— Мне надоели постоянные вопросы: “Кто у тебя родился?” — и мои ответы: “Никто”. А потом всегда — грустные, неловкие взгляды людей. Я решила один раз и навсегда рассказать все об этом и больше уже никогда к этому не возвращаться. Я доверяю “МК” и надеюсь, что все, что я скажу, здесь не переврут.
Так неожиданно началось мое интервью с Туттой Ларсен, ди-джеем музыкального канала MTV, известной тусовщицей и просто красивой женщиной.
О том, что Ларсен потеряла ребенка, написали почти все газеты и журналы. Оно и понятно: ее беременность проходила у всех на виду. Тутта вела передачи, демонстрируя огромный живот, даже говорила, что ее роды будут транслироваться в Интернете. И вдруг исчезла из эфира...
Но что бы там ни говорили и ни писали о ее трагедии другие, она сама смогла рассказать об этом только сейчас. Спустя год.
– Cтолько, как в тот момент, я не плакала никогда в жизни. Слезы капали и капали, одежда не успевала высыхать!
— Так что же произошло с тобой год назад?
— На MTV я тогда вела программу “Мама”, где подробно рассказывала о том, как все-таки классно быть мамой и что именно ради этого стоит жить. То, что произошло дальше, было настолько страшным и неожиданным, что я даже не смогла подготовить зрителей к своему исчезновению из эфира...
Я была на тридцать первой неделе беременности. Уже знала, что у меня там внутри находится девочка, которую буду звать Саша. И вдруг в один миг все рухнуло.
Был ясный солнечный день, я брела по улице и думала, как сейчас на мониторе ультразвукового аппарата увижу дочь. Легла на кушетку, доктор стал водить по животу прибором и вдруг говорит: “Несмотря на то, что уже заканчивается тридцатая неделя беременности, вам придется ее прервать!” Его слова прозвучали как приговор.
— Что случилось, доктор?! — мозг отказывался воспринимать это всерьез.
— Так надо. У вашего ребенка — несовместимый с жизнью порок сердца. Надо срочно принимать меры. Искусственные роды...
Я не хотела верить — поехала в Бакулевку, долго общалась с академиками, но услышала то же самое: “Все очень серьезно. Ваш ребенок — не жилец, и лучше это сделать именно сейчас. Что-то выжидать не имеет никакого смысла”.
Первое ощущение — шок. Причем это был второй удар за очень короткий отрезок времени. Ровно за неделю до этого я разошлась с мужем (им был участник группы “IFK” Максим Галстьян). Причин для нашего развода было множество. Даже не знаю, как одним словом объяснить почему... Инициатива была моя, но муж сделал все, чтобы мы развелись. Как во всех конфликтных браках, которые находятся на грани распада, у нас было все: слезы, скандалы, битье посуды. Наверное, наш брак полностью исчерпал себя.
Не знаю, была ли тогда у мужа другая женщина, но у меня не было никого. Последнее время мы существовали как два совершенно чужих человека — каждый решал свои проблемы. Когда я узнала, что придется прервать беременность, Максима рядом со мной не было, и он мне свою поддержку не предлагал. Да, собственно, я ее у него и не просила.
— И все-таки, каков был официальный диагноз, что говорили доктора?
— Они говорили о каком-то генетическом нарушении и еще — об инфекции, но в итоге не обнаружили ни того, ни другого. Я думаю, что причиной этого несчастья была в большей степени Божья воля, и ничего другого. Этого ребенка мы с Максимом явно не заслужили. Он был зачат и выношен не в той любви, которая подобает такому событию.
— А как ты чувствовала себя во время беременности?
— Замечательно. У меня была легкая беременность. Меня распирало от количества положительной энергии внутри. Я носилась больше, чем раньше. Не было ни отеков, ни токсикозов. Ничего. Я была самым счастливым человеком на свете...
— Как же развод с мужем?
— Это, конечно, серьезно омрачало мне жизнь, но ощущение того, что во мне росла моя лучшая подруга, все перевешивало. Я знала, что у меня девочка, и хотела назвать ее Сашенькой. Это было очень здорово.
А с мужем после восьми лет совместной жизни мы расстались чужими людьми, и это показательно.
— Ты что-то покупала для будущей дочери?
— Нет. В этом плане я достаточно суеверна — и оказалась права.
— Кто тебя поддерживал в этот момент?
— Мама. Она работала журналистом, писала на очень серьезные темы, о проблемах в черной металлургии. Но когда мне понадобилась ее помощь, она бросила работу и прилетела в Москву. Одно время я без посторонней помощи не могла даже дойти до туалета. Она была со мной и днем, и ночью.
Меня поддержала куча совершенно неожиданных людей, которые до всего этого казались мне в моей жизни второстепенными. Они вдруг проявили совершенно немыслимую заботу, на которую я даже не рассчитывала. Кто-то помог деньгами, кто-то дарил подарки, а некоторые просто сидели рядом — но и это было уже много. Миша Козырев, например, подарил мне компьютер, Борис Зосимов покупал лекарства и помогал деньгами. Миша Эйдельман вообще отличился: привез из Бразилии часы и флейту. Еще мне дарили акварель, цветы в горшках. Они стояли на подоконнике в больнице, и, ухаживая за ними, я забывала о своей боли.
Был еще один забавный эпизод: у меня очень болела спина в больнице. И только лежа на высоких подушках, я могла засыпать. Узнав об этом, все приходившие ко мне несли подушки, и в конце концов их скопилось столько, что теперь я не знаю, куда их девать.
Но были и другие знакомые, которых я когда-то считала своими друзьями. Эти в момент моей болезни ушли в тень. С тех пор мы не общаемся — я думаю, им просто стыдно. Наверное, такое часто бывает, просто раньше я этого не знала.
— И что было потом?
— Все по полной программе. Схватки, потуги... Я рожала сама, без наркоза и обезболиваний. Врачи посчитали, что давать мне наркоз не имеет смысла: все должно было пройти быстро, ведь плод был достаточно маленький. Короче говоря, я чувствовала, понимала и ощущала, как поэтапно расстаюсь с дочерью.
— О чем ты подумала, когда все произошло?
— Я вообще тогда не могла ни о чем думать. Жуткая депрессия — и ни одной мысли. Физически мое состояние было близко к коматозному. У меня были чудовищные боли, высокая температура После всего этого я очень сильно заболела. Меня восемь месяцев просто не было. На нервной почве и из-за искусственного вторжения в мой организм у меня напрочь рухнул иммунитет. Я не ходила, не ела, весила сорок три килограмма и очень долго из этого всего вылезала...
— Сколько ты пролежала в больнице?
— В роддоме я пролежала три недели, потом полтора месяца дома, и еще два месяца — в Волынской больнице. Она находится в зеленой зоне, и, может, благодаря воздуху и врачам там я потихонечку стала приходить в себя.
Слава Богу, теперь я вернулась к жизни. Меня держат на плаву мысли о том, что я снова могу иметь детей. Теперь я к этому вопросу буду подходить с большей ответственностью. Во всяком случае, буду думать, от кого рожать.
— Наверное, твой образ жизни во время беременности мало соответствовал принятым нормам. Алкоголь, курение, твой любимый бокс — разве все это не могло повлиять на исход?
— Я узнала, что беременна, на сроке в четыре недели, и все в моей жизни резко изменилось. Я перестала выпивать, курить и бросила бокс. Более того, я сразу начала ходить в специальную группу, где под руководством инструктора делала гимнастику для беременных женщин.
Но, глядя на своих подруг, вижу, что все это не имеет никакого значения. Они курят, выпивают, но при этом рожают совершенно здоровых детей...
— Сейчас у тебя появилась новая любовь?
— Да. Я уже полгода встречаюсь с одним молодым человеком. Мне с ним очень хорошо. Его зовут Денис. Он занимается компьютерным дизайном, работает сам на себя. Он человек далекий от шоу-бизнеса, непубличный, что меня очень-очень греет.
— Он был твоим поклонником?
— Нет. Просто у нас есть общая компания, и мы больше двух лет знаем друг друга.
— Наверное, после такой душевной и физической травмы к тебе нужен был особый подход. Чем он тебя подкупил?
— Когда Денис появился в моей жизни, все страдания были уже в прошлом, поэтому как-то по-особенному ему покорять меня не пришлось. Все получилось естественно. А больше всего в отношениях с ним я ценю надежность и то состояние покоя, которое он мне дал. До этого все у меня было как на вулкане. И еще мне нравится то, что ему от меня ничего не надо.
— Как вы решаете материальные проблемы?
— Да никак. Мы зарабатываем почти одинаково. Когда-то что-то покупает Денис, когда-то — я. Живем на два дома, поэтому особого хозяйства не ведем.
— Что такого самого запоминающегося он подарил тебе?
— Он сам для меня большой подарок. А если серьезно, то это, наверное, букет ландышей. Как-то вскользь я обмолвилась, что очень люблю эти цветы. И буквально на следующий день мы сидели в кафе. Мне предстоял тогда серьезный разговор, и Денис ушел. Прошло пять минут — вдруг он появился вновь с букетиком в руках, трепетно мне их вручил и быстро испарился. Было ужасно приятно: до сих пор вспоминаю эти цветы...
— У тебя нет опасения, что он прежде всего в тебе видит Тутту Ларсен, а не Татьяну Романенко? Кстати, как родилось твое второе имя?
— Когда-то я прочитала одну скандинавскую сказку, герои которой, что называется, запали в душу. Я мысленно скрестила рыжего лисенка Людвига Ларсена с молодой курочкой Туттой Карлсон — и получила для себя новое имя.
Оно снизошло на меня с неба. Это не просто интригующий зрителя персонаж, а в большей степени магический набор звуков. Я однажды вышла в эфир как Тутта Ларсен и осталась ею навсегда.
Что же касается Дениса, то он относится к тем людям, которых моя известность могла бы скорее оттолкнуть, чем притянуть. Хотя... В некоторой степени ему это льстит. И одновременно он меня ко всем ревнует и не хочет ни с кем делить.
Но ему приходится с этим уживаться. Вот даже для этого интервью он категорически отказался давать наше общее фото: “Зачем мне светиться? Хватит того, что это делаешь ты”.
— А как дома называет тебя Денис?
— По-всякому, очень нежно, но только не Туттой Ларсен. Когда мы хулиганим, он зовет меня просто Танькой. Я бы вообще хотела, чтобы мои близкие люди называли меня Таней, а совсем не Туттой. Это все равно как если бы вас дома называли “журналист”... Тутта Ларсен — это моя профессия, а не я сама!
— Замуж собираешься?
— Нет. Пока не хочу. Мой прошлый брачный опыт достаточно сильно меня разочаровал. Мне кажется, брак имеет смысл, когда люди собираются заводить общих детей. Для меня замужество будет уже следствием не столько проявления чувств, сколько разумных действий. Это организационное мероприятие. А союз душ и сердец не требует похода в загс.
— Ты готова к тому, чтобы родить ребенка вне брака?
— Да. Но если все же я рожу одна, то, наверное, настою на том, чтобы потом расписаться. Для ребенка, но не для себя.
— А детей хочешь, прямо сейчас?
— Страшно хочу! Я всегда испытываю безумную нежность при виде беременных женщин на улице. И обращаю внимание на маленьких детишек и молодых мамочек. Но мне по медицинским показаниям пока нельзя беременеть. Только через год.
— Ты собираешься подойти вплотную к этому вопросу ровно через год?..
— Я не ставлю перед собой никаких временных границ, но очень хочется. Хотя сначала мне надо решить еще некоторые бытовые вопросы. Это касается жилья и материальных проблем.
— У тебя нет квартиры?
— Нет. А что удивительного? Я снимаю однокомнатную квартиру. У Дениса есть своя квартира, и частично мы живем у него и у меня. Но переехать к нему насовсем я пока не готова.
— А почему нельзя постоянно жить вместе?
— Во-первых, я — Рак. В этой квартире я живу уже четыре года и считаю ее своей норой, к которой прикипела. Я уже забыла, что она съемная, и мне тяжело ее покинуть. И во-вторых, у Дениса — маленькая двухкомнатная квартира, в которой точно не поместится все мое барахло и мой безумный кот. Да и вообще мне пока не хочется расставаться с ощущением, что у меня есть отдельное жилье, хоть и съемное.
— Что такого безумного вытворяет твой кот?
— Это очень забавное существо, которое зовут Буч. Он аристократичен и одновременно по-детски непосредственен. У нас с ним партнерские отношения. Мы воспитываем друг друга. Например, если я вижу, что он что-то стащил со стола, то могу дать ему по ушам. А если я забываю вовремя налить ему молока, то всякий раз получаю какашку в туфлю...
Дениса кот принял тоже не сразу, зато сейчас он при его появлении даже выходит, чтобы потереться о ноги.
— С каким чувством ты просыпаешься по утрам?
— Я пережила взросление. Это поворотная точка в моем существовании. Сначала — некое умирание, а теперь — некая реинкарнация.
— У тебя никогда не возникало мыслей о самоубийстве?
— Нет. Я это считаю огромным грехом. Единственное, о чем я жалею, — это о том, что не прислушивалась к знакам свыше. Я их просто не хотела замечать. Меня слегка постукивало по голове, а я не реагировала. Все, что случилось, — это расплата. Теперь свой урок я выучила на “пятерку”.
