И это не просто обещание, типичное для многих мировых лидеров, пролить на головы своим избирателям денежные дожди. В нашем случае речь идет об ускоренном формационном сдвиге с целью создать до 2030 года так называемую «экономику предложения».
Президент дал развернутый план развития такой модели. По его словам, экономика предложения «предполагает масштабное наращивание производительных сил и сферы услуг, повсеместное укрепление инфраструктурной сети, освоение передовых технологий, создание новых современных индустриальных мощностей и целых отраслей, в том числе по тем направлениям, где мы пока не проявили себя должным образом».
Ключевые слова в последней цитате — «передовые технологии» и «новые индустриальные отрасли». Потому что именно прорывы в этих областях только и могут обеспечить опережающий уровень зарплат рост производительности труда. Кстати, об опасности противоположной тенденции в этом году неоднократно предупреждала глава ЦБ Эльвира Набиуллина.
Однако с производительностью труда в России есть серьезные проблемы. Темпы ее роста не могут удовлетворять властные структуры, а также и самих работников, так как последние получают зарплаты в основном несоразмерные их представлениям об экономическом благополучии.
По данным Росстата, в 2021 году индекс производительности труда в целом по экономике составил 103,7% (то есть плюс 3,8% к показателю 2020 года). Это еще успех. В целом в мире — плюс 2,5%. В США — +2,3%. Правда, в Китае рост производительности труда близко подошел к 8%. В предыдущие десять лет ситуация была значительно печальнее. В 2010–2018 годах средний годовой показатель не превышал 1,5%. Более того, в 2015 году индекс рухнул сразу на 1,3%, в 2020-м снизился на 0,4%. Хотя при этом в некоторые годы (например, в 2018-м) увеличение индекса немного превосходило 3%.
При этом надо заметить, что в ряде исторических периодов мы по производительности труда даже стремительно догоняли главного нашего западного конкурента — США. Эта страна, конечно, находится среди технологических лидеров в мировой экономике. Но, по разным подсчетам, первые места по данному показателю занимают небольшие, но высокотехнологичные западные страны с небольшим числом рабочей силы (зато высококвалифицированной). Например, Люксембург и Швейцария. Выше страновые показатели и у нефтяных государств: у Норвегии, к примеру, и даже у Катара. В этой арабской стране малыми силами добывают дорогую легкую нефть, а также производят вторые по величине объемы сжиженного природного газа (СПГ).
Но вернемся к нашему историческому опыту. Советская производительность труда с 1928 по 1937 годы росла двузначными темпами. Сказалась опережающая индустриализация, построенная в том числе за счет масштабных поставок передовых на тот момент американских технологий и оборудования. По оценке академика Леонида Абалкина времен начала перестройки, в 1980 году, несмотря на замедление экономического развития в 1970-е, уровень советской производительности труда составлял 54% от американского. Но уже в 1983-м — только 50%. И негативные процессы только нарастали (что, по мнению академика, и потребовало начать ускорение и перестройку).
Как известно, все кончилось не ростом, а крахом. В результате в 1990-е годы уровень российской производительности труда скукожился до 20% от заокеанского. Однако в «тучные годы» начала нулевых мы вновь бросились в погоню. Среднегодовые темпы роста производительности труда в РФ в 2000–2008 годах насчитывали 4,4%. В отдельные годы были и более высокие показатели. Но в мировой финансовый кризис случилось новое падение одного из ключевых макроэкономических показателей.
Поэтому не случайно один из майских путинских указов 2012 года и был направлен на достижение ежегодного 5-процентного роста данного показателя. Не вышло. Задание было повторено в мае 2018 года. Теперь долгожданные 5% необходимо обеспечить не позднее 2024 года.
Однако стоит ли овчинка выделки? Есть ли объективные основания для того, чтобы догнать или хотя бы приблизиться по уровню производительности труда к коллективному Западу? Если исходить из расчетов российской компании «S+Консалтинг», то все бессмысленно. По данным ее аналитиков, производительность труда в 2022 году в РФ составила всего лишь $30 тыс. на одного работника. Тогда как в Германии — $90 тыс., а в США — $150 тыс. То есть мы так и не вышли из «90-х» по уровню производительности труда — не более 20% от американского показателя.
Но есть и другие, более обнадеживающие цифры. Так, замдиректора института «Центр развития» Высшей школы экономики Валерий Миронов в публикации 2021 года приводил расчеты, согласно которым уже 2 года назад наш уровень производительности труда составил 42,6% от американского. Это вселяет надежду догнать и перегнать. Даже при годовых темпах роста не менее обозначенных президентом 5%. Хотя лучше, конечно, к 2030 году достичь 10%.
Такой разнобой оценок и прогнозов объясняется разными методиками подсчета, а также, на мой взгляд, недостаточной репрезентативностью самого показателя производительности труда. Получается, например, что экономика Катара существенно эффективнее и российской, и американской — только потому, что она производит больше дорогостоящих углеводородов на одного работника. Конечно, это делается за счет передовых технологий добычи и переработки. Но только в одной отрасли...
Что же касается методик расчетов, то, например, в Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) производительность труда рассчитывается как ВВП в расчете на час отработанного времени. Но при этом свою роль играет и подборка стран. В результате в таблице ОЭСР наша страна занимает 32-е место среди 37 стран-участниц. По другим данным — 42-е место среди 66 государств. Или 52-е по выборке из 142 национальных экономик.
В Росстате сейчас применяется методика от Минэкономразвития, согласно которой производительность труда рассчитывается как добавленная стоимость, деленная на численность работников. При этом под добавленной стоимостью понимается сумма прибыли от продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг, к которой прибавляются расходы на оплату труда работников и страховые взносы, уплачиваемые предприятием во внебюджетные фонды (до налогообложения). Не случайно отечественные показатели в основном улучшились. Точнее и полнее считают.
Впрочем, в конечном итоге дело не в методиках. Опережающий рост производительности труда, а значит, и зарплат могут обеспечить два основных инструмента: инновационные инвестиции и высококвалифицированные кадры. Причем, как настаивает премьер Михаил Мишустин, второе важнее первого, так как не сами по себе инновации приводят к революционным подвижкам в производстве, а именно: креативные кадры.
И спрос на них в России растет буквально как на дрожжах. По данным Минтруда, в апреле-мае спрос в целом на рабочую силу вырос на 12,6%. Две трети вакансий открыто в промышленности. При этом все чаще ищут специалистов с зарплатой, превышающей 200 тыс. руб. в месяц. Это больше, чем предлагают даже в продвинутой IТ-сфере.
Однако зарплаты можно намного повысить и без инновационных прорывов. Дело в том, что в России слишком низкая доля оплаты труда в ВВП — 46,9% (данные от 2019 года). В развитых экономиках доходит до 70%.
Вызывает удивление низкий, в сегодняшних реалиях, уровень зарплат в ТЭК. Как правило, буровой рабочий получает около 100 тыс. руб., а геодезист — вообще 70 тыс. При этом уровень производительности труда в нефтегазовой отрасли в России достаточно конкурентоспособен по сравнению с самыми развитыми добывающими странами.
Впрочем, уровень средних зарплат начиная с 2019 года в нашей стране поднялся на 50%. В 2023-м к 2022-му — более чем на 12% и достиг в марте 71 334 руб. Медианная зарплата год к году прибавила 14% и доросла до 44 237 руб.
При этом президент уже сделал заявление об опережающем росте МРОТ — в 2024 году минимальная зарплата по стране превысит 19 тыс. руб., а в 2030-м — 32 тыс. А это неизбежно подтолкнет вверх и все остальные показатели оплаты труда. Гонка за высокими зарплатами продолжается...
