— Если взять динамику последних двух-трех недель, то курс российской валюты стабильно падал. В середине марта доллар стоил менее 73, а сегодня — уже 77 рублей. С чем это связано и насколько затянется нынешний этап ослабления рубля?
— Обычно волатильность рубля обусловлена динамикой цен на нефть и движением курса доллара к евро. Соответственно, когда доллар усиливается к евро, рубль слабеет, и наоборот. Поэтому здесь ничего нового не происходит. Если отслеживать курс в короткий промежуток времени, все прогнозы крайне условны. Это как с футбольным мячом, которым владеют самые разные игроки и который в любой момент может оказаться в любой точке поля, а через мгновение сменит дислокацию. Ожидать, что он надолго замрет на бровке, или у чьих-то ворот, или в центре поля, бессмысленно. Рубль — сырьевая валюта, или, как говорят финансисты, волатильная. Света в конце этого тоннеля я не вижу.
— Какие риски для рубля в настоящее время наиболее серьезны?
— Кроме цены на нефть на динамику курса очень сильно влияет поведение иностранных спекулятивных инвесторов. Их много во всех сегментах отечественного финансового рынка, они активно вкладываются в акции, им принадлежит четверть облигаций федерального займа (ОФЗ), хотя еще недавно было свыше 30%. И вот когда нерезиденты видят, что валюты других развивающихся стран — аргентинский песо, бразильский реал или турецкая лира — слабеют, они автоматически переносят это свое видение на рубль. И тут же начинают выходить из него, вкладываться в доллары и евро. Это классическая реакция. Соответственно, курс рубля тоже снижается. К числу наиболее значимых рисков я бы также отнес санкционные ожидания. Вспомните: весной 2018 года из-за объявленного США нового раунда санкций рубль одномоментно упал по отношению к доллару на 10–12%. Если геополитическая напряженность будет нарастать, этот сценарий вполне реален и сегодня. Для этого достаточно, чтобы администрация Байдена объявила о введении системных ограничительных мер — например, запрета для американских компаний на инвестирование в госдолг России (ОФЗ). Либо же Вашингтон осуществит угрозу, связанную с отключением российских банков от расчетной системы SWIFT. Увы, но финансовая система нашей страны уже лет тридцать пребывает в этом опасном состоянии, словно на широкой реке в период весеннего ледохода: управляя рублевыми и валютными активами, ей приходится постоянно прыгать со льдины на льдину, чтобы не свалиться в воду.
— 2020 год оказался форс-мажорным для мира и России. Можно ли считать, что для финансового рынка нынешняя ситуация в целом спокойнее прошлогодней?
— Этого никто не знает. Кто мог предположить еще недавно, что какой-то танкер перегородит Суэцкий канал и в результате цены на нефть будут повышаться? Мир находится в новой реальности. Существующие с начала 60-х годов международные базы данных фиксируют массу разнообразных катастроф и бедствий — климатических, техногенных, эпидемиологических. И таких глобальных ЧП, в том числе внутри России, становится больше с каждым годом. К ним относятся и финансовые шоки, подобные тем, что произошли в 1998-м, 2008–2009-м, 2014-м и 2020-м. Кстати, в прошлом году курс рубля девальвировался не в результате пандемии, а из-за внезапного обрушения нефтяных цен. А это — финансы, это цены товарных деривативов в Чикаго, Нью-Йорке, Лондоне. Нынешняя ситуация также таит в себе очевидные угрозы для отечественной валюты, среди которых — перегретость рынка акций США и нарастание объемов государственных долгов, прежде всего в еврозоне.
— Вопрос от читательницы «МК»: «Я пенсионерка и за всю жизнь скопила приличное состояние. Однако боюсь, что повторится история 90-х годов с грабительской денежной реформой. Посоветуйте, во что вложиться человеку, который плохо разбирается в финансовых вопросах. Может, купить драгоценности или квартиру?»
— В случае с драгоценностями, золотом, антиквариатом возникают огромные риски хранения. Кроме того, в минуты роковые, когда настоящий кризис — бедность, не дай бог война, голод, — эти вещи резко снижаются в цене. Что касается квартиры, надо понимать, о какой именно сумме сбережений идет речь и в каком городе вы живете. В России люди стягиваются в Москву, Санкт-Петербург и другие города-миллионники. А для абсолютного большинства средних и малых поселений характерна так называемая человеческая опустыненность. И покупка недвижимости в таком месте — явно не самое лучшее решение. Но и со столицей надо быть осторожной: квартиры здесь переоценены. Если уж покупать, то на вторичном рынке и с прицелом на дальнейшую сдачу в аренду или перепродажу. Лучше всего — однокомнатную или двухкомнатную, такую легче продать. Как вариант — приобретите земельный участок, старую дачу. Кстати, спрос на это во время пандемии сильно вырос, поскольку люди осознали всю ценность альтернативного жизненного пространства, возможности что-то сделать на своей земле.
— Наш читатель спрашивает: «У меня есть свободная сумма в 120 тысяч рублей. Как мне ею сегодня распорядиться, чтобы получить доход? Положить на депозит в банк, обменять на доллары, оставить дома «под подушкой», купить акции, ценные бумаги?»
— Эти деньги лучше разделить на две равновесные части: одну половину обменять на наличную валюту (которую оставить дома), другую положить на рублевый депозит в банке. При этом всегда надо помнить о риске так называемой дедолларизации, ведь государство вполне может ввести запрет на хождение наличных долларов и евро. Однако в случае девальвации рубля валютная часть спасет вас, компенсирует потери. Есть еще вариант: открыть в банке два счета — рублевый и валютный, на котором будут почти нулевые проценты. Но к наличной валюте государство относится гораздо хуже, чем к безналичной, и в этом плюс такого счета.
— Обречен ли рубль на дальнейшее обесценивание в долгосрочной перспективе?
— Экономика России является развивающейся, экспортно-импортной, с низкими темпами роста. Она крайне нуждается в усилении и модернизации. В этом своем состоянии она угнетающе действует на рубль. Российская валюта находится в тренде ослабления, и, как показывает опыт последних 25 лет, это единственный прогноз, который сбывается всегда, с жестокой неизбежностью. Причем процесс деградации идет не плавно, а некими взрывами, порциями. То есть на каком-то этапе рубль стабилизируется, мы успокаиваемся и сокращаем вложения в иностранной валюте. А потом — раз, и рубль резко падает. Вот сегодня он пребывает в интервале от 70 до 80 за доллар. Напомню также о таком ключевом факторе, как инфляция. Когда инфляционный потенциал накапливается (это происходит при уровне 4,5–5% год за годом), то в любой момент может произойти очередная девальвация. Сегодня у нас курс, условно, в 75–77 за доллар, но через какое-то время мы непременно увидим скачок где-то за 80.
— На каких товарах инфляция сказывается в первую очередь — на продуктах?
— Безусловно. В соответствии с ценовой статистикой, которую Росстат отдельно ведет по каждому товару, продовольственная инфляция выше совокупного официального индекса цен. Причем особая история — с импортом: как раз из-за постоянного ослабления рубля. Например, черный чай за последние десять лет подорожал вдвое. То же самое можно сказать о говядине: она преимущественно импортная, в отличие от свинины, курятины, яиц. Самую низкую инфляцию дают продукты типа картошки, овощей, яблок, моркови, свеклы. Словом, все то, что произрастает в отечественных садах и огородах. По экспорту зерна Россия — мировой лидер. Проблема в том, что это еще и область регулируемых государством цен. Производитель никогда не станет работать себе в убыток, соответственно, качество буханки хлеба, которую вы купите за те же деньги, будет гарантированно ниже. Фактически это скрытая инфляция. И пока не стоит ожидать, что уровень общей инфляции снизиться радикально — до 1,5–2%, как в развитых странах. В России продолжается огосударствление экономики: очень много крупных структур, а доля малого и среднего бизнеса удручающе низка. Отсутствие конкурентной среды давит на цены.
— В последнее время идет много разговоров о том, что рубль «отвязался» от нефти и теперь на него гораздо больше влияют другие факторы — к примеру, геополитические факторы, угроза санкций. Это действительно так?
— Нет, не «отвязался». Курсы российской валюты, доллара, евро, нефтяные котировки продолжают двигаться параллельно. Эту картину, нарушаемую только разовыми колебаниями, мы наблюдаем годами, она абсолютно не изменилась. К слову, цена нефти тоже подвержена инфляции, мы не можем назначить год, когда она перестанет расти. Разве что не начнется очередная технологическая революция, и углеводороды не уйдут массово из потребления. Но едва ли это произойдет раньше 2030 года.
— Читатель «МК» интересуется: «В конце апреля собираюсь в отпуск в Англию. Когда лучше менять валюту — прямо сейчас или, скажем, в день поездки?
— Не надо гадать на кофейной гуще. С высокой долей вероятности рубль в апреле будет находиться в коридоре 73–78 за доллар и 101–108 за фунт стерлингов. Для вас это широкий диапазон. Еще раз повторю, нет ничего более нестабильного, чем курс рубля. Приведу пример. 5 марта 2020 года за один фунт стерлингов вы должны были отдать 84,5 рубля, а через неделю, 11 марта, — уже 94 рубля. А вы вообще, кстати говоря, можете не менять валюту или поменять ее совсем немного, оставить деньги на рублевых картах. Или же карту открыть в фунтах и, соответственно, оплачивать с нее свои расходы. Все это пока действует в Великобритании.
— Наша читательница задается концептуальным вопросом: «Моя внучка переехала жить в Америку, где устроилась на работу простым учителем. Но там зарплаты гораздо выше, чем у нас. Как России выйти на такой уровень?»
— США — развитая экономика, и уровень производительности труда там абсолютно иной. Есть простые индикаторы, в которых это измеряется, — например, в ВВП на душу населения по номиналу, в долларах. По данным МВФ за 2020 год, в США это $63 тысячи, в России — около $10 тысяч. А если взять ВВП на душу населения по паритету покупательной способности, то в Америке это те же $63 тысячи, у нас — $27 тысяч. С точки зрения глобальной экономики Россия остается сырьевой страной, по сути, огромным старательским лагерем. С внешним миром мы обмениваемся почти исключительно сырьем, а импортируем в основном оборудование, технологии, запчасти, продукты питания. По этой модели Россия взаимодействует с главными партнерами — ЕС и Китаем. Если даже, по официальной статистике, наша страна производит один пиджак на семь человек, если у нас 80–85% обуви в магазинах — заграничные, если в сельском хозяйстве или фармацевтике мы критически зависим от первичных импортных ингредиентов, то, соответственно, у нас и доходы населения не могут быть высокими по причине неразвитости экономики. Плюс бизнес перегружен налогами, высокими регулятивными и коррупционными издержками. По итогам в 2020 года Россия заняла 129-е место в международном Индексе восприятия коррупции, тогда как США — 25-е.
— В заключение также вопрос от читателя «МК»: «Я рядовой частный предприниматель, еле пережил пандемию. Сейчас государство отменяет практически все меры поддержки. Почему оно не хочет помогать таким, как я?»
— Отечественная экономика — сверхцентрализованная, с постоянным ростом доли государственного сектора. И она руководствуется не стимулами, а, пребывая в рабски-подчиненном состоянии, действует с оглядкой на всевозможные кары. Например, Минфин — скорее фискальный орган, нежели мотивирующий. Каждый платеж в сторону бизнеса или населения расценивается им как вычет, недостача или убыток для бюджета, а не как польза для общего дела. А еще это экономика резервирования: у нас огромные, в несколько сот миллиардов долларов, международные резервы. Плюс больше $100 млрд в кубышке под названием Фонд национального благосостояния. В общем, государство неутомимо копит на черный день, предпочитая не тратить «лишние» деньги на население. Граждане, малые и средние предприниматели беспрерывно торгуются с ним за право получить хоть какие-то крохи с барского стола.
