— По итогам января 2021 года годовое падение российского ВВП составило 2,5%. Это много или мало, учитывая фактор коронакризиса? Есть ли признаки того, что наша экономика отходит от ударов пандемии и локдаунов?
— На первый взгляд, эти минус 2,5% — хороший показатель в сравнении с другими странами. В прошлом году в США экономика упала на 3,5%, в Евросоюзе — на 6,8%.
Однако надо понимать: мы живем в особых условиях в связи с пандемией, когда динамика ВВП может давать искаженное представление о действительном материальном положении людей. Важна не отвлеченная категория, не валовой внутренний продукт сам по себе, а социальное самочувствие.
Причем речь идет и о стране в целом, и о каждом человеке в отдельности. Если вы отдаете приоритет экономике, то и показатель ВВП у вас будет вполне приличный. Если же у вас на первом плане население, то экономика может и проседать, зато реальные доходы граждан гарантированно растут.
В самом начале пандемии власти Соединенных Штатов и стран ЕС озаботились прежде всего тем, как помочь людям и бизнесу. За счет создания дополнительной денежной ликвидности им удалось оказать обществу значительную и эффективную поддержку — в объеме около 12% ВВП. У нас же цифра госпомощи не превысила 3% ВВП, и россияне в целом оказались в менее выгодном положении, чем те же американцы или немцы, в отношении которых государство действовало не точечно, не избирательно, а массированно.
Что же касается общей экономической активности в стране, то ее стагнация в России, похоже, не собирается заканчиваться, поскольку пустила очень глубокие корни. И я не представляю, за счет чего экономика может совершить рывок.
— И все же какие здесь могут быть варианты?
— Несмотря на все разговоры о сокращении нашей зависимости от экспорта нефти и природного газа, в реальности этого не происходит. Чисто статистически в прошлом году рыночный спрос на сырье упал, соответственно, цены тоже. Это создает ложное ощущение, что Россия «отвязывается» от энергоносителей.
Однако сейчас цены растут, а вместе с ними — и наши нефтегазовые доходы. Значит, снова крепнет и привязка к этому источнику пополнения бюджета. Ко всему прочему в середине прошлого года страны ЕС приняли, нам на беду, важное решение — к 2050 году полностью отказаться от использования не только угля, нефти, но и природного газа. Их стратегия направлена на достижение статуса так называемой климатической нейтральности.
На смену традиционным углеводородным энергоисточникам должны прийти декарбонизированные газы, в первую очередь водород. Между тем доля нефти, нефтепродуктов и газа в российском экспорте составляет более 60%, причем половину доходов от их поставок за рубеж мы получаем из Европы. Так что нынешняя относительно благоприятная ситуация является для нас все более зыбкой.
Кроме того, несмотря на все разговоры об успехах политики импортозамещения, у нас на внутреннем рынке по-прежнему ужасающе велика (до 80%) доля импортных товаров — от одежды и технологий до фруктов. Так что на короткой дистанции экономика будет чувствовать себя неплохо, но в среднесрочном и долгосрочном плане рассчитывать не на что. Тем более что санкции усиливаются, равно как сохраняется волатильность курса рубля, неизменно реагирующая на волатильность нефтяных цен.
Ясно, что в этих условиях в принципе нельзя ожидать роста инвестиций как основного рычага оживления отечественной экономики. А вот вероятность инвестиционной «помощи» зарубежным экономикам очень велика. Ведь за прошлый год чистый отток капитала из России составил $47,8 млрд.
— Согласно Росстату, реальные доходы населения упали за прошлый год на 3,5%. Увидим ли мы наконец их положительную динамику — ведь и до пандемии они снижались практически шесть лет подряд?
— Существует всего два способа обеспечения положительной динамики личных доходов. Первый: за счет ускоренных темпов экономического роста. Второй: за счет стратегии социального выравнивания, которая сыграла решающую роль в становлении государства «всеобщего благосостояния» во второй половине прошлого века.
Речь идет о систематическом перераспределении личных доходов посредством применения прогрессивной шкалы налогообложения. В постсоветской России все это долго игнорировалось, а вот недавно об этом заговорили, поскольку в обществе резко увеличился спрос на справедливость.
Пока же попытка введения прогрессивной шкалы у нас носит, на мой взгляд, откровенно популистский характер и каким-то образом привязана к предстоящим выборам в Госдуму. Правда, уже повышен налог на личные доходы свыше 5 млн рублей в год. Но тут больше вреда, чем пользы, поскольку мера бьет по остаткам среднего класса и вообще на фоне инвестиционного затишья не очень симпатично выглядит.
Наши правители любят слово «стабильность». Но стакан, как говорится, либо наполовину полон, либо наполовину пуст. Одно и то же явление можно объявить стабильностью, а можно определить как стагнацию, застой.
У властей нет никаких осмысленных программ. Да, определены национальные цели, но они реализуются по принципу «всем сестрам по серьгам». В преддверии осенних выборов гражданам будут дозированно подбрасывать денежки из Фонда национального благосостояния, объем которого в прошлом году вырос в два раза, еще и за счет ослабления рубля. Что касается малого и среднего бизнеса, то его представители сильно деморализованы. Все относительно успешные компании, не связанные с государством, не могут и не хотят развиваться и инвестировать в условиях непрекращающегося давления на них силовых структур.
— За прошлый год очень резко просел рубль — почти на 20% к доллару и евро. Но в этом году многие эксперты предсказывают рост его курса, связывая это с дорожающей нефтью и массовой вакцинацией. Разделяете ли вы подобный оптимизм?
— На мировых фондовых рынках надувается пузырь. Все ждут, что через месяц-другой он лопнет. И как бы доллар ни ругали, если это случится, если, скажем, акции компании «Тесла» обвалятся в десять раз, начнется массовое бегство в доллары. А значит — от рубля. Этот сценарий крайне вероятен, поскольку современные биржевые операции носят откровенно спекулятивный характер, они никак не связаны с жизнью, с реальной экономикой. И тогда никто уже не спасет рубль, который будет стремительно обесцениваться.
Что касается массовой вакцинации, для потребительского спроса это, конечно, благо. Однако если Россия так и останется со своей архаичной, примитивной сырьевой структурой экономики, если не сократит технологическое отставание от стран Запада, то мы так и будем постоянно находиться в ожидании очередного витка девальвации.
— В стране опять наблюдается взлет инфляции — она уже превысила 5,2% в годовом измерении. Особенно болезненно сказывается на потребителях подорожание еды — причем из базового продуктового набора: сахар, подсолнечное масло, яйца… Чем объясняется этот ценовой рывок и как можно его смягчить?
— Сегодня основная масса населения потребляет только три позиции — еда, лекарства и услуги ЖКХ. Плюс сюда можно добавить транспорт, который сегодня во многом парализован из-за пандемии. Эти позиции подорожали на 10–12%, хотя официальная инфляция составляет 5%.
На Западе тоже нарастают инфляционные риски, связанные с большим объемом дополнительной ликвидности в обороте, с триллионами напечатанных долларов и евро. А в России скачок цен уже происходит. Увы, государство так и не научилось управлять ценовой динамикой. Хотя в чисто потребительском, товарном смысле у нас вроде бы полнейшее изобилие, особенно в Москве и крупных городах. Приведу пример с зерном, экспорт которого в 2020 году значительно вырос, но результатом роста явилась его нехватка внутри страны, что в свою очередь привело к повышению цен на зерновые корма и по цепочке — на яйца и куриное мясо, столь востребованные беднеющим населением. И что толку, что сегодня мы в основном вывозим зерно, а не ввозим, как раньше?
— Коронавирусный год внес изрядную сумятицу в финансовые привычки людей. Как вести себя тем, у кого остались кое-какие сбережения: как ими правильно распорядиться?
— У меня простой ответ: если денег много, например, больше $100 тысяч, то стоит покупать евробонды. На меньшую сумму вы их просто не купите.
Если деньги вы хотите сохранить, а не потратить, и у вас есть миллион рублей, я бы их перевел в валюту. Впрочем, половину можно оставить и в рублях.
А вообще, что значит «кое-какие сбережения»? Для очень многих 200 тысяч рублей — уже капитал. Тема вызывает у меня смешанные чувства, поскольку я патриот своей страны и за совет вкладываться в доллары рискую получить обвинения в русофобстве. С другой стороны, если государство борется с инфляций, как оно утверждает, то почему само ее вызывает? Почему некоторые чиновники мешают людям сохранять свою скромную покупательную способность в той валюте, которая априори не прогорает? Это же чистое лицемерие. Подозреваю, что отдельные высокопоставленные лица держат свои активы отнюдь не в рублях.
***
От редакции. 26 февраля одному из самых известных и титулованных российских экономистов Руслану Гринбергу исполняется 75 лет. Если бы мы задались целью просто перечислить все его звания, награды, премии, научные труды и публикации, нам не хватило бы газетной полосы. Но мы ценим Руслана Семеновича не за это, а за то, что уже не одно десятилетие он остается верным другом нашей редакции, который никогда не отказывает нам ни в больших интервью, ни в острых статьях, ни в коротких комментариях по актуальным экономическим проблемам. От души поздравляем Руслана Семеновича Гринберга со славной датой и твердо рассчитываем на продолжение плодотворного сотрудничества на страницах «МК».
