— Госдума одобрила бюджет на следующие три года в первом чтении. Коллеги, не входя в тонкости принятого документа, дайте краткую характеристику бюджета.
Ведев: — В основе проекта бюджета лежит прогноз Минэкономразвития. Он сбалансирован и сделан профессионально, но он очень оптимистичен. В этом основные риски бюджета. Существуют два сценария развития ситуации: базовый (наиболее вероятный) и консервативный (якобы плохой). Это традиция. Министерству финансов необходим плохой сценарий, чтобы понимать, как будут исполняться все бюджетные обязательства, прежде всего социальные. Цена на нефть на следующий год — $71,3 за баррель в базовом и $64,3 в консервативном, плохом варианте. Это очень высокая цена. Дай бог, чтобы так случилось, но верится с трудом. Среднегодовой курс доллара — 90,1 на следующий год, а в плохом сценарии — 95,7–96 рублей за доллар. Я не уверен, что обрабатывающая промышленность выдержит такой курс. Инвестиции, модернизация, весь параллельный импорт просто прикажут долго жить.
— Между тем, по словам Антона Силуанова, бюджет ориентирован на выполнение социальных обязательств. В то же время ряд депутатов, не из правящей фракции, считает: проект рассчитан в пользу банкиров и крупного бизнеса и предлагает «затянуть пояса» основной массе россиян. Действительно ли он создает риски стагнации и роста уровня бедности населения или не все так пессимистично?
Буклемишев: — Про рост уровня бедности я бы не стал говорить. И я не считаю, что бюджет уж очень рискованный. Он надежный. От дальнейшего ухудшения ситуации документ застрахован двумя вещами: ослаблением рубля и инфляцией. Во-первых, рубль уже опережает намеченные показатели на будущий год. Во-вторых, инфляция. Это второй кормилец бюджета. Что касается ориентированности документа на интересы крупного капитала, то я не знаю бюджетов, которые построены иначе. Любой бюджет ориентирован на интересы крупного капитала, и в любом бюджете за деньгами идет интерес, а за лоббированием идут деньги. Что касается социальных расходов, то сейчас они находятся чуть ниже допандемийного уровня. Очевидно, что произошел рост расходов по другим статьям. В этом смысле социальная направленность бюджета никак не выросла по сравнению с предыдущими бюджетами.
— Перейдем к деталям документа. Долю расходов на социальную поддержку в 2024-м урежут до минимума с 2011 года. Уменьшат субсидии безработным, выплаты при рождении третьего ребенка и последующих детей до достижения ребенком возраста трех лет, а также региональные доплаты к пенсии. Исходя из тренда на сокращение ассигнований, по вашему мнению, какое будущее ждет социальную сферу?
Ведев: — Во-первых, можно считать и в долях ВВП, и в текущих расходах. Там картина более сложная. Растет финансирование здравоохранения, обязательного медицинского страхования и падают расходы на образование. В общем, картина более структурная, более сложная. Понятно, что если расходы на оборону растут до 30%, то, конечно же, остальные статьи по меньшей мере не растут.
Буклемишев: — Будущее социальной сферы зависит не столько от того, что сейчас намечено в бюджете. Важнее то, какими будут темпы инфляции в будущем году. Что же касается социальных расходов, расходов на образование, на здравоохранение, то тут можно посмотреть на консолидированный бюджет. Только федеральный смотреть бессмысленно, потому что это единая бюджетная система. Так вот доля расходов на «социальную политику» в 2019 году составляла 11,3% ВВП, сейчас будет — 11,6%. Выходит, мы наблюдаем рост. В 2019-м на «здравоохранение» шло 3,5% ВВП, сейчас 3,6%. На «образование» — было 3,7%, сейчас будет 3,6%. Получается, мы находимся там же, где и находились до пандемии. В этом смысле ничего не изменилось, никакого роста точно нет. Но если инфляция будет высокой, плохо будет всем.
— Выполнение социальных обязательств остается приоритетом Минфина. Так, в 2024-м пенсии неработающих пенсионеров вырастут на 7,5%, а на индексацию минимального размера оплаты труда (МРОТ) направят более 130 млрд рублей, и с 1 января он увеличится в РФ на 18,5%. Оцените такую прибавку. Считаете ли вы размер индексации достаточным, с учетом прогнозируемой инфляции?
Ведев: — Ситуация достаточно сложная. В России последние 8 лет реально располагаемые доходы населения практически не росли. Поэтому, конечно же, любая прибавка выше инфляции будет позитивна. Дополнительно надо сказать, что на рынке труда складывается очень сложная ситуация. У нас катастрофическая нехватка рабочей силы. Из-за курса рубля идет отток иммигрантов. Из-за этого зарплаты в России будут расти достаточно сильно. По этой причине может сложиться социальная несправедливость: диспропорция между зарплатами и пенсиями. Поэтому пенсии надо индексировать. И не только неработающим пенсионерам, но и работающим. Пенсионеров надо привлекать — в рамках дефицита рабочей силы.
Буклемишев: — Минимальный размер оплаты труда (МРОТ) — это довольно искусственная величина. Рынок труда сильнее всяких установленных нормативных параметров. По большей части люди получают зарплату, не состоящую из МРОТ. Поэтому, как его ни индексируй, все будет решаться в реальных отношениях на рынке труда. Действительно, последнее время мы видели довольно высокий рост реальных зарплат. Но я хочу напомнить, что эта статистика составляется по данным крупных предприятий, а это примерно половина рабочей силы, даже меньше. А вот что получают остальные люди — это большая загадка. Недавний опрос, который провел один из крупных сервисов по поиску работы, выявил неожиданный результат. Исходя из его результатов, сегодня люди в значительно большей степени не удовлетворены своей зарплатой, чем это было раньше. Они говорят, что денег не хватает практически ни на что. Из этого я делаю вывод, что те, кто работает на крупных предприятиях, те, кто реально увидел рост зарплат, не демонстрируют реальное положение дел. Возможно, что на малых и средних предприятиях зарплаты либо стагнируются, либо уменьшаются. И это проблема. Что касается социалки, полностью согласен, что нужны ускоренные индексации для того, чтобы и пенсионеры, и другие получатели фиксированных доходов не чувствовали себя обделенными на этом празднике жизни.
— Госдума собирается приостановить индексацию зарплат госслужащим, а также судьям, помощникам сенаторов и депутатам. В «черный список» хотели включить военных и силовиков, но передумали. О чем свидетельствует такой шаг? Будет ли поддержан?
Ведев: — Основная проблема в другом. Когда растет экономика, растут доходы населения. Конечно, я за то, чтобы у нас было общество богатых, а не общество бедных или разных. Но это вопрос пополнения бюджета, вопрос роста экономики. Когда ресурсов не хватает, то решения Госдумы становятся не системными и не решают никаких проблем. Нужна индексация, низкая инфляция и растущая экономика.
Буклемишев: — Вопрос абсолютно справедлив. Но те цифры, о которых мы говорим, — это десятки-сотни миллиардов рублей. Это не такие большие суммы на фоне бюджета, который составляет тридцать с лишним триллионов рублей. Эти решения не кажутся серьезными. Они могут быть сиюминутными, они могут быть пересмотрены или в следующем году изменены на противоположные. Для судьбы бюджета это ничто.
— А что с зарплатами и реальными доходами населения в целом? Напомним, что один только рост тарифов ЖКХ составит в 2024-м 9,8%, а это далеко не единственная обязательная статья расходов граждан. Исходя из проекта бюджета, можно ли спрогнозировать, хватит ли потребителям средств? Как изменятся их реальные доходы?
Ведев: — Начиная с 2015 года Минэкомразвития остановило то, что называется «стагфляция», то есть инфляцию из-за роста тарифов. Сейчас в России действует совершенно жесткая схема — инфляция минус, то есть индексация тарифов на услуги монополий рассматривается ниже инфляции. В принципе я не вижу гонки цен по услугам ЖКХ, по энергии, газу. Все остальное — это, конечно, вопрос индексации зарплат и выплат.
Буклемишев: — Хочу привести пример из нашего прошлого. 25 лет назад страна переживала очень тяжелый кризис после дефолта 1998 года. Тогда на какое-то время вообще все индексации были приостановлены. Получается, чтобы помочь населению, государство приостановило индексацию тарифов. Это сказалось хорошо не только на населении, но и на промышленности, так как благодаря этому решению очень быстро произошло экономическое восстановление. Сегодня в условиях, когда нам нужен и приток капитала, и уверенность людей в завтрашнем дне, помочь может более умеренная индексация тарифов. Понимаю, монополии должны быть финансово устойчивые. Тут надо выбирать, что важнее: финансовая устойчивость или высокая социальная температура и хорошие условия для развития бизнеса?
— Между тем бюджет на 2024 год построен на оптимистичных прогнозах: доллар — 90 рублей, инфляция — 4,5%, доходы достигнут астрономической суммы в 35 трлн рублей, а дефицит будет меньше, чем в этом году. Согласны ли вы с таким прогнозом? Не сломается ли весь сценарий бюджета, если курс рубля взлетит или, наоборот, рухнет?
Ведев: — Я прогнозирую более крепкий курс рубля. Коридор от 90 до 100 рублей за доллар — это коридор сырьевой экономики, а не экономики знаний и модернизации. Такой курс, на мой взгляд, неприемлем для экономики. Он может устраивать только экспортеров нефти и газа.
Буклемишев: — Не вижу сценариев, при которых рубль будет сильно укрепляться по отношению к доллару и евро. Финансовые регуляторы сделали все, чтобы этого не произошло. Тяга и бизнеса, и частных лиц к вывозу иностранной валюты продолжится. Россия продолжит экспортировать капитал (я не вкладываю в эти слова негативной коннотации). Здесь многое будет зависеть от цены на основные товары экспорта, от того, как сжимаются или разжимаются санкции. Что касается ослабления рубля, то это плохо для экономики, плохо для страны, но это очень хорошо для бюджета. В этой связи никто с этим бороться не будет. Скорее всего мы будем иметь более слабый рубль и более высокую инфляцию, чем заложено в правительственном прогнозе. Это будет наполнять бюджет даже в отсутствие запланированных нефтегазовых или ненефтегазовых доходов. В моих прогнозах доллар может быть короткое время 90 руб. Если же инфляция будет идти быстрее, естественный курс иностранной валюты не может складываться на более высоких уровнях, чем мы имели в сентябре.
— Будут ли пенсии расти быстрее инфляции? Я про реальную инфляцию, а не про ту, о которой говорят с высоких трибун.
Ведев: — Это относительный вопрос. Инфляция и в Европе, и в Америке существенно больше, чем о ней сообщают агентства. Думаю, что реальная индексация будет меньше, чем инфляция, но ненамного. Сейчас она, напомню, находится в районе 7%.
— Есть ли категории населения, которые могут рассчитывать на финансовые «подарки» от властей? Или затянуть пояса придется абсолютно всем?
Буклемишев: — Силовики и работники военно-промышленного комплекса оказываются в выигрыше от этих условий. Что касается самой темы, то, если возникает подобный вопрос, это уже свидетельствует о напряженной ситуации в обществе. Люди рождены для счастья, для потребления, которое составляет определенную часть этого счастья. Они дико беспокоятся, когда у одних граждан доходы урезают, а другим индексируют. Задача государства — лечить эту проблему помощью наиболее незащищенным категориям населения, получателям фиксированных доходов, которые при высокой инфляции проигрывают в первую очередь.
— Мы обсудили положительные и отрицательные стороны бюджета. В завершение нашей конференции я вас попрошу подытожить: в документе преобладает «плюс» или «минус», если говорить об обычных россиянах?
Ведев: — Я думаю, что плюсов больше. Хотелось бы, конечно, чтобы бюджет был больше ориентирован на экономический рост, чтобы было больше денег на инфраструктурные проекты, на строительство дорог и так далее. Но в текущей ситуации стабильность бюджета очень важна. В принципе бюджет достаточно оптимистичный и неплохой.
Буклемишев: — Сегодня федеральный бюджет не является для обычного человека источником тревоги. Он относительно сбалансирован. Более того, он предусматривает довольно крупные расходы, в том числе на направления, интересующие обычного человека. Что меня сегодня беспокоит, так это индикативные цифры бюджетов на будущие периоды, на 2025–2026 годы, когда мы увидим тотальное сокращение всех расходов и на самые чувствительные направления тоже. Это условные цифры, но они настораживают. Это говорит о том, что в 2024-м мы потратим, а потом будем затягивать пояса. Настало время, когда надо думать не только о завтрашнем, но и послезавтрашнем дне. И думать об этом позитивно, не затягивая пояса, а развивая собственную экономику и делая так, чтобы экономический рост все больше становился реальностью, а не воображаемым горизонтом, который все время от нас отдаляется.
