Пандемия и связанные с ней карантинные меры обернулись временным закрытием предприятий, резким падением объемов производства и прибыли. Рынок труда затрясло как в тяжелой лихорадке. В этой связи РАНХиГС решил определить долю работников, подверженных рискам сильнее остальных.
Авторы адресовали свой доклад прежде всего высшим чиновникам, принимающим решения. «Невозможно избежать всех экономических и социальных потерь, но их можно минимизировать и смягчить. Для этого нужно знать самые уязвимые группы», — поясняет директор Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС Татьяна Малева. Около 44% уязвимых домохозяйств не получают социальных пособий; господдержка направлена в основном на семьи с детьми, а ведь кризис загнал в тупиковую жизненную ситуацию и тех, у кого нет детей, напоминает она.
Все это действительно так. Но всерьез представить, что половине занятых на российском рынке труда грозит потеря рабочего места, невозможно. В докладе обрисована скорее некая условная, умозрительная вероятность. Кроме того, непонятно, о каком проценте риска идет речь, говорит профессор Финансового университета при Правительстве РФ Алексей Зубец. Сейчас в стране порядка 1,5 млн официально зарегистрированных безработных, и не исключено, что в июле-июне число тех, кто обратится за пособиями в центры занятости, достигнет пикового значения в 2,5 млн. Однако на данный момент риск «оказаться на улице» лишь незначительно выше, чем осенью прошлого года и в январе-феврале нынешнего (когда был всплеск увольнений, связанный с экономическими сложностями второй половины 2019-го).
«Вместе с тем, — рассуждает Зубец, — сегодня мы видим вполне благоприятный внешнеэкономический фон. Цена нефти превысила $42, а это значит, что Россия больше не нуждается в продаже резервов для поддержания валюты и создаются предпосылки для возвращения рубля на докризисный уровень — порядка 65 за доллар. Похоже, восстановление экономики пойдет гораздо быстрее, чем представлялось еще недавно, и к концу года мы сумеем компенсировать тот ущерб, что понесли за два нерабочих месяца — апрель и май. Соответственно, уже к осени рынок труда может полностью стабилизироваться. Риск массовых увольнений среди россиян наверняка снизится еще по одной причине: правительство намерено ограничить доступ на рынок той части гастарбайтеров, которые не относятся к странам ЕврАзЭс (Таджикистан, Узбекистан, Украина и ряд других)».
Многие из работников, которые в докладе РАНХиГС отнесены к наиболее уязвимым категориям, заняты в сфере услуг, заточенной на удовлетворение наших с вами важнейших бытовых потребностей. «Сколько месяцев мы можем не стричься? Ну от силы три-четыре, но потом в любом случае нам придется посетить мастера и оплатить его работу, — рассуждает доктор экономических наук (ВШЭ) Сергей Смирнов. — Та же ситуация с ремонтом, с устранением квартирных неисправностей, когда нужно заменить смеситель или переложить разбившуюся плитку. Поэтому приводимые в исследовании цифры — это некая экстремальная оценка: рынок труда не схлопнется, массовой безработицы не будет».
Тем, кто сейчас регистрируется на бирже труда, нужны пособия. Но поскольку пособия существенно меньше доходов от коммерческой и хозяйственной деятельности, люди вернутся в бизнес рано или поздно. Все это, напоминает Смирнов, мы уже проходили и в 1992, и в 1998, и в 2008, и в 2014 годах: и тогда рынок труда сильно трясло, но катастрофы он избежал.
