О демографической яме, в которую Россия попала, и путях выхода из нее мы беседуем с известным демографическим политиком Юрием Крупновым.
По исследованию, проведенному Правительством РФ, страна поделена на 8 зон. В плане демографии лучше всего дела обстоят в республиках Северного Кавказа и в сибирских регионах: Алтай, Тыва, Хакасия, Бурятия и Якутия. А в зону так называемой демографической зимы вошли 28 регионов Поволжья, Центральной и Северо-Западной России. Здесь ситуация с рождаемостью критическая и не терпит отлагательств. В самых проблемных зонах выбрано три субъекта: Новгородская, Пензенская и Тамбовская области. В результате выполнения пилотного проекта, который продлится до 31 декабря 2024 года, власти намерены улучшить демографию, создав в названных регионах благоприятную среду для проживания.
— Юрий Васильевич, какого результата можно ожидать от этих пилотных проектов?
— Позитив состоит в том, что определены регионы с самым тяжелым демографическим положением и декларируются задачи изменить ситуацию. Но с учетом того, что общего понимания демографии в обществе нет, непонятно, как это можно сделать. Пока пилотный проект — достаточно закрытая информация, нет методических рекомендаций. Хотя, на мой взгляд, все должно быть очень просто: обозначить причины падения демографических показателей. Дальше необходимо обозначить стратегическую идею: за счет чего низкие значения будут увеличиваться, а также указать сроки и целевые показатели, на которые мы должны выйти. Если такой информации нет, это разговор ни о чем. Пока не могу предположить, чего такого креативного правительство предложит для данных регионов.
То яма, то канава...
— Судя по всему, вы настроены скептически. Почему?
— Демография — бесконечная история, можно долго рассуждать о процентах рождаемости и смертности. Однако с точки зрения практики можно утверждать, что Россия уже несколько десятилетий вымирает. К концу века нас останется примерно половина, с этим согласны ООН, ЦРУ и другие организации с мощными аналитическими службами. Но радикальных мер наше правительство пока не предпринимает. Вымирание устойчивое, синусоида — то яма, то канава. Сегодня мы в яме, так как в возраст деторождений входят выросшие девочки, которые родились в 90-х годах прошлого века, в ходе предыдущей ямы. Их просто мало.
В начале 2030-х годов в стране пойдет некоторый рост рождаемости, рожениц станет примерно на 30% больше. Начнем кричать, что кризис пройден, что «красную зону» мы прошли благодаря вовремя принятым мерам.
Но синусоида рождаемости затухающая. Провалы, ямы глубже, а бугры, всплески — ниже.
— Если все так плохо, как быть с трудовыми кадрами, которых не хватает уже сегодня? Это периодически рождает в обществе вопрос: поднимут ли снова россиянам пенсионный возраст?
— Дефицит кадров и «переизбыток» пенсионеров — очевидное следствие вымирания страны. Мы видим войну компаний за кадры. Благодаря повышению пенсионного возраста формально лет на 10 количество населения трудоспособного возраста (но, не забывайте, уже более возрастного, старого) будет примерно одинаковым. Но потом опять придется повышать эту планку! И что, так до 100 лет пенсионный возраст догоним? И это только одно негативное следствие нашего вымирания. Но разрушает общество, в первую очередь, само вымирание как вроде бы норма бытия. Разрушает общество распад семьи и всей социальной ткани. Горе вымирающим!..
— А вы не сгущаете краски? Демографические ямы в истории страны появляются и исчезают периодически. Нынешняя яма хуже, опасней предыдущих?
— Не хуже и не лучше, она просто закрепляет устойчивую тенденцию вымирания россиян. Время идет, и негативные тенденции только усиливаются. В итоге уходящие поколения не возмещаются, так как у нас в среднем полтора ребенка на семью. Папа с мамой уйдут в мир иной, а вместо них двоих останется полтора человека. Если ситуация не изменится, к концу столетия в России останется примерно миллионов 70–80.
— Это ваш личный прогноз?
— Не мой. Еще раз повторюсь, это данные ООН. Чтобы выйти на простое воспроизводство населения, нужно, чтобы в семье было условно даже не 2 ребенка ровно, а 2,15, не все ведь будут рожать. А у нас, как я уже сказал, по факту 1,5. И это еще хороший показатель, так как все идет к его уменьшению. Между тем, с учетом многолетних провалов в рождаемости, нам по-хорошему необходимо вообще 2,5 ребенка на семью.
— Когда у нас начался этот процесс сокращения населения?
— Простое демографическое воспроизводство прекратилось в стране еще во времена РСФСР, в 1964 году. А в открытом виде — во времена гайдаровских реформ, в 90-е годы прошлого века. Обвал рождаемости был колоссален, как и рост смертности.
— Но сейчас же правительство что-то делает! Материнский капитал, индексация пособий на детей, запущен пилотный проект по демографии в трех регионах…
— Вот именно: что-то. Но с точки зрения результата — эти меры смысла практически не имеют. Да, увеличиваем отдельные пособия на детей, но для этого надо стать нуждающейся семьей. Благодаря цифровизации не нужно писать заявления или ехать в соцзащиту и занимать очередь. Все в автоматическом режиме, удобно. Но к демографии это не имеет никакого отношения. Материнский капитал молодой семье, безусловно, необходим, семьи с детьми чудовищно недофинансированы. Однако он не увеличил рождаемость. Он стимулирует перенос времени рождения ребенка на более ранние сроки. Те родители, которые планировали второго ребенка, завели его, допустим, не через 5 лет после первого, а через 3 года. А третий ребенок в семье так и не появится. Кто собирался иметь двух детей, они двух и родили. А в среднем, с 2007 года, когда начали выплачивать материнский капитал, детей в России, увы, заметно больше не стало.
— Может, воспользоваться мировым опытом? В свое время Германия, Франция и другие западноевропейские государства пополняли народонаселение за счет мигрантов. У России есть огромный резерв — страны СНГ…
— Путь неэффективный, к тому же он ведет к элементарному этнодемографическому замещению коренного населения. При этом ситуация не улучшится, это иллюзия, приезжие очень быстро начинают приобретать привычки коренных граждан в плане рождаемости.
Культ отцов
— Вы говорите, что нужны революционные меры. Какие именно вы предлагаете?
— Вот, смотрите, у нас 1,5 ребенка в семье, а нужно 2,5. На всех этажах власти необходимо поставить задачу: за 20 лет выйти на такой уровень. Допустим, к 2045 году. Для этого нам нужно восстановить семью. Сегодня разводов в стране столько же, сколько и заключений браков.
— Легко сказать. А как это сделать, если семьи распадаются?
— Это и есть революционные меры. Организовать культ многодетной семьи. Что такое 2,5 ребенка в среднем? Это значит, что половина всех семей в России должна иметь по 3–4 ребенка. Сейчас у нас таких семей 7–8 процентов, а нужно в семь раз больше. Кроме того, чтобы выйти на нормальные параметры в демографии, нужен культ отцов.
— Вы имеете в виду, что мужчин нужно беречь?
— Это вредное, неточное толкование. Проблема не в том, чтобы беречь, а в том, чтобы воспитывать мужчину. Когда в 1968 году в «Литературной газете» была опубликована статья выдающегося советского демографа Бориса Цезаревича Урланиса «Берегите мужчин!», акцент, на мой взгляд, был сделан неправильно.
Мужчин надо не беречь, а восстанавливать их правовой и социальный статус, иначе мужчины пропадают как мужчины, отсюда и позорный у нас феномен мужской сверхсмертности в цветущих возрастах. 30% детей растут вообще без отца, а еще 50%, если в семье и есть отец, его не видят, практически не чувствуют его влияния.
Возьмите типичный сегодняшний детский сад — там мужчин вообще нет, раньше хоть завхозами работали, сейчас эти должности сократили. Все воспитательницы — женщины. Мальчик идет в школу, а учителя тоже сплошь женщины. Так получается, что ребенок мужчин практически не видит.
В результате он вступает во взрослую жизнь с неопределенным мужским началом. Это огромная проблема. А девочки, наоборот, вырастают с характером и всех строят, с претензиями еще с детского садика. Вот они на подъеме, тогда как мальчики в женском окружении деградируют. В узком смысле слова их не надо жалеть. Наоборот, воспитывать в спартанском духе, чтобы понимали, что они мужики, кормильцы, защитники.
— Вы говорите про создание крепкой многодетной семьи. Но где вы возьмете такое количество мужчин? Их, как известно, у нас в стране меньше, чем женщин. Да и живут они тоже не так долго…
— В развитых странах мира мужчины живут на 3–4 года меньше женщин, в России эта разница составляет в среднем 6–7 лет, а в некоторых регионах и 10-12 лет. При этом по статистике на 100 девочек рождается 105 мальчиков. К 30 годам их численность примерно уравнивается. А вот затем у мужчин в цветущем возрасте, до 45 лет, начинается сверхсмертность, когда мужская смертность примерно в пять раз выше, чем в странах Евросоюза.
Это еще одна ключевая проблема после разрушения семьи и крайне низкой рождаемости. На ней нашим властям тоже необходимо сконцентрироваться, изучить, может, разработать специальную программу, чтобы остановить эту сверхсмертность. Однако мы и тут делаем вид, что такой проблемы как бы не существует.
— Так или иначе, мужчин меньше, чем женщин. Пока изучим проблему, примем меры… Может, по совету Жириновского разрешить в России двоеженство или многоженство?
— Все экстравагантные варианты только легализуют разрушение семьи. Я имею в виду и многоженство, и признание гражданских браков официальными... Тогда как перед нами стоит колоссальная проблема восстановления в социальной системе приоритета семьи — семьи полной и крепкой, с несколькими детьми. А мы, вместо того чтобы заняться критически важным для страны делом, упражняемся в остроумии.
Весь мир в яме
— Вы сказали, что проблемы демографии дали о себе знать еще в 1964 году, хотя середина 60-х годов — золотое время советского социализма. Хрущевская оттепель, освоение космоса, расцвет литературы и культуры, освоение целины и Сибири… Почему начала падать рождаемость?
— На этот вопрос нет точного ответа: никто ничего не исследовал. Фундаментальный вопрос бытия, будущего страны никого не заинтересовал. Он и сегодня в России далеко не на первом месте. Чаще всего привычно всё сваливать на образование женщин, на их стремление к карьере, на рост потребительских установок… Но никто этот феномен не исследовал. При этом падение рождаемости ниже уровня простого воспроизводства — в значительной мере искусственно созданный и программируемый процесс. Только если в Китае это было сделано крайне жестко и даже жестоко, то в так называемых развитых странах мягко и как бы само собой.
— То есть демографическая яма — удел не только России, в ней находится весь более-менее экономически развитый мир?
— В целом это всемирно-историческая загадка, которую никто в мире не пытается разгадать. Никто не может сказать, почему практически во всех странах мира, включая высокоразвитые, демографическая яма. В истории человечества бывало все: кровопролитные войны, чума, холера, уносившие миллионы жизней. Но после всех напастей человеческая популяция всегда восстанавливалась. А теперь мы сами вдруг отказываемся от воспроизводства. Притом что в тех же западных странах есть и высококачественная еда, и развитая медицина, и все условия для повышения рождаемости. Инстинкт продолжения рода человеческого почему-то перестал быть инстинктом — социальным инстинктом, разумеется.
— Получается, планета Земля вымирает сама по себе, без всяких глобальных войн и эпидемий. Может, мистика какая-то?
— Мистики никакой нет. Больше 100 лет в мире идет целенаправленная работа, вкладываются колоссальные средства в пропаганду отказа от рождаемости и отказа от семьи. В более ярком виде это проявляется на примере Китая. Где в 1970-е годы прошлого века была введена программа «Одна семья — один ребенок». В 2015 году ее смягчили, разрешили иметь двух детей, а два года назад — и трех. Даже предусмотрены стимулирующие меры поддержки таких семей. Но оказалось, что сократить рождаемость административными мерами можно, а вот ее увеличить не получается…
