— Европа уже не первый месяц обсуждает энергетические санкции против России: сначала полное эмбарго на нашу нефть и газ, затем ценовой потолок, после — повышенные налоги для энергетических компаний. Можно ли разъяснить, что уже принято и с какого времени и что будет принято с наибольшей вероятностью в дальнейшем?
Юшков: Если говорить про европейский рынок, то здесь приняты два пакета санкций, которые касаются углеводородов. С 10 августа запрещено импортировать в страны Евросоюза российский уголь. Сейчас он уходит на азиатские рынки. Санкции против российской нефти были приняты в начале июня шестым пакетом антироссийских санкций ЕС. Он начнет действовать с 5 декабря. С этой даты будет нельзя поставлять нефтепродукты в страны Евросоюза морским транспортом (то есть все, что перевозится танкерами). Правда, тут есть исключения. Например, санкции не касаются нефтепроводов. По нефтепроводу «Дружба» по-прежнему можно будет получать российскую нефть — в Венгрии, в Чехии. Тут уже решения принимались на национальном уровне. Например, Польша и Германия заявили, что с 2023 года не будут импортировать российскую нефть по нефтепроводу «Дружба». Никаких запретов на покупку российского газа нет. Пока они только обсуждаются. Утверждены ограничения только против угля и нефти.
Гривач: Уголь, например, под санкциями с августа, но это не привело к какому-то существенному изменению ситуации. Насыпные, наливные энергоносители по закону сообщающихся сосудов перетекают на другие рынки. Да, с некоторыми издержками, иногда через серые схемы, но ситуация более-менее стабильная. С газом сложнее, особенно с трубопроводным. Несмотря на то что формально санкции не введены, фактически объемы поставок российского газа сократились до 10–15% от обычного уровня. Сжиженный природный газ (СПГ) идет по максимуму, несмотря на ряд юридических вопросов. Но ситуация непростая, и выпадение около 85% потока газа — это очень серьезный удар по балансу газа в целом, не только в Европе.
Суверов: Вопрос еще и в другом: сможет ли «Большая семерка» (G7) убедить все страны ввести предельные цены — в частности, Индию и Китай, которые являются крупнейшими импортерами нефти. Известно, что пока они не готовы согласиться с таким предложением. Но есть и другая сторона: получится ли у России после эмбарго Евросоюза продолжать поставлять нефть азиатским странам и по каким ценам? Пока есть большое основание предполагать, что поставки нефти продолжатся, но полностью заместить Европу и переключиться на 100% на Азию вряд ли получится.
— Можно ли оценить, какой ущерб уже нанесли России принятые энергетические санкции и каким будет удар от планируемых?
Юшков: Посчитать это невозможно. Например, весной европейцы отказывались покупать российскую нефть и считали ее токсичной. Тогда РФ пришлось немного сократить экспорт нефти на мировой рынок, что усугубило дефицит и привело к росту цен. В итоге это подорожание барреля компенсировало снижение объемов. С углем произошла подобная ситуация. Вместо Европы уголь направили в Азию. Везти стало далеко, но перестроение рынка вызвало рост цен, что позволило России компенсировать возросшие издержки. Вот с газом история развивалась иначе. Объемы поставок в Европу серьезно сократились, и пока даже рост стоимости топлива не позволяет компенсировать нам все потери. Но, по прогнозам «Газпрома», зимой цены могут вырасти до $4 тыс. за тысячу кубометров и выше. В таком случае покрыть издержки Россия смогла бы. Посчитать точно, сколько мы потеряли, сколько приобрели, пока невозможно. Ситуация продолжает меняться чуть ли не каждый день.
Гривач: Если брать финансовую сторону вопроса, то тут скорее нужно говорить не об ущербе, а о незапланированной и неожиданной прибыли. Сейчас часть статистической и корпоративной информации не публикуется, поэтому точные цифры назвать сложно. Но есть косвенные данные, свидетельствующие о положительных результатах. «Газпром» заработал за первое полугодие столько же, сколько за весь прошлый год (2,5 трлн рублей), заплатил рекордные дивиденды. То есть, в принципе, второе полугодие им можно было не работать и все равно остаться на уровне прошлого года. Поэтому определенный финансовый запас прочности у нас есть, что очень хорошо, несмотря на сокращение физических объемов поставок. Также продолжаются поставки в Турцию, наращивается объем экспорта в Китай. И у нефтяной отрасли, и даже угольной наблюдаются незапланированные доходы, несмотря на воздействие санкций. Долгосрочный эффект от энергетических санкций, конечно, может быть негативным. Но сейчас горизонт планирования очень короткий.
Суверов: Результаты российских нефтегазовых компаний за первое полугодие более чем успешны. Но впереди много неопределенностей. Если Запад будет вводить вторичные санкции для покупателей российской нефти, то могут упасть объемы поставок в Азию, которая сейчас является нашим основным покупателем. Поэтому вторичные санкции — это большой фактор риска для поставок нефти на другие рынки.
— Кто от текущих санкций страдает сильнее — Россия, Европа, США или остальной мир?
Юшков: Санкции — это обоюдоострое оружие. Для стран Запада стало открытием, что они страдают от введенных ими же ограничений как минимум не меньше, чем Россия. Если говорить о многоугольнике США–Россия–Европа–Китай, то, наверное, США и Китай выигрывают от нынешней ситуации. Соединенные Штаты — мировой лидер в объеме производства нефти и газа. Цены на газ у них не такие высокие, как в Европе и в Азии (около $300 за тысячу «кубов»), потому что имеется собственная добыча. Выходит, что экономика США снабжается дешевыми энергоресурсами. К тому же они продают эти дешевые энергоресурсы странам ЕС по более высоким ценам. Китай выигрывает в меньшей степени, но для него открываются новые рынки, и российский «разворот на Восток» тоже позволяет КНР хорошо зарабатывать.
А вот Европа находится в проигрыше от сложившейся ситуации. У европейцев уже страдают промышленные производства: из-за дорогой энергии себестоимость продукции резко выросла. Многие отрасли промышленности деградируют. Идет деиндустриализация в металлургии, в целлюлозной промышленности, удобрения практически не производят. Это медленный, ползучий процесс, но он идет. Так, как прежде, европейцы жить уже не будут. Во многом их промышленность (особенно это касается немецкой) была выстроена с расчетом на поставки больших объемов российских углеводородов по доступным ценам. Посмотрим, как они будут перестраивать свою работу.
Гривач: Особенно много опасений у Старого Света связано с отопительным сезоном, когда произойдет физический рост спроса на все энергоносители. Европейский энергетический баланс трещит по швам. Ситуация крайне опасная: могут схлопнуться и экономика, и социальная сфера. Да, речь не идет о физическом замерзании европейцев, но готовы ли они терпеть последствия санкций — большой вопрос. Но, с другой стороны, у санкций есть накопительный эффект, и негативный ущерб для российской экономики будет. В чем он будет заключаться, в значительной степени зависит от того, как сумеют перестроиться рынки.
Суверов: Наиболее пострадавшей стороной в этом многоугольнике является Европа. Там разгорается энергетический кризис. Пока европейские газохранилища заполнены примерно на 80%. Но это не является гарантией того, что все будет хорошо и зимой им не придется вводить ограничения на пользование электроэнергией. Уже понятно, что счета за энергию будут очень большими. Некоторые европейцы даже уезжают зимовать в другие страны, чтобы не платить огромные суммы за коммунальные услуги. Также это очень большой удар по европейской промышленности. Предприятия будут закрываться. В долгосрочном плане это означает форсированный переход Европы на другую экономическую модель и уход от промышленного развития.
В этой ситуации Европа, наверное, будет пытаться закупать сжиженный газ у США, Катара и других стран. Бенефициарами в результате, безусловно, выступают Соединенные Штаты, у которых есть возможность нарастить поставки газа на европейский рынок. Они могут получить серьезного, долгосрочного клиента в виде ЕС, в то время как Россия потеряет позиции на европейском рынке.
— Многих россиян волнуют не столько глобальные процессы, сколько чисто потребительские. Например: если Евросоюз введет потолок цен, как это повлияет на стоимость бензина в России?
Юшков: Стоимость бензина внутри страны фактически не связана с тем, по каким ценам Россия продает энергоресурсы на экспорт. У нас выстроена система, когда государство с помощью специальных инструментов (в основном налоговых) регулирует цены на внутреннем рынке. Иначе говоря, устанавливается некая ценовая планка и в этих фиксированных пределах варьируется стоимость топлива внутри страны. Если компании выгоднее экспортировать, то ей доплачивают из бюджета, чтобы она все-таки направляла топливо на внутренний рынок. Все финансовые инструменты для того, чтобы сдерживать рост цен, у государства имеются.
Гривач: В России действительно практически ручное управление ценой на бензин. Но если бы стоимость регулировалась рынком, то ситуация сложилась бы иначе. Введение санкций привело бы к сокращению поставок нефтепродуктов на европейские рынки из России. Следовательно, в стране топлива осталось бы больше, а в таком случае цены на заправках пошли бы вниз. И это произошло, например, с ценами на сжиженный углеводородный газ. Санкционные пляски привели к тому, что оптовые цены на этот ресурс упали в разы. А он, кстати, используется в том числе и в качестве автомобильного топлива. Так что теоретически эффект может быть даже положительным. Но скорее всего правительство, если у него будут финансовые возможности, продолжит регулировать стоимость бензина. Цены на АЗС это не столько рыночный маркер, сколько социально-экономический.
Суверов: Соглашусь: теоретически если мы будем меньше экспортировать нефтепродуктов в Европу, то на внутреннем рынке бензина будет намного больше. С точки зрения баланса спроса и предложения цены на бензин должны снижаться. Но нельзя забывать, что большую часть в цене бензина составляют налоги. Мы видим, какой курс взяло государство. Налоговая нагрузка на нефтегазовый сектор будет возрастать. Поэтому, чтобы компенсировать рост налоговой нагрузки, возможно, нефтяные компании могут увеличить цены на бензин. Такой риск тоже есть. Может быть, цены на бензин будут расти примерно на уровне инфляции, и это достаточно оптимистичный прогноз.
— Из-за международных санкций наши нефтегазовые компании в перспективе могут лишиться доходов. Между тем известно, что за счет их налогов формируется большая часть российского бюджета. Повлияет ли это как-то на выплату пенсий и социальных пособий?
Юшков: Сейчас наши энергетические компании даже больше зарабатывают, чем в прошлом году. Опять же потому, что переориентируются на другие рынки, в честности, на Азию. Плюс, пока мы не видим полного отказа европейцев от российского газа. Торговля сохраняется, доходы есть. Конечно, в будущем могут возникнуть проблемы. Например, если сократится экспортная выручка, не будет ли «Газпром» сокращать вложения в газификацию российских регионов? Это интересует многих простых граждан. Но пока каких-то тревожных показателей по падению нефтегазовых доходов, которые могли бы привести к нехватке средств на выплату пенсий или зарплат, — нет.
Суверов: Если «Газпром» продает меньше газа в Европу, то на внутреннем рынке возникает профицит газа, поэтому развитие продаж внутри страны — это естественная альтернатива для компании. Думаю, внутренняя газификация будет продолжаться, и на ней будет делаться даже больше фокус, чем раньше. Идея взять больше налогов с нефтегазового сектора — это вынужденная мера в связи с тем, что бюджет в России будет дефицитным. Но, с другой стороны, пенсии и социальные выплаты — это защищенные статьи расходов бюджета. Проблемы в бюджете, наверное, будут, но не с этими выплатами.
— Исходя из ваших комментариев возникает вопрос: что произойдет раньше — или Европа зимой замерзнет и отменит санкции, или у нас деньги от энергетического экспорта кончатся и Россия окажется в кризисе? Так ли это и у кого шансы на успех больше?
Юшков: Я думаю, что ни тот, ни другой радикальный сценарий не реализуется. Даже в нынешних условиях, когда против России ведется открытая экономическая война, мы все равно продолжаем поставлять в Европу углеводороды. Европейцы же, с одной стороны, говорят, что Россию надо лишать возможности зарабатывать на экспорте сырья, но с другой — от нашего топлива они пока не могут отказаться. Но надо понимать: у стран ЕС есть другие источники поставок газа. Обледеневшие фигуры европейцев, как в фантастических фильмах, на улицах стоять не будут. И в то же время, например, по промышленности будет нанесен огромной силы удар. В целом будет напряженная ситуация в долгосрочной перспективе у всех сторон конфликта, но в крайности ударяться не стоит.
Гривач: Санкционная война до победного конца вряд ли возможна. Со стороны Запада это скорее тактика удушения. Она может длиться не годы, а десятилетия. И к подобной ситуации нужно адаптироваться всерьез, перестраивать экономику. У нас есть перед глазами пример Ирана, который существует под санкциями около 40 лет. Этот пример показывает, что все равно найдутся другие центры силы, и экономические, и политические, которые заинтересованы в развитии отношений, в получении выгод. Раньше бенефициарами от наших дешевых и стабильных энергетических поставок были европейцы, теперь на эту роль претендует Китай, который за последние годы существенно изменил свое положение, превратившись из регионального лидера в глобального.
Суверов: Экономического блицкрига против России не получилось. Пока наша экономика снижается на 5%, но это гораздо меньше, чем было, например, в кризисном 2009 году (тогда падение составило 8–9%). Но в долгосрочной перспективе мы увидим негативный эффект от срыва цепочек поставок, от потери рынков сбыта. Это отразится и на нашем бюджете, и на уровне жизни российских граждан. Впрочем, то же самое относится и к бюджетам европейских стран, и к уровню жизни их населения.
