Правительственный комплекс в Грозном был выстроен совсем недавно. Он олицетворял собой начало новой жизни. Это был символ победы России над темными силами, угнетавшими Чечню. Что-то вроде флага, который торжественно втыкают в снег альпинисты, покорив неприступную вершину.
Темные силы взорвали символ победы прямо накануне Нового года. По всей видимости, они хотели таким образом напомнить о другом Новом годе, который жители Грозного встречали семь лет назад. С той праздничной ночи, по большому счету, и началась настоящая война, которая продолжается до сих пор и заканчиваться не собирается.
Штурм в новогоднюю ночь — название, подходящее для легкого, изящного водевиля. Очевидцы рассказывают, что штурм и планировался, как водевиль. Командование полагало, что все выйдет легко и просто, танки спокойно войдут в город, займут ключевые позиции: вокзал, телеграф, дом правительства — и встанут там, олицетворяя своим присутствием торжество центра над автономией.
На территорию Чечни войска начали заходить еще с 11 декабря — действительно без особых трудностей. К 31-му они уже стояли вокруг Грозного, окружив его с северо-запада, севера и востока. Город тем не менее продолжал жить нормальной жизнью. Полукольцо окружения рассматривалось населением как акция устрашения. В 95-м чеченцы ощущали себя полноценными гражданами России, и им в голову не приходило, что российские же власти станут топтать их танками и расстреливать из пушек, как каких-то душманов или фашистов. Поэтому, когда в ночь на первое января с окраин к центру города с трех сторон двинулись несметные колонны танков и бронемашин, им практически никто не оказал сопротивления. Некому было, все праздновали. При исполнении находилось только подразделение президентской гвардии, охранявшее дворец президента.
Колонны между тем не знали толком, куда идут и зачем. Темно, ничего не видно, города никто не знает. Героический поход был абсолютно неподготовлен. Карты имелись только у командиров, да и то старые. Связи между экипажами не было, машины без конца ломались, у одних не было пушек, у других, наоборот, зарядов. Экипажи набирались из кого попало, бойцы друг друга не знали и соответствующим специальностям не были обучены... Колонны шли на парад — занимать город, который никто не защищает, — только так можно объяснить то полнейшее безобразие, в котором пребывали штурмующие Грозный войска.
Когда первая колонна дошла до дворца Дудаева, по ней был открыт огонь. В самом дворце находилась местная телестудия, так что бой транслировался в прямом эфире на всю республику, уже сидевшую за праздничным столом. Как рассказывали потом сами чеченцы, увидев репортаж, мужчины, как завороженные, вставали из-за столов, доставали припрятанное оружие (а оно было тогда чуть ли не в каждом доме благодаря Российской армии, оставившей его там тремя годами раньше) и устремлялись в Грозный — пешком и на машинах. Дороги, спускавшиеся с гор, были забиты. Чеченцы толпой шли воевать, уже ни о чем не думая, — так в сказке крысы шли за мальчиком, заслышав волшебную дудочку.
Им понадобилось примерно полтора или два часа на то, чтоб мобилизоваться. За это время до намеченной цели — ж/д вокзала — дошла 131-я Майкопская бригада. Дошла и встала на площади, не зная, что делать дальше. Очень скоро ее атаковали. Враги били из соседних домов, площадь была у них как на ладони. Командира сразу тяжело ранили. Уцелевшие бойцы спрятались в здании вокзала и оборонялись двое суток, умоляя прислать подмогу. Запись отчаянных переговоров раненого командира со штабом хранится чуть ли не в каждой майкопской семье. Слезы сами текут, когда ее слушаешь.
Подмога не пришла. Чеченцы взяли город под контроль, шли бои, пробиться к вокзалу было невозможно. Никто и не пытался.
От тех, кто был там, в живых остались единицы. Выходили из окружения по железнодорожным путям, ночью. Не знали город, двинулись в неправильном направлении, наткнулись на боевиков. Погибли почти все. Их тела до двадцатых чисел января валялись возле Дома печати, их грызли собаки.
Майкопская бригада и 81-й Самарский полк пострадали сильнее всех. У других наступавших тоже были потери, но они не так далеко зашли в город, поэтому сумели быстро ретироваться. По официальным данным, во время штурма погибли 134 человека (на самом деле, видимо, все-таки больше). В плену оказались порядка полусотни бойцов — в основном самарцы. То, что они потом рассказывали о штурме, напрямую свидетельствовало о преступной халатности, крайнем непрофессионализме, непредусмотрительности и, попросту говоря, тупоумии военачальников, командовавших наступлением на город.
Приказ о штурме в новогоднюю ночь отдавал министр обороны Павел Грачев. Это было его решение. Как утверждают наши источники, принималось оно в неформальной обстановке — в штабном вагончике. Министр был крепко выпимши. Пьяный угар, тельняшка яростного десантника и шапкозакидательские настроения обрекли на гибель сотни людей.
Позорный и трагический провал новогоднего штурма оказался непоправимой ошибкой. В подобных случаях первое крупное столкновение определяет весь дальнейший ход войны, и его ни в коем случае нельзя проигрывать. Если уж центр решился применить силу, он должен был сразу применить ее так, чтоб никто пикнуть не сумел. Иначе лучше было вообще не применять, потому что боевики, одержавшие в первом бою победу, только укрепились в своей силе и твердо уверовали, что могут успешно воевать с Российской армией.
Последствия той преступной ошибки страна расхлебывает до сих пор, и просвета не видно. Но что интересно: виноватых нет и не было. Никто не наказан. Экс-министр — на заслуженной пенсии. Торгует оружием, занимает высокую должность в госкомпании и справляет Новый год с ощущением спокойствия и уверенности в завтрашнем дне. А дело рук его живет, побеждает и продолжает приносить страшные плоды. Вот такая у нас “справедливая” жизнь.
