Этот тмутараканский “ЛОКАФ”, похожий по звуку на лай собак, был придуман большевиками для обозначения Литературного объединения Красной Армии и Флота. В 1931 году “ЛОКАФ” стал названием журнала. Именно в нем “новый батальон пролетарской литературы” призван был “мобилизовать творческую активность советских писателей на службу обороне страны”, показать оскал зубов мировому капитализму.
Все-таки издателям журнала хватило здравого смысла заменить “ЛОКАФ” на “Знамя”. На его страницах печатались даже иностранцы — Ремарк, Хемингуэй, Андре Жид. 70-летняя история журнала отразилась в только что вышедшей антологии “Наше Знамя”. Большие формы сюда не включались — лишь стихи и рассказы писателей, оставивших приличный след в литературе.
На зимних посиделках под стеклянным колпаком дворика Музея А.С.Пушкина на юбилее “Знамени” главный редактор Сергей Чупринин и его первый зам Наталья Иванова счастливо избежали официоза. Белла Ахмадулина наконец призналась, что в жестокое время вынуждена была под псевдонимом отвечать на письма читателей “Знамени”. Новыми лауреатами стали Владимир Маканин, Николай Работнов, Дмитрий Рагозин, Александр Чудаков и славист Джон Робертс; Валентина и Ольга Твардовские, Юрий Буртин (посмертно) — за публикацию “Рабочих тетрадей” Твардовского. Григорий Чхартишвили, ставший лауреатом “Знамени”, в своем лауреатском слове вспомнил притчу о буддийском монахе Энку, неутомимом вершителе добра, который в беспомощной старости попросил зарыть себя живым в землю с трубочкой для дыхания и колокольчиком — вестником того, что он еще жив: “Давайте же и мы, сидя в склепе наших микроскопических тиражей, дышать в трубочку и звонить в колокольчик, пока звонится. Пусть прохожие слышат, что литература еще жива”. А ныне сам Чхартишвили под псевдонимом Б.Акунин стал человеком года, а его книгами зачитываются все, как в Серебряном веке зачитывались стихами. Судя по всему, у нашей словесности хорошее дыхание.
