рвать” коллекцию нельзя. Она подобрана по тематике и представляет не только большую ценность, но и научный интерес.
Но даже такими испытаниями российских коллекционеров невозможно отвадить от любимого увлечения. Совсем другое дело деликатные иностранцы. В начале 2000 года в столице был обворован французский коллекционер Мишель де Винча, некогда женившийся на москвичке и осевший в России. Оперативники МУРа поймали преступников и изъяли часть раритетов. Но некоторые предметы, по словам сотрудников Департамента по сохранению культурных ценностей, были зачем-то переданы на хранение в Музей МВД и даже экспонировались на выставке... Это обстоятельство навсегда отбило у француза страсть к антиквариату.
Сотрудники Департамента по сохранению культурных ценностей уверены: никто не сохранит антиквариат так, как это сделает страстный коллекционер. Все современные музеи выросли из частных собраний. Из чего же вырастут галереи будущего, если нынешним собирателям приходится вести столь ожесточенную борьбу за свои сокровища?
