Их впрямь все труднее догнать — во всех смыслах этого слова. Взять, например, главу Минэкономразвития Решетникова. «Причиной такого роста цен стали в каком-то смысле успехи нашего сельского хозяйства последних лет», — заявил на днях министр. Догнали? Вот и мы о том же.
Нет, Максим Геннадьевич, конечно, не оставил тезис без доказательств. Кого-то они, возможно, убедят. Но самое ужасное на самом деле, если Решетников прав, и в основе взрывного роста стоимости продуктов питания действительно находится стремительный рывок российского агропромышленного комплекса.
А не запрет, скажем, поставок продовольствия из «враждебных» стран и показательное огненно-бульдозерное истребление проникшей в страну «запрещенки»: за пять лет в стране было уничтожено более 36 тысяч тонн санкционных продуктов. Не уроненный в два с лишним раза курс рубля и не дикий и все более дичающий рыночный монополизм.
Со всеми перечисленными бедами справиться при желании можно. Трудно, но можно. А что прикажете делать с успехами АПК? Их, по идее, наоборот, надо всячески развивать, поощрять, стимулировать. Но, получается, чем больше успехов, тем недоступнее продукты.
То, насколько недоступнее, показывает росстатовская цифирь. По состоянию на сентябрь минувшего года за чертой бедности — то есть с доходами ниже прожиточного минимума — находилось 19,6 миллиона россиян. В 2013 году, до начала бурного подъема нашего сельского хозяйства и прочих экономических и политических свершений, нищих в стране было 15,5 миллиона — на четыре с лишним миллиона меньше.
За семь последних лет уровень реальных доходов населения упал на 10 процентов. Согласно всем опросам, основной статьей расходов сегодняшнего среднестатистического россиянина являются траты на питание. А у все большего числа граждан не хватает средств уже и на это. В некоторых регионах заговорили о необходимости введении продуктовых карточек для малоимущих. Например, в Новосибирске: по данным муниципальных властей, здесь голодают 8 процентов жителей.
То, что «у людей денег недостаточно для приобретения определенных продуктов по тем ценам, которые мы наблюдаем на рынке», признал недавно и глава государства. Сравнив при этом ситуацию со временами СССР, «когда говорили так: в Советском Союзе есть все, только не всем хватает. Сейчас тоже все есть, но не всем по карману».
Можно, кстати, обнаружить и еще одно очевидное сходство с той эпохой: в СССР товарный дефицит тоже рос по мере умножения побед советской экономики, расписываемых в красках пропагандой. Пропаганда объясняла нехватку всего и вся увеличивающимися потребностями граждан и растущим качеством товаров. И обещала, что «временные трудности» вот-вот рассосутся, а затем и вовсе настанет райская жизнь — коммунизм.
Народ в эти сказки сперва верил, а потом перестал. А под конец и вовсе проникся убеждением, что победами, о которых трубят с высоких трибун и с телеэкрана, устлана дорога не в рай, а в прямо противоположном направлении. О чем свидетельствуют многочисленные антисоветские анекдоты того времени.
Вот характерные примеры этого фольклора, отражающие самый последний этап построения «самого справедливого общества»: «Почему идем к коммунизму, а жрать нечего? — А в дороге никто кормить не обещал»; «Что такое вобла? — Это кит, доплывший до коммунизма»; «Скажите, это уже коммунизм или будет еще хуже?..»
Сейчас тоже далеко не «коммунизм». Но он, похоже, совсем не за горами. Судя по логике, явленной нам в высказываниях господина Решетникова, велик риск того, что полный триумф агропромышленного комплекса и прочих отраслей российской экономики совпадет с визитом известного пушистого зверька. Ученые люди величают это дитя природы vulpes lagopus, а мы назовем по-простому: песец.
