Как известно, высокие процентные ставки делают кредитование менее доступным, а значит, у бизнеса ограничиваются возможности для инвестиций и будущего развития, что, соответственно, может стать тормозом для роста экономики. И в этом контексте возникает вопрос: а нужно ли вообще бороться с инфляцией именно таким неоднозначным способом, как повышение процентных ставок?
Конечно, в России, да и нигде в мире не хотят, чтобы инфляция совсем вышла из-под контроля и трансформировалась в гиперинфляцию, полностью обесценивающую национальную валюту и доходы населения. Между прочим, сейчас именно такая ситуация в Венесуэле, Зимбабве, Руанде, Ливане и Аргентине, где совсем недавно, в 2023 году, инфляция потребительских цен превышала 200% в год. Однако можно обратить внимание на опыт некоторых дружественных РФ стран, где даже высокая инфляция оказалась совсем не помехой экономическому росту и не слишком разрушительно влияла на уровень жизни населения. Например, в Турции инфляция в 2023 году достигла 65%, а в Иране превысила 44%. При этом турецкий ВВП в прошлом году вырос на 4%, то есть больше чем в России, экономика которой прибавила только 3,6%, И, несмотря на высокую инфляцию, по итогам прошлого года Турция стала тринадцатой экономикой мира по ВВП, рассчитанному по паритету покупательной способности (Россия в этом рейтинге оказалась пятой).
Отметим также, что в 2021 году, то есть в первом «восстановительном» году для всей мировой экономики по окончании самой острой фазы пандемии, рост турецкой экономики составил 11,35%. В 2022 году ВВП Турции во время острого кризиса в мировой экономике, который, в том числе, привел к росту цен на энергоресурсы, вырос почти на 5%. Высокая инфляция, несмотря на ее негативное влияние на курс турецкой лиры и реальные доходы значительной части населения, для роста турецкой экономики в принципе помехой не является. Страна зарабатывает на туризме и экспорте продовольствия, продукции легкой промышленности и особенно машиностроения, на что, на наш взгляд, России стоило бы обратить особое внимание. Высокая инфляция обесценивает национальную валюту, а это как раз на руку и экспортерам, и отрасли туризма, которая в Турции является таким же национальным достоянием, как в России нефть и газ. Чем больше туристов в стране, тем больше у местного бизнеса, в том числе малого и среднего, есть возможности заработать, а значит — увеличить зарплаты работникам, чтобы сгладить негативные последствия роста инфляции. По этим причинам в Турции сложилась в последнее десятилетие особая модель экономики — «эрдоганомика» (по имени президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана), когда власти не придают особого значения борьбе с инфляцией, а вместо этого больше внимания уделяют стимулированию экономического роста. Отметим также, что в Турции за последние 14 лет, несмотря на то что мир пережил за это время четыре экономических кризиса, не было экономического спада, хотя при высокой инфляции в десятки процентов в год Турции приходилось жить очень длительное время, с 90-х годов XX века.
Иран, одна из крупнейших стран мира по запасам и добыче углеводородов, в свою очередь десятилетиями живет под санкциями и нефтяным эмбарго Запада. Тем не менее в 2021–2023 годах экономика этой страны росла в среднем на 2,5–4,5% в год. Это не самые высокие темпы роста, если сравнивать с Китаем или Индией, но выше, чем в России, и сравнимы с темпами мировой экономики. Иран при этом живет уже много лет при высокой инфляции, которая превышает 40% в год. Причем специфической причиной высокой инфляции в Иране являются даже не столько санкции, сколько зависимость страны от поставок зерновых культур — ведь перебои с этими поставками напрямую влияют на стоимость продовольствия, которая и является одним из ключевых генераторов роста инфляции. При этом в Иране, чтобы сгладить негативные последствия повышения инфляции для населения и бизнеса, работающего только на внутренний рынок, центральный банк держит курс национальной валюты, риала, фиксированным.
Таким образом, исходя из опыта Турции и Ирана, можно увидеть, что власти этих стран не заморачиваются борьбой с инфляцией любой ценой, а вместо этого придают определяющее значение экономическому росту. В свою очередь страны «Большой семерки», которые продолжали бороться с инфляцией исключительно путем непрерывного повышения процентных ставок, с 2022 года демонстрируют замедление темпов роста. В США рост экономики в 2022–2023 годах составил лишь 2,1% в год, что оказалось ниже мировых темпов за эти годы, а экономика еврозоны и Великобритании и вовсе дошла до состояния стагнации, показав рост ВВП, близкий к нулевому.
Ну а если другие страны России не пример, то можно обратиться к собственному опыту. В 2003–2007 годах на фоне беспрецедентно высоких цен на нефть Россия показывала темпы роста ВВП на уровне 8–8,5% в год. А инфляция потребительских цен тогда составляла «ужасные» по меркам наших дней 11% в год — в среднем. А в начале XXI века инфляция в России составляла и вовсе 15–18% в год, но это не помешало экономике РФ «встать с колен» и начать расти после почти целого десятилетия спада. Некоторые экономисты в те времена даже обосновывали, что при двузначных темпах инфляции россиянам придется жить еще долго, но в этом ничего трагического нет, если есть экономический рост и повышение зарплат. При этом, согласно данным Росстата, реальные доходы россиян росли в среднем с начала века на 11–12% в год.
С 2013 года Банк России начал таргетировать инфляцию, установив цель по росту потребительских цен в стране не выше чем на 4% в год. На пик роста реальные доходы россиян вышли как раз в 2013-м, причем даже беспрецедентно высокие для последнего десятилетия темпы роста этого показателя в 2023 году смогли вывести реальные доходы россиян только на уровень в 98,3% от уровня 2013 года. В 2017–2019 годах инфляция в РФ замедлилась примерно до целевого уровня в 4% в среднем, вот только такая рекордно низкая инфляция сопровождалась и беспрецедентно низким ростом реальных доходов россиян. Попросту говоря, инфляция в стране замедлилась до целевого уровня (таргета) ЦБ РФ из-за низкой покупательной способности значительной части населения. А российский ВВП в 2017–2019 годах при такой низкой инфляции не демонстрировал никаких выдающихся темпов, подрастая лишь на 1,8–2,2% в год.
Таким образом, на наш взгляд, дилемма «что лучше — высокая инфляция или высокие темпы экономического роста» разрешается очень просто, если у населения растут реальные доходы и (что особо важно!) если курс национальной валюты стабилен.
Для России сегодня, поскольку ее экономическая модель меняется в сторону больших приоритетов обрабатывающей промышленности, технологий и отраслей, работающих на внутренний рынок, поддержка высоких темпов роста была бы очень важной. А это значит, что высокие процентные ставки, которые позволяют сдерживать чрезмерную активность населения на долговом рынке, все-таки не должны быть заоблачными. Рост инфляции, конечно, не является благом ни для населения, ни для бизнеса, поскольку обвал покупательной способности населения — точно не подарок ни самому населению, ни экономике в целом. Поэтому оправдавшие себя за многие годы и во многих странах мира монетарные методы борьбы с инфляцией путем повышения процентной ставки рано сбрасывать со счетов. Но и каждый раз дергать наверх ключевую ставку при каждом подъеме инфляции на половину процентного пункта в месяц — тоже не лучший вариант.
Есть и другие способы борьбы с инфляцией кроме повышения процентных ставок, например, сокращение избыточных государственных расходов (о социальных обязательствах государства, обороноспособности и безопасности страны, конечно, здесь речи идти не может). Есть также и другие способы финансовой поддержки реального сектора экономики, когда процентные ставки высокие, например, фонд развития промышленности Минпромторга, льготное налогообложение ключевых отраслей, промышленная ипотека...
Добиться высоких темпов экономического роста при одновременной стабилизации роста потребительских цен вполне возможно, если использовать разумно опыт других стран, и не обязательно западных, свой собственный успешный опыт прошлых лет, сочетать традиционные методы борьбы с инфляцией с менее стандартными. И, конечно, поставить во главу угла темпы роста реальных доходов населения.
