Да, существует универсальный неотменяемый фактор сезонного изобилия, когда в июле-сентябре сетевые магазины и продовольственные рынки ломятся от относительно (а порой и абсолютно) дешевых овощей и фруктов. Но затем этот сезон урожайного изобилия заканчивается и ему на смену приходит сезон роста цен на «борщевой набор», а к новогодним праздникам цены достигают пиковых значений. Возьмем для примера, скажем, ноябрь 2020-го: огурцы подорожали в годовом измерении почти на 40%, помидоры — на 27,5%, картофель — около 10%. Тут вроде бы стоит сказать о другом, уже неблагоприятном для потребителей сезонном тренде: мол, продукция нового урожая в основном распродана, и на прилавках преобладает либо тепличное предложение от отечественных аграриев, либо более дорогой импорт. Это правда, но не вся. Такое объяснение будет слишком простым и не вполне честным.
Ведь помимо сезонных и форс-мажорных есть обстоятельства постоянные и системные. Они куда более весомы, но о них официальные ведомства предпочитают умалчивать. Тот же Минсельхоз традиционно признает только одну проблему сельскохозяйственной отрасли — природные катаклизмы, в основном засуху. Фактор сезонного плодородия играет лишь на «короткой дистанции», он не способен нивелировать бесконечно растущие издержки агрокомплексов на сырье, хранилища, транспорт, логистику, удобрения, упаковку. Все это взвинчивает себестоимость любого продукта. Когда отечественный товар на прилавках заканчивается, эта карета безудержной дешевизны превращается в тыкву, увешанную злыми ценниками. И это, кстати, происходит не только в середине осени, но и в начале весны, когда цены на капусту, свеклу, морковь, картофель, порой зашкаливают за 100 рублей за килограмм. А этой весной — было и того больше...
В стране остро не хватает мощностей хранения, из-за чего аграрии теряют до трети овощей. По данным Научно-исследовательского института Минфина, потребности сектора в них обеспечены не более чем на 30-40%, а в предприятиях первичной переработки — на 20-30%. Когда урожай собран, необходимо сохранить и переработать порядка 60-70% от всего объема, поскольку лишь малая часть продукции может быть потреблена в сезон сбора. В последние годы потери картофеля почти в два раза превышали объемы его импорта. Фермеры и мелкие сельхозпроизводители вынуждены оставлять часть урожая неубранной на полях в случае, если не удается обеспечить сбыт товара в сезон.
Свои производственные задачи аграриям приходится решать в режиме реального времени: это и посевная кампания, и сбор урожая, и расчет перспектив экспорта, скованного всевозможными ограничениями. В частности, подорожанием фрахта и отказом судовладельцев работать с российскими компаниями. В данном случае речь идет о форс-мажоре конкретно 2022 года, который накладывается на системные проблемы. Сегодня из-за санкций разрываются логистические цепочки, нарушаются поставки, срываются контракты, растут цены на семена (от которых овощеводство зависит на 80%), импортную уборочную технику и комплектующие, энергоносители, минеральные удобрения. Наконец, повышаются затраты на оплату труда рабочих.
Сложно верить в официальный тезис о «небольшой коррекции» цен на овощи. Равно как и в то, что инфляция, согласно последнему прогнозу Минэкономразвития, по итогам года составит 12,4%. В сентябре Росстат зафиксировал ее на уровне 13,7%, то есть в оставшееся до конца года время она должна падать от месяца к месяцу. Но как это возможно, если дальше, в декабре, нас ждут внеплановое повышение тарифов ЖКХ, покупательский предновогодний ажиотаж, ослабление рубля — по мере увеличения объемов импорта, сокращения экспорта и роста спроса на иностранную валюту. Ну и, конечно, динамику потребительских цен определяет в основном плодоовощная продукция. В сентябре цены на нее были на максимально низкой отметке — исключительно благодаря сезонному фактору. Теперь их уже ничто не сдерживает.
