Последние годы президент россиян являл им свой светлый образ так редко, что, узрев его, они всякий раз дивились тому, как хорошо он ходит, сидит и говорит. Его диковинные болезни и длительные отлучки заставляли россиян подозревать худшее, и когда, вопреки ожиданиям, оказывалось, что нет, он вовсе не так плох, они испытывали нечто вроде радостного потрясения. Минувший четверг оказался как раз таким днем открывшейся истины. Президент осторожно вынес свое большое тело на встречу с членами Еврокомиссии и, растянув губы как бы в улыбке, поманил журналистов. "А ну задайте мне вопрос, — потребовал он. — Один. Мне". Ему нужен был вопрос про американскую военщину, нацелившуюся на братьев-сербов, и он его получил. "Этого не будет! — зарычал президент своим самым страшным рыком потревоженного медведя. — Вот и весь наш ответ. Мы не дадим тронуть Косово!" Хотя Косово — это как раз была не братская сербская, а вражеская албанская территория, зараженная вирусом сепаратизма, но президент не опускался до столь незначительных деталей. Он объявил Еврокомиссии, что уже успел сообщить Клинтону устно и письменно о нашей непримиримой позиции, и, если НАТО все-таки начнет хозяйничать в Косове, пусть пеняет на себя. По всей видимости, это означало, что президент собирается объявить войну НАТО. Ну и, конечно, никто не стал с ним спорить. Да-да, все будет, как вы хотите. Не трогать Косово? Ладно, не будем. Как вы скажете, так все и сделаем, только не волнуйтесь, ради Бога, вам вредно нервничать. И никто не отреагировал на гордый вызов, который президент бросил мировому сообществу, как будто и не слышал. Любознательные журналисты попытались выяснить хотя бы реакцию президента Клинтона, но оказалось, что президент Ельцин ему вообще не звонил последнее время, писем никаких не присылал, и ничего, касающегося Косова, они не обсуждали. "Наверное, президенту Ельцину что-то приснилось", — догадалась мировая общественность и переглянулась многозначительно. А штурмовики, бомбардировщики и авианосцы стран — членов НАТО в несметном количестве все продолжали прибывать на сопредельные с сербами территории. Для стран — членов НАТО это была редкая возможность выгулять свои дорогостоящие вооруженные силы, и они не собирались ее упускать. Потому что это все равно что держать прекрасную охотничью собаку в городской квартире, где единственная добыча — тараканы, и не свозить ее раз в год в лес поохотиться со случайно подвернувшейся компанией. u u u Глядя со стороны, очень сложно было догадаться, зачем приезжала к россиянам Еврокомиссия. Германский канцлер Шредер сказал, что это просто был политический знак такой. Приезжали подать знак. Мол, подтверждаем готовность к дальнейшему сотрудничеству. А вы подтверждаете? Да, да, и мы подтверждаем! Ну и славно, но знайте: кредитов никаких мы вам не дадим, даже не просите, поскольку одолженные деньги будут уже даже не знаком, а сигналом, который вы как пить дать неправильно воспримете. Деньги наши снова растащите, а сами сядете нам на шею. Нет, вы давайте сначала отдайте те деньги, которые у нас прежде назанимали, потом приведите в порядок свои банки, чтоб они не воровали бессовестно, а после будем разговаривать о новых кредитах. А сейчас все, что мы можем, — это привезти вам гуманитарную помощь продуктами, но вы дайте гарантии, что ее не раздербанят по дороге, а то мы вас знаем. Возили уже. Потом не то что эту помощь — грузовики свои найти не могли... Ну и правительство, конечно, мигом выдало гарантии — уж этого добра у него было навалом, — но очень погрустнело от таких резких заявлений насчет кредитов. Ну вот, чего им еще надо? Уж и бюджет сделали такой, как они хотели. Почти реальный. Премьер давеча с нескрываемой гордостью объяснял сомневающимся сенаторам: коренное отличие нынешнего бюджета от всех предыдущих в том, что его не придется секвестрировать. Раньше, бывало, в бюджет понапишут, понапишут всем сестрам серьги, а потом глядь — денег-то нет, ну и обрезают обещанное. Но теперь с таким положением дел покончено решительно и бесповоротно. Если увидим, что денег кому-то не хватает, — мы тогда их сразу напечатаем и все обещанное раздадим в срок. Правительство гарантирует: правительство не подкачает! А эти зажравшиеся страны Запада все равно не верят.
***
А зажравшиеся страны Запада в себя не могли прийти от хорошо организованных курдов, которые, не жалея сил, бились за свободу своего вождя, захваченного в африканских дебрях американо-израильскими спецслужбами. Земной шар определенно становился тесным для пламенных вождей угнетенных наций. Спрятаться от спецслужб уже было практически негде. Последним надежным местом оставалась республика Ичкерия с неясным статусом, где, по данным чеченцев, уже скрывался другой террористический вождь Бен Ладен. По идее, курдскому вождю тоже надо было бы отправиться в Ичкерию — там любым спецслужбам без разговоров отрезали головы, и на этом все их погони за вождями заканчивались. Но, к сожалению, чеченцы были в большом долгу перед Турцией, воюющей со своими курдскими сепаратистами, поэтому при всем желании не могли оказать поддержку собратьям по несчастью. Тем временем курды неустанно митинговали по всей Европе и Азии, а поскольку у них принято было для убедительности украшать каждую акцию протеста парочкой самосожжений, полицейские выезжали их усмирять непременно с пожарными машинами и огнетушителями. Вообще вся прошедшая неделя ознаменовалась резким повышением уровня противопожарной безопасности. Противопожарники проснулись, активизировались и принялись шерстить вверенные им объекты: Государственную Думу, Белый дом, главки, министерства, университеты, школы и детские сады. Они бескомпромиссно отнимали чайники, штрафовали за курение в неположенном месте и проводили занятия по борьбе с огнем, внося оживление в унылую череду рабочих буден. Внезапное пробуждение пожарников граждане связывали с трагедией самарского УВД, из-за которого президенту в конце концов даже пришлось объявить день всенародного траура, идя навстречу настоятельным просьбам трудящихся. Сама же Государственная Дума в знак солидарности и поддержки правоохранительных органов устроила у себя выставку детского творчества "На охране порядка". На каждом из доброй сотни рисунков там обязательно присутствовал героический милиционер, выглядевший гораздо более страшным, чем повязанный им бандит. От серых милицейских форм у депутатов рябило в глазах. Единственное, на чем отдыхал их взор, так это на рисунке, открывающем выставку. Вместо милиционера там фигурировала серая цапля, стоящая на одной ноге, причем на хвост и крылышки дети старательно наклеили ей натуральные серые перышки. По-видимому, это престранное создание каким-то образом связывалось у организаторов выставки с милицией, но, несмотря на причудливую изысканность ассоциативного ряда, получилось оригинально, свежо и мило. u u u В целом правоохранительные структуры на этой неделе были молодцами и претензий не вызывали, за исключением разве что Генерального прокурора, который как ушел в отставку, так и не хотел оттуда выходить и рассказывать сенаторам, что с ним стряслось. И вообще вел себя вызывающе. Ему позвонил сам спикер верхней палаты, а он отказался разговаривать. У меня, говорит, процедуры. Типа: а пошли вы все к такой-то матери. В верхней палате, раньше относившейся к Генеральному весьма доброжелательно, стало складываться мнение, что он, вероятно, плохо воспитан, но тут выступил представитель президентской администрации Сысуев и предложил свежее решение. Генеральный прокурор просто устал, понимаете? Работы слишком много, он понял, что не справляется, и подал в отставку, вот и все. Но Сысуеву, конечно, никто не поверил, а все только посмеялись, потому что кто же подает в отставку от того, что не справляется. Эдак у нас бы уже все поголовье правителей в отставке лежало бы штабелями... Кроме вышеперечисленного, на неделе произошли еще кое-какие незначительные события. Арестовали депутата Петербургского собрания, совершенно неожиданно оказавшегося главарем банды наемных убийц; отправили в долгожданную отставку начальника налоговой полиции; отметили, как подобает, день рождения патриарха; вынудили Лебедя и Чубайса, несмотря на взаимную ненависть, примириться во имя совместной ненависти к олигарху из глубинки. Но все это была ерунда по сравнению с главным событием недели — Масленицей. Потому что после Масленицы появляется свет в конце туннеля. Еще семь недель (желающие постятся) — и Пасха. А Пасха — это полноценная весна, тепло, почки, листочки и конец бесчеловечно долгой зиме.
