В старом советском фильме «Айболит-66» герои напевают песенку: «Это даже хорошо, что пока нам плохо». В этих словах есть признание серости настоящего и иронично-грустная надежда не просто на светлое будущее, а на то, что оно будет тем светлее, чем сумрачнее настоящее. Этакое диалектическое утешение на все времена.
Сейчас нам снова исполняют ту же песенку с упором на надежду, чтобы она совсем не исчезла. Что за надежды открывает (или по крайней мере не закрывает) самоизолированный апрель?
Статистика, конечно, как всегда не одноцветна. Обрабатывающая промышленность в апреле упала на 10%, а добывающая — всего на 3,2%. Это значит, что ни коронавирус, ни даже резкое падение нефтяных цен, 20 апреля опрокинувшихся и вовсе в отрицательную плоскость, ничего не изменили в том, что флагманом российской промышленности остается добыча полезных ископаемых. С соответствующей иглы российская экономика и не думала слезать. Добыча нефти в апреле и вовсе умудрилась вырасти на 0,2%. Радоваться этой стойкости мешает резко снизившийся уровень цен.
Среди обрабатывающих отраслей есть продемонстрировавшие положительную динамику. Это помимо производства медицинского оборудования и лекарств (ожидаемый рекордный рост — на 13,5%), спецодежды и защитных средств, в том числе индивидуальной защиты, производство продуктов питания, а также некоторые отрасли нефтехимии и металлургии. Наибольшее падение испытало производство автотранспортных средств, здесь падение сокрушительное — 60,2%.
В чем же надежда? В том, что раз в апреле все сложилось не так катастрофически плохо, как можно было ожидать, то и дальше будет лучше. Аргумент, прямо скажем, так себе. Ничуть не убедительнее прямо противоположного: если бы падение было «повертикальнее», то и подъем следовало бы ждать быстрый и резкий.
Итог: в июне принципиальных сдвигов не предвидится. Обрабатывающая промышленность может слегка ожить, зато вступают в силу ограничения ОПЕК+ на добычу нефти. Это, что называется, макроуровень. А что на уровне наших карманов?
В Евросоюзе во время карантина выросла популярность банковских депозитов. Это при том, что там банки в условиях отрицательных ставок ЕЦБ проценты по вкладам выплачивают совсем минимальные. В России, наоборот, в апреле деньги продолжали нести не в банки, а из них. Главная причина — сокращение доходов и использование сбережений для покрытия текущих расходов. На этом фоне вторая причина — ожидание введения налога на доходы с депозитов — меркнет.
Есть и еще одна красноречивая деталь: за март, как уже писал «МК», в Россию ввезено почти $5 млрд наличных долларов. Это индивидуальная антикризисная защита тех россиян, у кого есть свободные рубли. Очень поучительная параллель: последний раз банки за месяц в Россию ввозили больше $5 млрд наличных в декабре 2014 года, а в 2015 году случился предыдущий экономический кризис. Вот такие у россиян надежды.
