"Победитель собственной души. Дитя казармы. Троечник четвертой школы. Житель Парковского района". Такую характеристику дал сам себе по телефону Виктор Сухоруков, когда я договаривалась с ним о встрече... Его знают по роли "Ленина" в "Комедии строгого режима" и как главаря пушкинской общины в "Бакенбардах", а еще — омерзительного Виктора Ивановича в фильме "Про уродов и людей". Я думала, что после роли Виктора Багрова в фильмах "Брат" и "Брат-2" поклонники рвут его на части. А сама дважды прошла мимо, не узнав в невысоком парне с надвинутым на глаза козырьком Старшего Брата... "Пьянствовал я по-хорошему" — Куришь? — Бросил. — Давно? — Одиннадцать лет назад. 1989 год, в стране — дефицит курева, очереди, сигареты продают в ограниченном количестве. А у меня как раз началась язва желудка. Я тогда курил "Беломор", по две пачки в день. Ночью просыпался, чтобы покурить. Без папиросы уснуть не мог. Я был пьющий, курящий и весело живущий. Но, глядя на эти очереди, я вдруг подумал, чего унижаться-то? Желудок больной, да еще очереди... — И так сразу бросил? — Я тогда себе сказал: "Мне бы только три дня продержаться". Сначала ватку запихивал в мундштучок. Потом не курил десять часов. Ой, как мне было худо! Думал — помру. Трясло, как наркомана. Я приготовил себя к галлюцинациям, к внутренним физическим катаклизмам, к смерти. Прошли сутки. Трясло так, что душа с телом расставалась. На вторые сутки душа уже не расставалась, она просто выходила из меня. На третьи — я стал ждать драконов, змей... Но произошло чудо. Я проснулся, и у меня было ощущение, что я не курил никогда. И с тех пор не курю, даже когда пьянствую. — Про твои запои ходят целые легенды... — Да, пил я сильно. Мощно, крепко, долго. Но никогда не кодировался и не подшивался. Правда под капельницей лежал, кровь чистил. Единственный контроль — это моя голова и желание. Вот в чем дело. — "Мощно, крепко, долго..." Как долго? — Бывало, извините, два месяца. Но потом я очень сильно болею и заканчиваю это дело. Заканчиваю тоже надолго. У меня был перерыв семь лет, четыре года. А в этом году я погулял только на Новый год! Зато десять дней... Больше не пил. Но если раньше я клялся, божился, зарекался, сегодня я этого делать не хочу. Я вдруг подумал: а чего это я все кому-то чего-то обещаю, бью себя в грудь? Мне становится стыдно. Во мне до сих пор живет совесть, я человек совестливый. Совесть занимает во мне какое-то воодушевленное место. Я даже с ней разговариваю... Иногда прошу ее не мучить меня. — За какие такие поступки тебя совесть мучает? — Да их туча! — Наверняка все связаны с женщинами? — Нет, с пьянками, с грубостью, с несправедливостью. Привел, например, к себе домой кучу друзей — девчонок, мальчишек. Гуляли, гуляли, а в 4 утра я вскочил и всех повыгонял на мороз к чертовой матери. Вот и все. Всякое бывало. "Я котяра во всех отношениях" — Ты был женат? — Не был никогда. Многие гордятся женами, детьми, даже спекулируют счастьем семейной жизни. Мне нечем похвастаться в этом отношении. Как Жванецкий сказал: "Характер у меня скверный". Скорпион я. — У тебя есть любимая женщина? — Конечно, и вообще я люблю женщин. Также я чрезвычайно люблю детей. Но, наверное, все должно быть у человека вовремя. — Неужели за 49 лет ты не встретил ту женщину, которая... — Не сложилось. Где-то я не успел, где-то перебрал, где-то профукал. Мне сложно было собраться и организовать свою личную жизнь. Ну, не получилось... Но сейчас, занимаясь с тем или иным ребенком своих друзей, я... устаю. И начинаю пугаться мысли: а смогу ли я быть папой? Я привык все делать хорошо, добросовестно, честно. Я не могу оставлять никакого мусора, довеска, шкварок. Сейчас я стал больше монахом. Человеком уюта. По гороскопу я кот. Я котяра во всех отношениях — и в чувствах, и в бытовых условиях. — Любишь тепло и уют? — Еще я люблю вкусно поесть, поэтому я хорошо готовлю. Мой внешний и внутренний мир соткан из прошлого, из воспоминаний, из тех бытовых вещей, которые я встречал в детстве у кого-то, но их не было у меня. У меня весь дом в абажурах, которые я заказываю художникам. Это мой бзик. Еще я вышиваю гладью. — Когда ты научился вышивать? — Когда бросал курить. Купил пяльцы в Челябинске на гастролях. Хотел рамку для фотографии сделать, а потом взял, тряпочку натянул — и пошло. Теперь, когда мне надо успокоиться, подумать о будущем, поговорить с Богом, я сажусь и вышиваю. Это моя трудопсихотерапия. Люди приходят, смотрят и удивляются: "Неужели мужик такое может?" — Не думаешь о старости, когда некому будет тебе поднести стакан воды? — Мне кажется, что до старости я не доживу. Дай Бог, если мне уготована длинная жизнь, я не откажусь от нее. Но я сделаю все возможное, чтобы как можно меньше проблем создать людям. Я, как та японская женщина, уйду в горы, одиноко, тихо, незаметно. Сяду там под скалой и буду умирать. Я сам себе узел соберу, накоплю денег на гроб. Кстати, когда начались подорожания, у меня возникла мысль: куплю гроб, накрою его покрывалом и поставлю в кладовку. Пусть стоит. Мало ли что случится. А насчет воды? Не поднесут — ну и не поднесут. А помочусь я под себя, захватят меня пролежни, как тарантулы в пустыне, да и бог с ними. Значит, судьба моя такая. "Каждый из нас мог бы стать жертвой аборта" — Ты веришь в Бога? — Верю, верю, но так... Популярно. Светски. Когда надо — верю, когда не надо — я о нем забываю. За это он меня наказывает. Но сегодня Бог мне помогает. Ощущение такое, что он приставил ко мне ангела-хранителя. — Не поздно ли Он стал помогать тебе? — Ты права, кино меня побаловало поздно. Я начал сниматься в 39 лет. В ноябре мне будет 49. — Тебе не свойственна звездная болезнь? — У творческих людей это называется медной крышей. Я пытаюсь быть зрячим под ударами об эту медь, стараюсь видеть, слышать, чувствовать. Я люблю людей. Я не стесняюсь говорить слово "люблю". Потому что для меня это слово, как "дружба", "терпеть", "ненавидеть". И самое мое ненавистное слово — "предательство". Если я люблю и меня любят, я буду щедрым. Если раз предадут, я закрываю ворота, сжигаю мосты, создаю искусственный конфликт, чтобы расстаться. — Тебя предавали? — Неоднократно. 1983 год. Тогда случилось мое первое крушение. Я работал в Театре комедии на Невском. Судьба меня баловала. Я был в фаворе. Петр Фоменко взял меня из института на главную роль. Вскоре меня выгоняют из театра по пьянке. Я тогда сильно загулял. У меня были друзья, и сразу все куда-то улетучились. Я сунулся к одному — накормили, к другому — напоили. В результате всем надоело со мной возиться, и я остался один. Мне пригрезилась картинка. Это бегущий поезд. Светофоры горят, стрелки переключаются, поезд на всех порах мчится. Я пытаюсь его схватить и не успеваю. Вскакиваю на подножку — и неведомая сила меня сбрасывает. Я неоднократно догонял свой поезд, и, кажется, — я его догнал. Но потерял очень много времени. — Жалеешь о потраченном времени? — Нет. Сегодня я понимаю, что это было испытание. Наверное, вся жизнь — испытание. У одних оно светлое, у других темное. Все равно мы избранники Бога на это испытание. И мы должны уважать и ценить это, потому что каждый из нас мог бы стать жертвой аборта, случайной связи или резинового костюма. Ты понимаешь, о чем я говорю? Я потратил этот бег на поиски себя, на жизнь праздную, гулящую, неорганизованную. Но я не жалею только потому, что это была моя жизнь. В ней-то мне было хорошо! "Ленин прет из всех щелей" — Не припомню ни одной положительной роли в твоей творческой биографии... — Все мои персонажи — подлецы, гады, сволочи, мерзавцы, паразиты, уроды-недоноски. И тем не менее меня удивляет и очень радует, что люди на улице все равно говорят: "Ой, вы Сухоруков, здравствуйте, спасибо!" — и пожимают руку. Я их не пугаю, не раздражаю. Хотя был один интересный случай. На презентации картины "Брат-2" в Питере я раздавал автографы. Вдруг сквозь толпу пробираются две девицы, и одна другой говорит: "Ой, пойдем посмотрим, в натуре, че тут происходит. Может, Данилка Багров приехал?" Увидели меня. "Ой, это — лысый урод, пошли отседа". Меня это только позабавило. — А какая у тебя самая любимая роль? — Виктор Иванович в фильме Балабанова "Про уродов и людей". Хотя самого персонажа я ненавидел. Я там играю под собственным именем. Мой принцип в работе — делать из персонажа человека. В этом фильме не получалось. Я не мог ничего с собой поделать. Однажды я пришел домой, прямо в одежде завалился на кровать и говорю: "Как я тебя ненавижу". Я ненавидел того Виктора Ивановича! — После 23 лет, прожитых в Питере, ты наконец-таки собираешься переезжать в Москву? — Переезд в Москву — это моя мечта. Я ведь родился в Орехово-Зуеве. Мне в столице предлагают много проектов. — А роль Ильича больше не предлагают? — Предлагают. Только я его уже играть не буду. Хватит. — По-моему, у тебя отлично получалось! — Ленин — настолько яркая и мощная фигура, что он просто так не отпускает. Я вижу наших бывших "ленинцев", как у них этот Владимир Ильич прет из всех щелей, жестов, интонаций. Я сразу сказал себе: "Хорошо, я сыграю его, но надо вовремя остановиться". После эстонской комедии "Все мои Ленины" он настолько въелся в меня, что однажды ночью я проснулся оттого, что мне показалось, что у меня борода с усами не отклеены... — Чем собираешься заниматься в ближайшее время? — Сейчас дал согласие Егору Кончаловскому. Буду сниматься в его боевичке в роли лидера уличной шпаны. "Бритая голова меня молодит" — Вить, а почему такая прическа? — Этот образ сложился благодаря "Брату". Именно здесь меня побрили. Конечно, это игра. А потом... бритая голова меня молодит. — Сколько лет вы знакомы с режиссером Алексеем Балабановым? — 10 лет. 5 картин отсняли. Но ни стакана водки так и не выпили. За 10 лет он только 2 раза меня похвалил. Интересно, что, прочитав сценарий "Брата", я уже понял — у меня будет успех. Успех будет у кино. Атмосфера на съемках была настолько дружественная, праздничная, гармоничная, что я насторожился. Мне почудилось, что я прощаюсь с кино, что это моя последняя роль. — Я знаю, ты сразу согласился сняться в клипе свердловской группы "Смысловые галлюцинации" на песню "Вечно молодой, вечно пьяный" за какие-то смешные деньги. Почему? — Я дал слово себе, режиссеру и продюсеру — пойду на все, что связано с фильмом "Брат". Поэтому, когда Вадим Самойлов из "Агаты Кристи" меня пригласил, я согласился... И потом, эта песня — моя биография, это я. — Правда, что в "Брате-2" Маковецкий претендовал на твою роль? — Да. Но было поздно. Ведь Балабанов написал ее специально для меня. Он прямо вышивку сделал из моей персоны, имея в виду мой нрав, характер, ужимки. А Сережка-то не дурак — сразу увидел, что там есть навар народной любви. Балабанов тогда сказал: "Не отдам. Витькино". — В финале "Брата-2" твой герой Виктор Багров остается в Америке. "Мне здесь нравится", — говорит он. А ты бы хотел? — Никогда! Надо любить то место, где ты живешь, кушаешь, спишь, то место, где ты обретаешь покой. Где ты чувствуешь себя хорошо, где ты болеешь, где ты выздоравливаешь, где ты встречаешься, где ты расстаешься. То место, где тебя ждут. Это и есть родина. В этом вопросе я агрессивен. И меня не волнуют сплетни, интриги, мне абсолютно все равно, какой портрет нарисует общественность Виктору Сухорукову, потому что все знают, как я живу, с чем я живу, с каким сердцем, с каким чувством, с каким лицом, с какой верой. Это мой мир, это моя земля, я люблю родину. И ее не предаю, не предавал и никогда не предам. Хотя говорят "не зарекайся". Тем более — в нашей стране. — Вить, а какая у тебя машина? — Нет у меня машины, водить-то я не умею, и квартирка у меня маленькая. — На съемках "Брата-2" были курьезы? — Чикаго. У меня — выходной. Иду по улице. На углу — грязный, потрепанный чернокожий продает жеваные газетенки и что-то жалостливо говорит по-английски. Я вытащил кошелечек, хотел денег дать... Вдруг, как из-под земли, выросли еще двое. Один вырвал кошелек, второй — кепочку с головы, третий снимает с меня куртку. Я сначала задохнулся от неожиданности, а потом как начал их поливать русским трехэтажным матом. Говорю: "Вы чего, едрит вашу мать, делаете, суки?!" Они сначала замерли как вкопанные. Что-то перечирикали между собой. И те двое, бросив все мне под ноги, кинулись бежать. А тот, который газетками торговал, спросил: "Рашен? Рашен?". Я говорю: "Рашен, твою мать!". И вдруг он на чисто русском языке говорит: "Извини, брат".
