Это присказка. А сказка будет о новой экономической политике, реализация которой началась в наше стране ровно 100 лет назад — в марте 1921-го. И это была не просто политика — стратегическая программа опережающего технологического, экономического и культурного развития, разработанная и проводимая в жизнь в стране, разоренной двумя войнами (Первой мировой и Гражданской), голодом и страшной эпидемией «испанки», унесшей гораздо больше жизней, чем нынешний ковид. Что делать, как выживать?
Ответ большевиков выглядит фантастическим: создавать качественно новый технологический уклад на основе общенациональной программы электрификации — раз. Создавать ранее нигде не апробированную систему социально-экономических отношений, соединяющих общественный и частный секторы, план и рынок, капитал и кооперацию, — два. Развивать опять же качественно новую политическую систему, основанную на власти Советов, и формировать социалистическую идеологию в полуграмотной крестьянской стране — три. Открыть доступ к образованию, науке, культуре многомиллионным массам полу- и вовсе неграмотных крестьян и рабочих — четыре. Победить в войне против мира капитала, которая может начаться в любой момент, — пять.
Утопия? Не реализуемо? На что можно опереться? Ответ был найден: на точный научный расчет, помноженный на материальный интерес большинства и героический энтузиазм авангарда. А теперь обо всем по порядку.
Научный расчет. Это и теоретическая экономико-политическая доктрина строительства социализма в отсталой стране. И научно обоснованный план ГОЭЛРО. И создание в разоренной стране десятков передовых научно-исследовательских центров, на формирование которых не хватало денег у бесившегося с жиру царского двора. И новая доктрина формирования обороны — соединение регулярной профессиональной армии с милиционной системой.
Новая модель социально-экономической организации. Это сложная, впервые в мире реализованная модель, соединявшая рынок как основную форму экономических связей с долгосрочной целевой программой научно-технологического развития, индикативных планов и системой косвенных регуляторов (налоговых, кредитных и пр.). Плюс к этому хозрасчетные государственные тресты, находившиеся, однако, под контролем правящей партии и органов народной инспекции. И все это при господстве частного хозяйства в деревне, а также во многих сферах в городе (торговля, легкая промышленность). Важнейшее слагаемое НЭПа — добровольная кооперация и в городе, и на деревне, постоянный поиск различных форм привлечения трудящихся к управлению, реальный, а не выдуманный энтузиазм.
Новая модель образовательной, научной и культурной политики — культурная революция. Миллионы людей «от сохи» идут не только в школу — в клубы. Пишут стихи, ставят спектакли, поют в хоре, дискутируют о свободе любви… Да, рабочие писали плохие стихи, а спектакли Пролеткульта по преимуществу были примитивны. Но новые отношения со-творчества в сфере искусства рождались на глазах удивленных обывателей.
И все это в условиях глубочайших открытых общественных противоречий. Патриархальность, мещанство, бюрократизм, агрессия частного капитала, инерция волевых методов только вышедших из боев Гражданки партийных и советских руководителей, часть из которых тоже полуграмотна, — с одной стороны. Энтузиазм и героизм масс, основанный на трезвом расчете, материальной заинтересованности (хозрасчет даже в госсекторе!) и таланте лидеров, отдававших себя делу созидания нового общества и определивших себе пределы доступа к благам (партмаксимум). И это дало свои результаты: едва ли не самые высокие в мире темпы роста экономики, успешно проводимая культурная революция, выход из международной изоляции…
Всему этому можно поучиться и сегодня. Условия 2020-х кажутся куда как более благоприятными, чем сто лет назад. В самом деле, уровень развития технологий и экономический потенциал страны намного выше. Агрессивность внешней среды, при всех международных проблемах современной России, намного ниже. Население неизмеримо культурнее. Да, есть еще и мощный пример из новейшей истории — практики Китая последних 40 лет, превратившие страну во вторую (а по ряду параметров уже первую) державу мира. А ведь Дэн Сяопин специально и тщательно изучал труды творцов НЭПа и многое позаимствовал из той советской модели.
Так чего же нам не хватает, чтобы реализовать опыт НЭПа? Прежде чем ответить на этот вопрос, давайте ответим на другой. НЭП завершился через несколько лет после своего начала — в эпоху «сталинских» пятилеток. Завершился жестким планированием, принудительной коллективизацией, форсированной индустриализацией, формированием бюрократически-централизованной политической системы, широко практиковавшей силовые методы. НЭП был свернут, и довольно быстро. Почему?
Сегодня наиболее распространенный ответ отсылает нас к угрозе войны и необходимости ускоренной модернизации любой ценой. В этом есть свой резон: самая страшная война в истории человечества действительно разразилась через 13 лет после окончания НЭПа, и на Советский Союз легла основная тяжесть борьбы с фашизмом, подчинившим себе практически всю Европу.
Но есть и другая правда. Переход от НЭПа к системе отношений, обеспечивающих концентрацию усилий на прорывных направлениях технического, социально-экономического и культурного развития, действительно был необходим. И эту необходимость видели большинство руководителей страны. Из России нэповской можно и должно было идти к России (СССР) социалистической. Но делать это можно и должно было другими методами. Так почему же НЭП закончился сталинщиной?
Для этого были, конечно же, субъективные причины, в частности, специфика лидеров СССР конца 1920-х. Но главное все же не в этом. Тогда у нашей страны был абсолютно минимальный шанс пройти по лезвию бритвы между пропастью капиталистической реставрации и чрезмерным использованием насилия для продвижения по социалистическому пути. Слишком малы были предпосылки социализма — малочисленный промышленный пролетариат, узкий слой левой интеллигенции, агрессивность империалистических держав… Слишком сильно было наследие тысячелетнего феодализма, несколько разбавленного в последние десятилетия Российской империи рынком, капиталом и империалистической милитаризацией — наследие патриархальности, бюрократизма, насилия, самодержавия. Для того чтобы реализовать тот самый — один из ста — шанс на победу социализма, нужен был гениально точный образ политических действий. Ленинская гвардия была на него способна. Но она к концу 1920-х уходила, погибая на фронтах Гражданской войны, умирая от ран и переутомления, проигрывая в политических интригах старой и новой бюрократии.
И все же тогда, несмотря на все трагедии 1930-х, многое удалось сделать. Удалось создать мощную страну, вырастить новую культуру, нового человека, для которого деньги и личное благополучие были не самым важным. Таких людей к 1941 году в СССР было не большинство. И они не были ангелами. Но таких людей были миллионы. И они стали героями, остановившими фашизм. Они стали новаторами, создававшими новые технологии после двенадцатичасового рабочего дня в тылу. Они потом стремились в космос, а не спекулировать.
А в 1991-м мы проиграли. Проиграли прежде всего потому, что энергия созидания нового мира оказалась исчерпана. На место коммунистов пришли парт- и госбюрократы. На место строителей «голубых городов» — уставшие от дефицита и мечтающие о западных супермаркетах обыватели. На место стратегических прорывных программ развития — застой. На место подконтрольного и регулируемого рынка — теневые спекуляции…
И здесь как никогда важен главный урок НЭПа: открытое соревнование ростков коммунизма, с одной стороны, реального, но подконтрольного обществу рынка и капитала — с другой. Впрочем, этот урок НЭПа сегодня, в России 2020-х, извлечь невозможно: нет реальной готовности пусть не большинства, но значительной части населения к созиданию качественно нового общества. Есть новый застой: позднекапиталистический, да еще и с налетом феодализма. Но будет завтра. И завтра сказанное о НЭПе может оказаться архиактуально.
А сегодня можно ограничиться минимумом — уроками успешного развития смешанной экономики, главным ядром которого становятся стратегические программы технологического и культурного рывка. Впрочем, даже для этого нужен организованный, ответственный, способный решительно и последовательно действовать на протяжении многих лет в интересах большинства граждан страны субъект. Есть ли он в России 2021 года?
Я думаю, читатели сами должны найти ответ на этот вопрос. Причем практически. В год парламентских выборов это сделать достаточно просто…
