Смею предположить, что вместе с началом специальной военной операции закончилась не только глобальная пандемия COVID-19 — на ладан дышит целый ряд международных систем и соглашений, моральное устаревание которых именно сейчас стало очевидным.
Первым, конечно, падет послевоенное политическое мироустройство, переоформленное в глобальное политическое лидерство США после распада СССР в 1991 году. Новые растущие политико-экономические игроки больше не будут «оглядываться» на Дядю Сэма и начнут проводить свою собственную (сбалансированную или не совсем) политико-экономическую линию. И дело здесь не только в «самостийном» Китае. Свою особую позицию обозначают Индия, арабский мир, страны Латинской Америки и Африки. Число лидеров на этом пространстве уже измеряется двузначными числами, а с учетом (используя футбольную риторику) «крепких середнячков» речь может идти о большей части мира. И все заигрывания англосаксов с той же Индией относительно предоставления ей места постоянного члена Совета Безопасности ООН выглядят смешным дешевым популизмом, поскольку сам институт ООН и его подразделений уже давно никого не вдохновляет.
Вторым глобальным заблуждением, которое также подвергнется в ближайшее время серьезной ревизии, будут, конечно, всякие разные соглашения по климату — в первую очередь Парижское. Сейчас нет времени рассказывать о том, что весь совокупный углеродный след всего человечества не идет ни в какое сравнение с «дыханием» вулканов. Важнее другое: все эти пляски с бубнами вокруг экологической повестки были направлены исключительно для того, чтобы поставить в заведомо невыгодные условия экономики стран, не входящих в «золотой миллиард». Станет теперь большая часть мира терпеть эту дискриминацию? Думаю, что нет. И экономические последствия здесь станут ощутимы уже в обозримом будущем. Причем очевидно, что эти экономические трансформации будут благоприятны, например, и для нашей с вами экономики.
Но самым страшным итогом происходящего сейчас вокруг нашей страны для нынешних гегемонов станет неминуемый крах Бреттон-Вудской экономической системы, придуманной в Штатах и в итоге в той или иной форме навязанной всему миру. Ее суть до безобразия проста: если раньше, много веков подряд, мерилом стоимости было золото, то после Бреттон-Вудса им стали напечатанные американские доллары. Справедливости ради нужно сказать, что СССР пытался создать свою альтернативную систему переводных рублей, которая так или иначе действовала на территории СЭВ. Но, как мы знаем, наши «стратегические партнеры» за океаном конкуренции не терпят. В итоге вся мировая экономика стала залогом (или заложником) процветания одной конкретной финансовой системы, что мы наблюдаем и по сей день. Введение в ЕС зоны евро на самом деле ничего не изменило. Просто доллар приобрел новую форму, размер и расцветку. Европейский Центробанк никогда не был самостоятельным финансовым институтом, как и, собственно, весь так называемый «европейский проект». Все это является «филиалами» ФРС или иных американских институтов, в каких бы упаковках это ни было расфасовано.
Нет смысла напоминать о том, что американский печатный станок работает 24/7 без какой-либо угрозы для роста инфляции в собственной стране. Мировая экономика, в которую, собственно, и поступают эмитированные ФРС доллары, может переварить любые объемы напечатанного.
И теперь возникает главный вопрос: а с чего это мы решили, что весь этот балаган с долларом наконец-то закончится? Ответ крайне прост: зачем нужны доллары, если без них можно обойтись? И этот вопрос задаем не только мы, в России, — этот вопрос волнует все растущие мировые экономические системы, начиная со стран БРИКС и заканчивая Ираном и арабскими экономическими лидерами.
Действительно, зачем кормить чужую и часто еще и враждебную экономику Штатов, если можно в свободной торговле взаимно усиливать свои валюты? Многие страны, кстати, уже готовы торговать с нами за рубли по всей номенклатуре товаров. Это уже реальность сегодняшнего дня. И этот процесс, на мой взгляд, уже необратим.
Из не очень приятных вещей стоит отметить, что установление нового экономического порядка не пройдет быстро и гладко. Те же Штаты применят свою излюбленную тактику поджигания старых и организацию новых региональных конфликтов. Напряжение вокруг Тайваня — это, что называется, только «первая ласточка». И этот процесс тоже, увы, уже становится реальностью.
Кроме того, хочется обозначить соревнование западных и отечественных аналитиков в прогнозах о том, на сколько процентов ВВП сократится экономика России в 2022 году. Называются самые разные, страшные вплоть до апокалипсиса двузначные числа. Некоторые «специалисты» даже сравнивают 2022 год с периодом разрухи во время Гражданской войны. Причем в этом соревновании даже «отметился» наш финансово-экономический блок правительства, давший тоже не очень радужный прогноз по году.
Я не хочу оспаривать квалификацию данных аналитиков, но я как экономист практически уверен в том, что наше с вами «падение» будет либо нулевым, либо минимальным. С чем связан мой оптимизм? На самом деле все просто. Сокращение производства пока наблюдается только в ТЭКе и носит, безусловно, кратковременный характер по той простой причине, что зиму никто не отменял, а заместить российские энергоносители в значительных объемах не представляется возможным. В конечном итоге ситуация на глобальных энергетических рынках благоприятствует России, посему сокращение производства в ТЭКе весной текущего года с лихвой компенсируется осенними поставками.
Не беспокоит меня и бюджетный сектор, который в России совсем не маленький. Причина оптимизма тоже проста: налогооблагаемая база стабильна, запасы государственных денег — значительны. Соответственно, все социальные обязательства будут выполнены, а значит, внутренний рынок будет поддерживаться платежеспособным спросом. Добавлю к этому, что меры поддержки самых разных отраслей — от IT до строительства — уже начали реализовываться, а значит, стагнация производств нам тоже не угрожает.
Но все это, что называется, «оборона». А что же с «нападением», которая (продолжая футбольную риторику) есть лучшая защита? Что же делать России? Хватит ли у нас запаса прочности для противостояния старому и эффективного установления нового экономического порядка? Здесь я бы обозначил несколько принципиально важных аспектов.
Во-первых, вводимые санкции — это прекрасный способ в прямом смысле отвязаться от рынка ЕС, который сейчас является для нас основным торгово-экономическим партнером. Даже если на секунду забыть о Китае (хотя зачем о нем забывать?), глобальные рынки — это десятки стран мира с растущей экономикой, которой нужны не только энергоносители, минеральные удобрения или продовольствие, но, например, технологии, логистические решения и высшее образование.
Во-вторых, импортозамещение. Если мы эффективно освоим свой, почти 200-миллионный (с учетом всего ЕАЭС) рынок, то это уже хорошо.
В-третьих, однозначно нужны деньги на развитие. И речь здесь не столько о пресловутом Фонде национального благосостояния (ФНБ), который, конечно же, надо тратить, а не «мариновать» в банках. Не буду никого утомлять разговорами относительно того, сколько мостов и дорог мы бы построили, если бы не откладывали деньги на «черный день», особенно с учетом того, что часть этих денег заморожена. Речь идет действительно о другом — о целевой эмиссии, про которую сейчас пусть вынужденно, но говорит даже руководство Центробанка. Напомню, что целевая эмиссия — это адресный выпуск денежных средств под реализацию конкретных проектов или поддержку конкретных производств или отраслей. Вводимый в настоящее время в оборот цифровой рубль как новая форма денег позволяет отслеживать целевой характер каждой эмитированной таким способом копейки по всему циклу транзакций. Борьба с инфляцией здесь осуществляется тем, что конкретная эмиссия осуществляется целевым образом — только под конкретный материальный объект (товары, объекты инфраструктуры и пр.). В этом смысле целевая эмиссия обеспечивает насыщение растущей экономики денежной массой, отражающей появление в хозяйстве новых материальных ценностей. И здесь, как вы понимаете, запас эмиссионного ресурса — практически безграничный. Его рамки определяются лишь способностью экономики расти и захватывать новые рынки.
Все это я говорю к тому, что прочность нашей экономики определяется не столько накопленными ресурсами, сколько потенциалом развития. Нарождающийся новый экономический порядок открывает возможности для тех, кто готов и может развиваться. И наша сила не в золотовалютных запасах (которые, как выяснилось, не такие уж и высоколиквидные, как нас уверяли в Банке России), а в том, что мы можем совершить прорыв по всему комплексу современных отраслей экономики и занять неплохие позиции на всех глобальных рынках.
