Специальные операции против террористов, захвативших ДК ГПЗ, проводились не только на земле, но и под землей. Участниками невидимой эпопеи были диггеры во главе со своим лидером — руководителем группы “Диггер-спас” Вадимом Михайловым.
— Вечером в среду, 23-го, буквально сразу же, как стало известно о нападении на театральный центр, мне позвонили из городского штаба и вызвали на улицу Мельникова, — рассказывает Вадим. — Наша бригада диггеров-спасателей была у захваченного здания часов около десяти вечера. К этому времени по линии спецслужб уже были затребованы от специалистов “Мосводоканала”, “Москанализации” схемы подземных коммуникаций в районе Дома культуры на Дубровке.
Место для погружения под землю Михайлову предложили выбрать в отдалении от театрального центра — во дворах соседних жилых домов. Тут пригодился богатый диггерский опыт: проверив несколько смотровых колодцев, прикрытых чугунными крышками, Вадим быстро нашел подходящий коллектор.
— Под землей пробирались небольшими отрядами по 10—12 человек — два диггера и сотрудники спецслужб. Группы были оснащены приборами ночного видения. Обследовали все закоулки, проверяли выходы на поверхность земли. Около каждого потенциально опасного места, где террористы могли бы попробовать пролезть, оставляли посты вооруженных спецназовцев; возле люков ставили следящую аппаратуру.
— Страшно было?
— Я бы сказал, как-то неуютно. Ведь мы лезли по тесным тоннелям, не зная — а вдруг там, впереди, боевики устроили засаду или растяжку “насторожили”...
В общей сложности за три дня “на теракте” поработало около 20 диггеров. За первые сутки “подземные разведчики” вместе со спецслужбами обследовали множество коллекторов в радиусе километра вокруг захваченного здания. Они подбирались почти под самый периметр стен театрального центра, проверили лабиринты “подземки” под соседним заводом ЖБИ...
— Были слухи, что якобы нервно-паралитический газ в здание подавали через подземные коммуникации...
— На мой взгляд, это совершенно бессмысленная затея. Чтобы заставить такой газ активно поступать из-под земли на верхние этажи здания, нужно было бы гнать его под очень большим давлением. Это технически довольно трудно, а кроме того, газ пошел бы по коллекторам в соседние с ДК районы.
— Чем отряд диггеров был занят во время штурма?
— Как раз перед этим, около пяти утра в субботу, у нас чуть ли не впервые получился часовой тайм-аут, и мы спали в одной из комнат штаба. Проснулись от нескольких громких взрывов — и сразу же на улицу, готовиться к спасработам. Буквально через 15—20 минут спецназовцы, штурмовавшие здание, выполнили свою основную задачу, и мы вместе с другими сотрудниками МЧС бросились в ДК, чтобы вытаскивать оттуда заложников. Первое, что бросилось в глаза, когда вбежали внутрь, — кровь. На остатках выбитых стекол, на полу... И очень много людей — видимо, когда все это началось, они толпой бросились из зала. Кто-то сам выбирался из здания, кто-то стоял, кто-то сидел на полу. Но большая часть лежала вповалку.
Вадиму запомнилась первая заложница, которую ему удалось вытащить:
— Девушка лет, наверное, 16—18 лежала прямо в проеме выбитого окна на первом этаже. Кажется, назвала себя Ирой... Я ее подхватил: “Идти можешь?..” Она попробовала было, но ноги отказали: шоковое состояние. Пока нес к “скорой”, обняла меня за шею, бормочет что-то, целует...
Спасатели пытались приводить людей в чувство, применяя самые разные средства. Некоторым приходилось тут же, на месте колоть нароксон — средство от шока, которое специально выдали медики. Других “оживляли” самыми простыми вопросами: “Кто ты? Как тебя зовут? Говори, говори!..”
Михайлов заметил, что многие заложники были полуодеты. Некоторые босиком бежали прямо по осколкам стекол, засыпавшим пол в вестибюле. Понял причину, когда оказался в зрительном зале.
— Мы, диггеры, путешествуя по городским подземельям, ко всяким запахам привыкли, но такого смрада я никогда не ощущал. Воздух пропитан испарениями человеческих тел, нечистот, скопившихся в импровизированном туалете, под который террористы велели приспособить оркестровую яму... И вдобавок — страшная жара! Немудрено, что люди, чтобы хоть как-то облегчить самочувствие, снимали с себя часть одежды и обувь. А уж как началась вся эта заваруха со стрельбой, одеваться было некогда. Полураздетых заложников сразу же старались как-то защитить от холода на улице — закутывали их в одеяла, в куртки, но все равно их начинал бить озноб от всего только что пережитого... Лица у недавних пленников из-за недостатка кислорода в зале были очень бледные, синюшного оттенка.
Нескольких человек Вадиму и его товарищам пришлось оживлять, проводя непрямой массаж сердца, искусственное дыхание.
— Людей с огнестрельными ранениями я, честно говоря, не видел. Во время эвакуации заметил двух или трех погибших заложников. Одного человека спасли буквально в самый последний момент: глядим — на ступенях у здания лежит тело, накрытое с головой курткой-“боевкой”, видно, кто-то из спасателей вытащил его из здания, увидел, что человек мертв, и оставил на крыльце. А мы прощупали пульс — вроде бы есть какие-то слабые толчки! И откачали бедолагу!.. Среди всего этого кошмара случались и забавные ситуации: бегу через холл и вижу — стоит высокий седой мужчина в костюме, на котором почему-то нет ни единой пуговицы! В таком виде бедолага просто не может не то что бежать — даже идти. Пришлось спасателям ему какие-то веревочки находить...
Большинство обессилевших, впавших в шоковое состояние людей приходилось выносить на руках: пользоваться носилками мешали ряды автомобилей, припаркованных перед театральным центром еще вечером в ту злополучную среду. В какой-то момент напарником Михайлова стал... московский мэр.
— Юрий Лужков не только распоряжался ходом спасательных работ, указывал, куда подавать машины “скорой”, где становиться автобусам, но и сам помогал вытаскивать людей из здания. Тащу очередного заложника на улицу, вдруг чувствую: кто-то еще его сзади подхватывает, — обернулся, а это Лужков подоспел на помощь...
