За эту карту террористы отдали бы хорошие деньги. На ней отмечены все “опасные” объекты Москвы — от ядерных реакторов до химкомбинатов и фабрик, производящих косметику. Случись там авария, и радиационное или химическое заражение столицы обеспечено.
Помимо “опасных” объектов, отмеченных желтыми и черными значками, на карте еще восемь красных флажков. Это места дислокации восьми полков, составляющих 55-ю дивизию внутренних войск МВД России (ее еще называют “милицейской”). Карта висит в кабинете командира дивизии — генерал-майора Королева Ильи Ильича. А кабинет находится в штабе дивизии — недалеко от стадиона “Динамо”, прямо за Бутырским рынком. Глухой желтый забор тянется вдоль улицы, поверху — проволока, и мало кто из обитателей окрестных домов знает, что там делается, за этим забором.
Раньше это место называли Кобылий лог — из-за женских общежитий. Жили в общежитиях работницы ткацкой фабрики капиталиста Морозова. Фабрика на улице Вятской и сейчас цела, ее видно с территории дивизии — старинные корпуса красного кирпича с широкими окнами причудливой, “дореволюционной” формы. Сейчас там размещается уйма всяких фирм, фирмочек, складов и компаний. А несколько трехэтажных домов, где селились работницы, отдали в конце 80-х годов милицейской бригаде (тогда она еще была бригадой, а не дивизией). Впрочем, если вспоминать с самого начала, речь вообще надо вести о милицейском полке. Создан он был 30 сентября 1966 года и долгое время дислоцировался в Балашихе, на территории дивизии Дзержинского, считаясь одним из ее полков, предназначенным специально для охраны общественного порядка в Москве. С тех пор прошло 35 лет. В конце прошлой недели милицейская дивизия отмечала юбилей, который и послужил поводом для нашей встречи с руководством дивизии.
— Структурно милицейская дивизия входит в состав внутренних войск, — объяснил генерал Королев. — Но работаем мы совместно с милицией общественной безопасности. Наша задача — патрульная служба на улицах Москвы и охрана порядка на массовых мероприятиях: концертах, футболах, митингах. Кроме того, мы выставляем оцепление там, где произошли аварии, где есть опасность, куда нельзя пускать людей (вот зачем мне карта с “опасными” объектами). Кстати, когда был взрыв на улице Гурьянова, мы приехали первыми. Только съемочная группа НТВ нас опередила. Но они на джипах, а мы-то на “уазиках”...
В дивизии примерно шесть тысяч человек личного состава. Две тысячи — офицеры и прапорщики, остальные — бойцы срочной службы.
Бойцов мы можем ежедневно наблюдать на улицах. Обычно они ходят парами. Молоденькие парнишки, одетые в темно-серую полевую форму вместо привычного для города милицейского кителя и брюк с красным кантиком. На голове тоже не фуражка милицейская, а серая кепка.
Патрули на улицах обычно производят неплохое впечатление подтянутостью и выправкой, здоровым видом. Другое дело — оцепление. Чем масштабнее мероприятие, тем больше воинов задействовано в оцеплении. А чем больше воинов — тем они страшнее. Десятитысячный митинг “Идущих вместе” на Васильевском спуске, помнится, охраняли бойцы, которые, казалось, вышли на денек из лепрозория. Короста на щеках, фурункулы, землистый цвет лица... Рядом с откормленными, пышущими здоровьем “идущими” они выглядели просто пугающе. Хотя для нищей, спившейся глубинки такой вид — в общем-то в порядке вещей.
Людям военным подобные проявления “социальных контрастов” хорошо известны. В армии они видны как на ладони, но в обычных войсках в общем-то безразлично, как боец выглядит. Не все ли равно, кого в Чечню посылать — доброго молодца или Змея Горыныча...
Другое дело — проходить службу на улицах Москвы и играть роль блюстителя порядка. Для этого все-таки надо иметь более-менее презентабельный вид. Нормальный москвич сочтет оскорблением, если неотмытый заморыш на ломаном русском сделает ему замечание.
Но в милицейскую дивизию, как и в любую воинскую часть, попадают всякие бойцы. Как объяснил генерал Королев, бывает, новобранцы безмерно удивляются трехразовому питанию и белым простыням. Обычно таких ребят все-таки стараются пореже выпускать на улицы. Они несут службу в основном на территории полков. Однако в особых случаях командованию приходится скрести по сусекам и ставить в оцепление всех подряд. В такие дни москвичам стоило бы ходить смотреть на то, что творится с россиянами, которые родились в нескольких сотнях километров от столицы. Просто, чтоб “почувствовать разницу”.
Два года назад мэр Лужков и командующий Московским округом внутренних войск генерал Баскаев (сейчас он депутат Госдумы) решились на эксперимент. В дивизию стали направлять срочников-москвичей. С осени 98-го они составляли половину всего личного состава. Но сейчас их уже меньше, примерно одна треть. Остальные бойцы в основном из северо-западных регионов, из Башкирии, Татарстана.
— Милиция ведь тоже патрулирует улицы, Илья Ильич. Как отличить милиционеров от ваших бойцов?
— Мои, конечно, моложе, но есть и другие отличия. Скажем, милиция пешком не ходит по улицам. Милиция ездит на машинах. Видели белые автомобили с синей полосой, по борту надпись — “ПГ” номер такой-то? Это милиция. А мои бойцы ходят пешком, патрульными группами по два-три человека. На рукаве формы — шеврон с белым соколом. Милиция патрулирует с оружием — автомат, каски, бронежилеты. А мои бойцы ходят с резиновыми дубинками. В сумке фонарик, бинт, свисток, наручники, карточка маршрута. Есть рация, по которой они связываются с дежурным по наряду.
Дежурный — офицер, он ездит на “уазике” (они желтые с синей полосой) по тому району, где работают патрульные группы. Обычно их у него десять-двенадцать. В отделении милиции каждой группе нарезают маршрут — вот ваша улица, здесь вы следите за порядком, причем не только на самой улице, но и вокруг нее в пределах видимости и слышимости. Задача: чтоб не было на вашей улице преступлений. А если кто-то нарушает общественный порядок, патруль должен принять неотложные меры, доставить нарушителя в отделение милиции и составить протокол о задержании.
— Они имеют право проверять документы? К примеру, на улице люди в милицейской форме без конца останавливают молодых девушек, кавказцев, ребят студенческого возраста. У торговцев тоже спрашивают документы, разрешающие торговать... Ваши бойцы этим занимаются?
— Нет, это дело милиции. Мои бойцы имеют право проверить документы только у человека, который внешне похож на того, кто объявлен в розыск.
— А что делают ваши патрули? Пьяных собирают?
— Не только. Основные наши “клиенты” определены административным кодексом, статьей “мелкое хулиганство”.
Мелкое хулиганство — очень емкая статья. Допускал оскорбительные приставания к гражданам, выражался нецензурной бранью, размахивал руками, выходил на проезжую часть, создавал аварийную обстановку на дороге, оскорблял нравственность внешним видом, отправлял естественные надобности в общественном месте — это все мелкое хулиганство. В принципе любого гражданина можно при желании “загасить” при помощи этой статьи.
Кроме “мелких хулиганов” бойцы милицейской дивизии должны задерживать людей, совершающих откровенно криминальные деяния. За восемь месяцев 2001 года задержано 220 человек за уголовные преступления, кражи и бандитские нападения. А всего за 35 лет бойцами дивизии задержано 4235 человек за преступления, 430038 человек — за административные правонарушения, изъято холодного и огнестрельного оружия 1124 единицы.
Прежде, чем выпускать бойцов на улицы, их учат, как себя вести в тех или иных случаях. Разыгрывают с ними ситуации: двое бойцов играют нарушителей, а другие двое — патруль. Еще их заставляют зубрить Административный кодекс и учат правильно писать протоколы задержания. Протоколы — самое трудное. Если боец доставит нарушителя в отделение с протоколом типа “я шел, а он кричал”, судья такой протокол рассматривать не будет. Судье нужны жесткие юридические формулировки, а попробуй, научи восемнадцатилетнего парня выражаться, как опытный юрист. Тем не менее ко второму году службы многие худо-бедно, но овладевают этим мастерством. Поэтому в патрульную группу обычно включают одного старослужащего, который уже все умеет, и по ходу дела он передает опыт напарнику-новобранцу.
— Восемнадцатилетние солдаты — не самый надежный народ. Мало ли что в голову взбредет. Вы не боитесь их одних на улицу выпускать?
— Мы обязательно их контролируем. Каждая патрульная пара должна быть проверена не меньше одного раза в час. Дежурный по наряду их всех объезжает, а кроме того, проводятся негласные проверки. Офицерам штаба поручается по дороге домой обойти какие-то маршруты. Женщин, которые в части работают, тоже просим пройтись посмотреть...
— Бывает, что патрулям достается от нарушителей порядка?
— Бывает. На День десантника в Кузьминках в парке наш патруль сделал замечание компании десантников. Выпили, шли расхристанные, орали, ругались... Но их было пятеро, а наших трое. Так эти десантники у бутылки горлышко отбили и наших “розочкой” — одного в живот, другого в бедро... В госпитале лежали. Вылечились.
— Вы их наградили?
— Я их наказал за то, что действовали неправильно. Силы же надо соизмерять. Надо было сразу связаться с дежурным по наряду и вызвать подмогу. И в парке они с собакой служебно-розыскной должны были патрулировать.
Служба в милицейской дивизии связана с риском. К примеру, на позапрошлой неделе сержант получил травму — догнал нарушителя, а тот его ножом ударил. Еще недавний случай — задержали казаха, триста тридцать граммов тротила у него было. В другой раз тоже патруль догонял подозрительного типа, но, правда, не догнал, зато тип бросил сумку, а в ней оказались автомат и черная маска. “Киллер, — говорит генерал Королев. — Кому-то мы жизнь спасли”.
Легенда дивизии — рядовой Белкин из Нижегородской области. Тоже догонял на улице нарушителя, а зима была, так он тулуп сбросил, чтоб легче бежать было, потом валенки сбросил, в носках бежал, а преступник еще стрелять в него стал из пистолета, всю обойму расстрелял, но так и не попал ни разу. Добежали до метро, тут Белкину на подмогу милиционеры рванулись, задержали преступника. Потом у Белкина спрашивали в бригаде: “Зачем же ты за ним бежал? Он ведь убить тебя мог”. А Белкин объяснял: “Я просто очень испугался. В душе-то я не за ним бежал, а от него, но от страха уже повернуть не мог, вот и бежал прямо”.
— Если мы за последнее время изъяли триста стволов, как вы думаете, рискованная у нас служба? — продолжает комдив. — А футбольные матчи! Там очень большая опасность для бойца получить травму. Представьте, триста болельщиков вырвали стулья и давай их метать в милицию. Что получится?
— В Лужниках тоже ваши бойцы стоят во время матчей?
— Там работают 135-е отделение, милиция центрального округа, ОМОН и мы. Наши обычно на входных турникетах. В первом ряду — бойцы дивизии Дзержинского.
На концертах тоже всякое случается. Зритель-идиот кинет пивную бутылку в оцепление — у бойца голова разбита, сотрясение мозга. Но чаще страдают все же сами зрители — из-за давки. Бойцы стоят у передней стойки и наблюдают за кайфующим партером, и если видят, что кто-то побледнел, глаза закатываются, то прямо за руки вытягивают его из толпы наверх. Значит, придавило, надо спасать.
В разгоряченной, полупьяной толпе может произойти что угодно. Могут прямо там и изнасиловать (кстати, частенько случается). Давка, поэтому никуда не денешься. Грохот, поэтому кричи-не кричи — никто не услышит... Однажды бойцы парня из толпы вытащили полупридушенного, а он без штанов, бедолага. Так что концерты — это мероприятие повышенной опасности, там надо смотреть в оба.
— У нас и в Чечне сейчас триста человек службу несут. Саперы и разведбатальон. В прошлом году пять сводных рот туда отправили. Тринадцать погибших за два года.
Почему в милицейской дивизии служат саперы и разведчики, я, честно сказать, толком не поняла. Из объяснений генерала Королева следует, что если бы он не принял их в состав своей дивизии, они бы просто не выжили. Вымерли без еды и предметов гигиены. А в Москве их можно содержать, потому что здесь префектуры, власти помогают, заботятся о милицейских полках. Пускай заодно позаботятся о батальонах саперов и разведчиков. Может, когда-то и в Москве они пригодятся. Хотя, не дай бог, конечно.
Впрочем, если говорить серьезно, то на случай чрезвычайных ситуаций, землетрясений, обломов и прочих революций в штабе милицейской дивизии есть самое важное. Самое главное, без чего не обойдется ни один вождь народа — ни президент, ни мэр, ни депутат.
Там есть старый-престарый БРДМ (это такой броневик на колесах) со встроенным громкоговорителем. Стоит он в гараже за Бутырским рынком уже много лет, и, хоть висит на нем листочек “на списание”, его не списывают и не увозят. И правильно делают. Даже если он не заведется в нужный момент, бойцы милицейской бригады вытолкают его на площадь перед Савеловским вокзалом, на броневик заберется вождь, произнесет речь, и тогда все у нас встанет на свои места.
СПРАВКА “МК”
Общественный порядок охраняют сразу несколько структур, входящих в состав МВД.
Разобраться в них довольно сложно, поскольку все они рождались и росли в разное время, и какого-то единого замысла на их счет никогда не существовало, все образовывалось в соответствии с велениями времени. Не было так, чтоб кто-то главный однажды сел, подумал, нарисовал картинку и написал подробнейший документ, где все было бы четко расписано: вот милиция, вот внутренние войска, вот ОМОН, вот СОБР. Вот их функции: так они различаются, так дополняют друг друга, так дублируют. Поэтому сейчас все это имеет вид довольно приблизительный и расплывчатый.
Самая древняя структура этого рода — патрульно-постовая служба (ППС). Помните фильмы тридцатых годов? Там на улице непременно присутствовал милиционер, и герои фильма к нему обращались: “Товарищ милиционер, помогите”.
В середине 60-х было решено, что ППС нужна помощь. В составе внутренних войск создали специальные моторизованные части милиции, которые помогали ППС патрулировать улицы и обеспечивать порядок на массовых мероприятиях. В конце 80-х оказалось: и этого мало. Митинговая стихия, обуявшая граждан, потребовала создания отрядов милиции особого назначения (ОМОН), в которые набирали уже не бесплатных срочников, а взрослых мужчин-контрактников. Некоторое время ОМОНы представляли собой силовую составляющую органов внутренних дел, но вскоре выяснилось, что и их не хватает. РУБОПам для борьбы с оргпреступностью понадобились собственные “быки”. При РУБОПах стали создаваться отряды быстрого реагирования (СОБРы).
По мере развития демократии и рынка между структурами охраны общественного порядка перераспределялись функции, сферы влияния и финансовые потоки. После появления СОБРов вся оргпреступность (где водятся действительно большие деньги и можно хорошо зарабатывать) отошла РУБОПам. ОМОНу остались практически одни только массовые мероприятия, на которых ничего не соберешь. Тогда ОМОНы истребовали себе право проводить самостоятельные рейды по денежным точкам, которые окучивает территориальная милиция, — рынкам, проституткам, ларькам. Территориалы подвинулись, но не сильно. Свои участки они прилежно и ежедневно окучивают, крышуют (то есть охраняют) и собирают дань деньгами и натурой.
В каждом московском отделении милиции есть рота ППС — 60 человек. Но теперь уже к милиционеру на улице не подойдешь. Они ездят на машинах (ПГ номер такой-то) — очень занятые, очень серьезные. За дежурство столько точек надо объехать, отвлекаться некогда... Но не будешь же за машиной бегать: “Товарищ милиционер, помогите!”
В результате реально на улицах остались одни специальные моторизованные части милиции, то есть вот эти самые милицейские патрули, о которых идет речь в статье. Пацаны-срочники при всем желании никого окучивать не могут. Тут же подъедут солидные милиционеры и скажут: “Вы чего делаете на нашем объекте?” Поэтому патрулям остается вполне достойное занятие: демонстрировать наличие милиции на улицах, являясь по сути рекламным щитом, за которым прячется жестокая правоохранительная реальность.
Поскольку именно сейчас в структуре МВД идут преобразования, наши “внутренние дела” можно представить только в виде довольно грубой схемы, состоящей из трех блоков:
ВНУТРЕННИЕ ВОЙСКА
оперативные части
части по охране
важных гос. объектов
спец.моторизованные части милиции
МИЛИЦИЯ ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ (МОБ)
ГИБДД
противопожарная служба
вневедомственная охрана
патрульно-постовая служба (ППС)
паспортно-визовая служба
лицензионно-разрешительная служба
экологическая милиция
ОМОН
КРИМИНАЛЬНАЯ МИЛИЦИЯ
Главные управления
уголовного розыска
по борьбе с оргпреступностью
по борьбе с экономическими преступлениями
следственный комитет
Управления
оперативно-поисковое (наружка)
оперативно-технических мероприятий (прослушка)
собственной безопасности
по борьбе с оборотом наркотиков
по борьбе с преступлениями
в области высоких технологий
