Захожу в расположенный рядом с домом специализированный магазин «Красная икра». Баночка горбуши (140 граммов) 630 рублей, кеты — 840, нерки — 749 рублей. Никакой толкучки или вавилонского столпотворения за деликатесом, разумеется, нет.
Напротив магазина, через дорогу, бойко продается икра горбуши по 250 рублей баночка — тоже 140 граммов. За ней очередь. Понятно, что пора готовиться к Новому году, а красная икра в некотором смысле является символом праздничного стола, как шампанское или салат оливье. Кто покупает сразу три банки, тому бонус — за 600 рублей, то есть баночка вообще обходится в 200 рублей.
Никакого обмана, все прозрачно. На столике возвышается открытая банка и каждый может убедиться, что там икра, и не просто, а крупнозернистая: на рынке она считается самой дорогой. К тому же некоторые уже успели попробовать и теперь вот пришли за «оптом».
Все интересуются: откуда и почему так дешево? Как известно, на днях она подорожала на рекордные 30% и, по сути, превратилась в недоступный деликатес.
— С Камчатки, — бодро отвечают продавцы.
— Но в магазине лососевая по 630–650!
— Магазин — это четвертые руки, — охотно поясняют коробейники. — Сначала производитель, потом посредник, потом оптовая база… Везде баночка на 150 рублей дорожает. А у нас прямо с завода!
Ну, не совсем так уж прямо. С далекой Камчатки ее нужно доставить в Москву в специальных вагонах-рефрижераторах — отечественные трейдеры жалуются, что их катастрофически не хватает, что логистика ужасно подорожала. И что отчасти по этой причине произошел рекордный рост цены на красную икру.
Что получается? Для официальных структур у железнодорожников или водников контейнеров-морозильников нет, а для «теневиков» — пожалуйста? Или мы что-то не знаем в этой истории?
По данным Росстата, в нынешнем сезоне производство лососевой икры в России увеличилось в два раза по сравнению с 2020 годом: 20,7 тысячи тонн против 9,9 тысячи. По такому счастливому случаю Рыбный союз еще в сентябре обещал снижение цены. Тогда откуда их рост в 30%?
Аналитики обвиняют ажиотаж, который мы сами же себе и создаем. То есть мы виноваты, стараясь запастись за месяц до праздников, скупая все и вся. Потому что уже так заточены: сейчас дорого, а к концу декабря будет еще дороже! Кстати, эти же самые аналитики говорят, что да, лучше купить здесь и сейчас, к Новому году икра может подняться в цене еще процентов на 12–15.
Но вот здесь, за столиком, как раз тот самый ажиотаж, о котором говорят эксперты. Покупают по три банки (со скидкой), а кто и больше. А цена при таком спросе почему-то не растет. Сертификата у коробейников никто не спрашивает. Да это в данном случае и непринципиально: фальсификат или контрабанда — какая разница? В официальную торговлю уже никто не верит, и никаких чудес от нее не ждут.
Получается, что не все перекупщики одним миром мазаны и не все сдирают с народа последнюю копейку. Вот если бы так расхватывали магазинную икру (по 630), менеджеры наверняка меняли бы ценники каждые полчаса.
Что имеем в итоге? От берегов Камчатки до Москвы нелегальная красная икра проходит через множество нечестных людей, каждый из которых наживается на этом преступном трафике.
В итоге она оказывается в Москве по 250 рублей — в три раза дешевле, чем в наших магазинах. И, несмотря на все издержки своей опасной профессии, теневики остаются с неплохой прибылью.
А теперь смотрим государственную или коммерческую торговлю. Ее ежедневно мониторят специально обученные комиссии, чтоб никакого самоуправства и необоснованного задирания цен. Икра, прибывшая с Дальнего Востока по официальным каналам и по утвержденным тарифам на транспортировку, стоит 630–650 рублей — втрое дороже, чем у так называемых спекулянтов.
Так кто же на самом деле спекулянты?
