Вчера в Кунцевском суде столицы начался процесс по делу известного байкера Сергея Доренко. Начался он настолько стремительно, что на заседание не успели пригласить ни одного из свидетелей инцидента, произошедшего 15 апреля между телеведущим и капитаном I ранга Валерием Никитиным. В суд явились только потерпевший и обвиняемый.
Последний вооружился аж тремя защитниками и, как обычно, работал на публику. Слегка развязный, несколько хамоватый и о-очень самоуверенный. Даже из такого серьезного мероприятия (жизненно важного для него!) Доренко умудрился устроить балаган.
На потеху многочисленной прессе Доренко принес с собой мотоциклетный шлем, не имеющий никакого отношения к делу, и перед началом заседания с удовольствием позировал в зале суда фотографам и операторам, забравшись в клетку для подсудимых. Потом, в свою очередь, начал фотографировать собственной “мыльницей” присутствующих журналистов, и только объявление “Суд идет” прервало это шоу.
Доренко, правда, пытался и дальше соответствовать образу шута, в который вошел давно. Например, на вопрос судьи: “Назовите место своего рождения” — он ответил: “Я родился в Советском Союзе”. А по поводу своей национальности Доренко вообще развел целую дискуссию: мол, сейчас, согласно Конституции, никто не имеет права спрашивать человека о его национальной принадлежности. Но на всякий случай добавил: “По-русски я понимаю”.
Председательствующий судья Юрий Колмогоров был достаточно суров и сразу дал понять Доренко, что это обычный уголовный процесс и никаких скидок телезвезде здесь не будет. Это слегка угомонило подсудимого.
Как такового судебного заседания и не было, поскольку выяснилось, что Доренко получил обвинительное заключение только за день до начала суда. По закону же он должен был ознакомиться с ним за три дня до начала слушаний. Сам байкер тут же заявил, что копия обвинительного заключения у него была уже в субботу, 20 октября. Ее он якобы получил по почте. На что судья заметил: тогда он, Доренко, должен был подписать уведомление о получении заказного письма, а этого документа в суде нет. Не моргнув глазом, Сергей Леонидович изменил предыдущие показания, только что данные им прилюдно, и заявил, что нашел бандероль в своем почтовом ящике — понятно, там никто не требовал от него никакой подписи.
— А зачем же тогда вы приходили вчера в суд и взяли у секретаря еще один экземпляр обвинительного заключения, если у вас оно уже было? — поинтересовался судья.
Доренко был неотразим:
— Первый экземпляр я потерял.
После небольшого совещания на месте судья Колмогоров прервал заседание на том основании, что, во-первых, подсудимый все-таки не успел ознакомиться с обвинительным заключением (а это в будущем может послужить основанием для отмены приговора), а во-вторых, в суд не явились основные свидетели происшествия — их просто не успели вызвать.
К слову сказать, Доренко-то привел своего самого главного свидетеля, некоего гражданина Назарова. Того самого, который с телеэкрана неожиданно сообщил, что он как раз видел, как все было на самом деле. Хотя в прокуратуре до сего момента его никто не допрашивал. Этот свидетель появился внезапно, через несколько месяцев после инцидента, но, по мнению адвоката Доренко, только он один и может пролить свет на всю “чернуху”, окружающую его клиента.
Суд решил, что допросит Назарова, но в следующий раз.
Потерпевший Валерий Никитин весь процесс держался скромно и на клоунские выходки своего оппонента никак не реагировал. После заседания мне удалось побеседовать с Никитиным и его супругой.
— Валерий Алексеевич, главный козырь Доренко, который он усиленно озвучивает, — это то, что вы, согласно некой экспертизе, находились в состоянии сильного алкогольного опьянения.
— Этот странный документ появился в деле через два месяца после того, как оно было возбуждено. На месте происшествия ни у меня, ни у Доренко не брали кровь на алкоголь. Но есть заключение врача, который обследовал меня. Там записано, что запаха алкоголя у меня изо рта не чувствовалось. Хотя я не скрывал и не скрываю, что в тот день мы с друзьями немного выпили. Ведь была Пасха, у нас были гости, а потом мы пошли гулять к церкви. Там-то на меня и наехал Доренко.
— Потом на одного из наших свидетелей начали откровенно давить, — вступает в беседу супруга Никитина. — У вас в газете было опубликовано его открытое письмо. Ему прямо говорили, чтобы он изменил показания и сказал, что Никитин был пьян.
— А Доренко не пытался пойти на мировую?
— Пытался. Понятно, мы все люди. Если бы он сразу признал свою вину, помог нам, не стал бы скрываться с места происшествия (ведь это наши ребята не дали ему уехать!), все можно было уладить. Ну возместил бы ущерб, да и только. Но он себя повел просто по-хамски. Он был уверен, что ему за это ничего не будет. (Напомню, по словам многочисленных свидетелей, первое, что они услышали от Доренко после инцидента: “Вы — щенки! За все мне еще ответите и заплатите”. — Авт.) Вот мы и написали заявление в прокуратуру. Это где же видано, чтобы один человек давил других людей среди бела дня, в праздник, и чувствовал себя полностью безнаказанным! А мириться он вдруг захотел в начале августа. Позвонил нам домой, трубку подняла я, он попросил мужа. Валера подошел. Доренко ему предложил встретиться — мол, нам есть о чем поговорить. Но муж не стал с ним встречаться. От Доренко всего можно ожидать — он же непредсказуем.
— Вы считаете, приговор будет обвинительным?
— Он должен быть обвинительным, если только мир не перевернется.
Следующее заседание по этому делу назначено на 30 октября.
