СВО обострила многие противоречия, накапливавшиеся годами. Как это ни парадоксально, но современная ситуация действительно позволяет разрешить те вопросы, которые десятилетиями мешали нормальному социально-экономическому развитию нашей страны. В этой части мобилизационная экономика является тем самым концептуальным подходом, который представляется в современной ситуации наиболее актуальным и обоснованным. Так в чем он состоит? И что такое мобилизационная экономика?
Еще раз повторюсь: речь идет не только и не столько про танки и боеприпасы, хотя их производить важно и нужно. Здесь принципиальны общие подходы к управлению народным хозяйством на макроэкономическом уровне. Обозначу три принципиальных момента, характеризующих сущность и содержание мобилизационной экономики.
Первое: это народнохозяйственный подход. Нет частных денег и нет государственных денег. Есть общие народные деньги, которые работают на общие приоритеты, общие задачи и общие ценности. Если государством определены и сформулированы цели по развитию, скажем, машиностроения, но неважно, какие ресурсы привлекаются для решения данного вопроса — государственные, частные, концессионные, заемные, эмитированные… Здесь важен приоритет, а точнее — достижение обозначенных целей в обозначенные сроки. Приведу простой пример из, скажем так, мирной жизни: городской общественный транспорт. Сейчас в данной сфере мы наблюдаем абсолютную многоукладность экономики, начиная с муниципального электротранспорта и заканчивая концессионными автодорогами и частным каршерингом. И потребителя здесь, в принципе, не интересует происхождение инвестиций в общественный транспорт, если все работает в единой системе и позволяет пассажиру регулярно получать качественную услугу. При этом, повторяю, государство не устраняется от управления системой общественного транспорта. Оно в нем присутствует и в качестве инвестора, и в качестве регулятора, и в качестве защитника интересов пассажира. Аналогичная (или похожая) ситуация должна наблюдаться во всех отраслях и во всех сферах деятельности, начиная с ритейла и заканчивая тяжелым машиностроением.
По сути мобилизация подразумевает перевод всего экономического процесса в режим общефедерального государственного заказа. Только этот заказ должен подразумевать удовлетворение не только непосредственно государственных нужд, а призван отражать производство всех необходимых в стране товаров и услуг. Если ради этого необходимо сформировать Госплан 2.0 на современных технологических платформах, то давайте это делать прямо сейчас.
Второе: необходим переход внутри страны в режим «от конкуренции — к кооперации». Сегодня мы все — часть одной большой национальной экономической системы, в которой все участвуют совместно, делают общее дело, а все отношения в рамках данной системы носят «внутрихозяйственный» характер. С учетом ухода с нашего рынка сотен зарубежных компаний открываются значительные возможности для развития и наращивания объемов внутреннего производства. Места, как говорится, хватит всем. С учетом рынка Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и расширения его зоны свободной торговли эти возможности становятся более основательными.
Как показывает практика, кооперационные отношения часто лежат на поверхности, их нужно только перевести в режим активности. Государство в этом вопросе может выполнять функцию модератора, то есть прямого организатора кооперационных контактов и контрактов на региональном и общефедеральном уровне. Анализ существующей ситуации отношений смежников часто выявляет парадоксальные вещи: предприниматель иногда даже не знает о том, что буквально в его регионе есть поставщик, например, нужного ему технологического оборудования. Предприниматель же привычно заказывал это оборудование за рубежом, а сейчас столкнулся с трудностями его поставок. Люди просто-напросто ходят в привычной жизни в разные рестораны, и друг о друге банально не знают. И я в данном случае привожу не метафору, а реальный пример из конкретного сибирского региона. Только через появление функции кооперационного модератора (которым может быть только государство) все участники экономических отношений вне зависимости от формы собственности превращаются из клуба «свободных предпринимателей» в реально работающую экономическую систему. И это тоже мобилизация, это тоже перевод привычных отношений на новый уровень системного развития.
Наконец, третье, и, может быть, самое главное. Нам нужно перейти, по сути, на закрытый характер системы национальных финансов. Нам совершенно необходимо перестать обращать хоть какое-то внимание на поступление валюты из-за рубежа. Экспорт — это всего лишь вопрос рентабельности хозяйствующих субъектов, а не национальная сверхзадача. На федеральном уровне внутреннее экономическое развитие сейчас, без преувеличения, важнее экспорта. Никто не призывает запретить или отказаться от экспортных отношений, но определять капитализацию нашей национальной экономики притоком валютных ресурсов из-за рубежа мы просто не имеем права. И это вопрос, во-первых, национальной безопасности, поскольку мы не должны зависеть не только от импорта, но и от экспорта. А во-вторых, это еще и вопрос насыщения нашей экономики необходимыми финансовыми ресурсами. Здесь я имею в виду то, что длительное время объем денежной массы в нашей стране определялся объемом поступающей в страну валюты, выручаемой от того самого экспорта. При этом правительство, основываясь на пресловутом «бюджетном правиле», находило так называемый «излишек» от валютных поступлений и направляло его в Фонд национального благосостояния (ФНБ). Такая практика существовала многие годы. В результате мы получили триллионы рублей в ФНБ (часть из которых оказалась для нас заблокированной нашими зарубежными «партнерами»). При этом наша с вами экономика оказалась чудовищно недофинансированной и одной из самых низко монетизированных в мире. К чему я это говорю? А к тому, что нам в условиях мобилизационных отношений необходимо пересмотреть как подход к формированию ФНБ, так и принципы определения денежной массы в нашей общей экономической системе.
Буквально на днях решением правительства из ФНБ был направлен в федеральный бюджет один триллион рублей. И это шаг в правильном направлении. Нельзя «сидеть на деньгах» в условиях их тотальной нехватки. Но этого, как говорится, мало. Нам нужно обоснованно и осознанно насытить нашу экономику необходимыми финансовыми ресурсами. В нашей стране накоплен громадный производственный, научно-технический и ресурсный потенциал. При этом, как говорят специалисты, данный потенциал обеспечен финансовыми ресурсами лишь на 50%. То есть наша экономика обеспечена деньгами на собственное существование и развитие лишь наполовину. Что такое деньги? Это монетарное выражение производственно-экономических отношений. По сути — зеркало. Так вот это самое зеркало отражает нашу реальность, скажем так, лишь частично. Реальная капитализация нашей экономики сейчас существенно выше имеющейся в стране денежной массы. Соответственно объем этой самой денежной массы можно без всяких инфляционных рисков нарастить в полтора-два раза, и экономика от этого только выиграет.
Если мы опасаемся бесконтрольного роста денежной массы и разного рода коррупционных рисков, то давайте использовать цифровые рубли. Центральный банк уже год говорит нам о том, что намерен его тестировать. Может быть, в условиях мобилизации нужно сократить период тестового использования и вывести цифровой рубль на рынок уже в ближайшее время?
В завершение хочется добавить несколько ключевых аспектов перехода к мобилизационной модели национальной экономики с точки зрения реакции на уже формирующиеся заблуждения относительно этого подхода.
Во-первых, мобилизационная экономика не подразумевает перевод всего народного хозяйства на военные рельсы. Принцип «Все для фронта — все для победы!» первичен. Но это совсем не означает того, что экономика должна забыть о гражданской продукции. В условиях мобилизации все заводы и фабрики должны работать и производить нужную единой народнохозяйственной системе продукцию. Это базовый подход. И он, кстати, позволит найти и актуализовать имеющиеся в стране производственные и иные резервы.
Во-вторых, мобилизационная экономика не предполагает сокращения государственных социальных обязательств. Это насущная военная необходимость. Исполнение социальных обязательств «нагружает» соответствующие организации и учреждения не только работой, но и финансами, что также стимулирует национальное экономическое развитие. Надо забыть о том, что социальная сфера, пенсионная система и социальные отношения в целом носят затратный характер. Это заблуждение. Стратегическая устойчивость экономики, особенно необходимая в условиях экономической мобилизации, базируется в том числе на финансовых ресурсах, привлекаемых в социальные отношения. Я уж не говорю о том, что все пенсии, пособия и прочие социальные выплаты практически полностью остаются в национальной экономике, превращаются в инвестиционные ресурсы, работая на ее воспроизводство.
В-третьих, мобилизационная экономика, как я уже говорил выше, конечно, не отменяет экспорта. Но важно понимать, что победа куется не в экспортных отношениях, а в организации и финансировании хозяйственного процесса внутри страны.
В-четвертых, мобилизационная экономика не призвана игнорировать интересы производителей в условиях частичной мобилизации. И здесь государство должно создать условия для притока молодежи на предприятия, когда часть его сотрудников мобилизована. Подобные решения уже есть, например, в Кузбассе. И важно их тиражировать в системе в целом.
В-пятых, мобилизационная экономика не навсегда. Известно, что мобилизация как национальная стратегия всегда временна, и важно создать условия, чтобы мобилизация в обозримой перспективе трансформировалась бы в модернизацию на основе накопленного опыта и через привлечение ресурсов из внешней среды.
Исходя из вышесказанного, в заключение хочется отметить, что не надо бояться мобилизационной экономики. Надо бояться того, что экономика станет вдруг никому не нужной. И тогда не будет ни мобилизации, ни модернизации. Может быть, даже и страны не будет. Мы это уже проходили на рубеже 80–90-х годов. Я туда возвращаться точно не хочу.
