- Насколько за последние два года, с начала СВО и введения Западом масштабных антироссийских санкций, изменились торгово-экономические отношения между Москвой и Нью-Дели? И каков вектор их дальнейшего развития?
- Изменились кардинально. Перед началом СВО наш товарооборот в течение долгих лет не выходил за пределы $11 млрд, и только после пандемии, на волне стихийного восстановления торговых связей, добрался наконец до $12 млрд (не особо впечатляющий рост, если учитывать долларовую инфляцию). А к концу этого индийского финансового года (31 марта 2024) он составит, очевидно, около $65 млрд. На самом деле он больше: дело в том, что часть товарооборота (по нашим оценкам, $5-8 млрд) скрыта в «серой зоне». Индийские бизнесмены, опасаясь попасть под вторичные санкции, проводят операции через третьи страны (Иран, ОАЭ), в итоге фактически несколько миллиардов нашего товарооборота с Индией формально проходят по другим графам.
Но главное – изменилась сама структура торговли. Если раньше большую роль в ней играло оружие, то сейчас рост товарооборота происходит в первую очередь благодаря росту экспортных поставок российской нефти. Однако, хотя дисбаланс в торговле у нас сейчас чудовищный, есть позитивные сигналы – так, за прошедший год вдвое вырос импорт продукции машиностроения из Индии в Россию. Мы наблюдаем сейчас экстренную перестройку всей системы мировой торговли, и какие-то ее части (например, экспорт ресурсов) перестраиваются явно быстрее, чем импорт финансов и технологий. Постепенно этот дисбаланс если и не исчезнет, то станет менее заметным.
Индийцы не любят, когда на них давят
- Насколько Индия надежный партнер для России? Не получится ли так, что в какой-то момент страна, на которую в Москве рассчитывают в текущей геополитической ситуации, повернется спиной под давлением США? Например, из-за опасения попасть под вторичные санкции или по каким-то прагматическим соображениям экономического характера?
- Индия традиционно и последовательно выступает против односторонних санкций, признавая (да и то, в основном, формально) только санкции, наложенные Советом Безопасности ООН. Более того, в Дели хорошо понимают, что доверие и уважение завоевываются в течение десятилетий и столетий, а потерять их можно в одно мгновение. Если Индия, невзирая на нажим США, не разорвала в свое время отношения с Саддамом Хусейном; если она, невзирая на санкции США, не отказалась от своей ядерной программы и испытала в конечном счете ядерную бомбу, войдя тем самым в ядерный клуб; наконец, если Индия, невзирая на угрозу санкций со стороны Вашингтона, не разорвала контракт на поставку С-400, что заставляет вас думать, что она повернется к Москве спиной именно сейчас? Индийское руководство исключительно прагматично, и политические элиты страны хорошо понимают, что США заинтересованы в сотрудничестве с Индией не меньше, а то и больше, чем Индия – в сотрудничестве с США.
Индийские элиты видят мир иначе, чем западные. Они полагают, что для Дели выгодно сотрудничать одновременно и с Москвой, и с Вашингтоном. И та сторона конфликта, которая попытается надавить на Индию, чтобы перетянуть ее на свою сторону, совершит ошибку, потому что индийцы не любят, когда на них давят и пытаются заставить сделать что-то, что, по их мнению, противоречит их национальным интересам. Да, есть опасность того, что в будущем Индия откажется от подобной взвешенной политики и перейдет в американский лагерь, но для этого нужно полное изменение сознания и представлений ее политических элит. Нынешнее поколение руководителей вряд ли на такое пойдет.
- Торговый баланс России и Индии складывается не в пользу последней - мы продаем ей в десятки раз больше, чем покупаем. Причем продаем, в основном, энергоносители. Как диверсифицировать взаимную торговлю, в каких сферах есть потенциал для расширения сотрудничества?
- Сейчас наша торговля напоминает насос, который в одну сторону качает куда больше, чем в другую. Индия, наряду с КНР, Турцией, Сингапуром и ОАЭ, покупает огромное количество нашей нефти, причем потребляет только часть ее, а остальное продает на Запад. Такая ситуация сохранится как минимум до того момента, пока санкции не будут либо частично сняты, либо, наоборот, ужесточены. В обоих случаях нынешний баланс интересов будет нарушен, и работающая схема перекачки российских ресурсов даст сбой.
После этого, очевидно, наш товарооборот схлопнется столь же стремительно, сколь и вырос – но цифра, на которой он остановится, зависит от того, насколько наш и индийский бизнес успеет воспользоваться этой ситуацией хаотической неопределенности и наладить за это время новые связи. После разрыва торговых связей с Западом, у нас возникли трудности с получением широкой номенклатуры товаров – от семян до авиадвигателей. Индия вполне может обеспечить нам их поставки – и как страна-транзитер, и как производитель. В будущем, конечно, нужно создавать новые производственные цепочки с участием российских и индийских компаний, и компаний из третьих стран, но это уже другая история, которая, вполне вероятно, потребует изменения нашего внутреннего законодательства.
Боязнь санкций
- Можно ли сказать, что проблема со взаиморасчетами, которые затруднены западными санкциями, является сегодня основной? Как решается вопрос конвертации индийских рупий, зависших на счетах российских экспортеров?
- Нет, основная проблема сейчас явно не эта. Во-первых, рупий на счетах российских экспортеров относительно немного; во-вторых, налажены альтернативные схемы расчетов. Не думаю, что имеет смысл публично о них говорить и тем самым затруднять жизнь отечественным и индийским бизнесменам. Я бы сказал, что основная проблема – это боязнь индийских крупных и средних производителей вообще иметь дело с Россией из-за санкций. Причем, как показывает практика, достаточно буквально тени санкций, чтобы сотрудничество сорвалось – вникать в детали индийцы не будут, они просто предпочтут не рисковать. Еще одна проблема - нежелание отечественного бизнеса инвестировать в Индию. В основе этих двух проблем лежит на самом деле одна – отсутствие знаний о российском и индийском рынках, о тех возможностях, которые они предоставляют, о правилах игры. Мы, ученые, помимо прочего, видим свою задачу в том, чтобы демистифицировать Индию для наших соотечественников, в том числе для бизнеса. Мы регулярно выступаем на самых разных площадках, чтобы рассказать о том, как Индия устроена, как управляется, как работают ее рынок и ее бизнес, с какими проблемами он сталкивается, какие вызовы стоят перед Индией как страной и перед индийской экономикой, в частности.
- Как пишет Bloomberg, вслед за компанией Reliance Industries все остальные индийские НПЗ - как частные, так и государственные - отказались принимать российскую нефть с танкеров «Совкомфлота». Какие у этого решения могут быть последствия для двусторонней торговли, и как выйти из этой ситуации?
- Во-первых, я бы осторожно относился к информации Bloomberg, особенно по вопросам российско-индийских связей. Новость о том, что индийские НПЗ не принимают нефть с танкеров «Совкомфлота», давалась со ссылкой на анонимный источник в отрасли, никаких официальных и даже полуофициальных подтверждений не было. Учитывая, насколько это вопрос болезненный, возможна масса вариантов – и то, что Bloomberg сообщает недостоверную информацию, и то, что индийцы при помощи вброса таких анонимных сведений пытаются выиграть время, чтобы снизить давление со стороны западных стран, недовольных продолжающимся сотрудничеством Индии с Россией, и, наконец, то, что американское агентство таким образом просто участвует в информационной кампании против России. Но если это правда, то существует набор решений. И краткосрочных, вроде создания набора фирм-прокладок и закупки для них уже подержанных танкеров, которые будут ходить под удобным флагом, или перекачки нефти в море с подсанкционных судов. И долгосрочных, типа инвестиций в строительство терминалов в портах Индии и соседних стран.
«Сложно выбросить из памяти»
- Несмотря на рост двустороннего торгового оборота, существуют опасения, что эта тенденция пойдет на спад из-за сложного геополитического контекста, говорится в докладе Российского совета по международным делам (РСМД). Как пишут эксперты, «год за годом Москва все больше разворачивается на Восток, укрепляя свои связи с Китаем, в то время как Нью-Дели разворачивается на запад, укрепляя связи с США. Если эта тенденция сохранится, то два дружественных государства в конечном итоге могут оказаться в противоположных геополитических и экономических блоках». Вы согласны с этим тезисом?
- Да, в долгосрочной перспективе такая опасность существует – например, если Россия в будущем решит отказаться от роли самостоятельного игрока и превратиться в вассала Китая, или если Индия сделает то же самое в отношении США. Насколько вероятным кажется вам первый вариант? Мне лично он представляется столь же маловероятным, как и второй. Если руководство обеих государств сохранит курс на стратегическую автономию (и сумеет обеспечить воспроизводство новых поколений элит, которые будут осознавать ценность этой автономии и не кинутся сломя голову приносить в жертву свои национальные интересы ради чужих, как уже бывало в нашей истории), то этот риск можно минимизировать.
- Каково отношение к России нынешнего руководства Индии, есть ли в нем ностальгические и эмоциональные нотки, связанные с эпохой Джавахарлала Неру и Никиты Хрущева, Индиры Ганди и Леонида Брежнева, когда Индия и СССР считались друзьями «не разлей вода»? Или можно говорить лишь о голом прагматизме?
- Нотки ностальгии есть и будут всегда – сложно выбросить из памяти ту роль, которую советско-индийская дружба сыграла в годы холодной войны. Советский Союз помог Индии выстроить тяжелую промышленность, индийцы это не забывают. И нужно понимать, что нынешний индийский экономический рост стал возможен во многом благодаря тому, что экономика страны стоит на этой прочной базе. Индия, в свою очередь, поставляла в СССР широкий ассортимент товаров народного потребления – от кожаных изделий до чая. О культурном взаимодействии тоже забывать нельзя: те образы Советского Союза и Индии, которые сформировались полвека назад, если не ранее, оказались настолько прочными, что влияют даже на восприятие молодого поколения.
Но при этом нужно помнить, что даже в советские времена дружба между Россией и Индией строилась прежде всего на трезвом расчете и понимании того, что она имеет очевидную ценность для обеих сторон, и объятия лидеров отливались потом в корпуса завода в Бхилаи и политическую поддержку Индией советских инициатив в ООН. Никто не будет дружить во вред себе. Сейчас в отношениях на высшем уровне прагматизма стало больше, а личной ностальгии меньше – тоже по вполне объективным причинам. Вопрос в том, что произойдет, когда к власти придет следующее поколение руководителей, сформировавшихся как личности уже в постсоветское время.
- Исторически Индия была одним из крупнейших покупателей советского, а затем российского оружия и военной техники. Как сегодня обстоят с этим дела?
- Сейчас выполнение уже заключенных контрактов продолжается, но общий объем сотрудничества снизился по объективным причинам: наши оружейные заводы работают прежде всего на СВО, а не на внешний рынок. Освободившиеся ниши спешат занять другие экспортеры вооружений, но очевидно, что после окончания СВО пойдет обратная волна: предприятия российского ВПК вернутся на рынок, имея ряд преимуществ – прежде всего речь об уже налаженном производстве и о проверенных в боях образцах вооружений. То есть как минимум часть потерянных позиций нам удастся отвоевать, а возможно и расширить свое присутствие на общемировом рынке вооружений.
В случае Индии проблема другая. Индия сейчас активно строит современный флот, а в этой сфере мы, к сожалению, мало что можем ей предложить, и СВО эту ситуацию лишь усугубляет, поскольку основные усилия направлены на повышение боеспособности армии и ВКС, а не ВМФ. Индии нужны технологии производства авианосцев, системы обнаружения ПЛ, дальние морские разведчики – и она обращается по понятным причинам прежде всего к США, а не к России. При этом флот по-прежнему остается важнейшим военным и политическим инструментом, и после того, как окончится СВО, России придется его активно перестраивать с учетом полученных в ходе конфликта уроков, развивать и модернизировать, если она хочет оставаться великой державой.
