Давний и последовательный критик ЦБ, Глазьев заметил, что валюты многих других нефтедобывающих стран, включая Саудовскую Аравию, не упали. Например, курс саудовского риала практически не изменился, оставшись на уровне, близком к 3,75 риала за доллар. Что касается рубля, то, по мнению Глазьева, в условиях пандемии COVID-19 у политики свободного плавающего курса возникают «кошмарные» последствия. Правительство всячески пытается стабилизировать ситуацию, избежать дефицита, но, по мнению министра ЕЭК, именно падение курса рубля привело к ажиотажной скупке населением продуктов и товаров первой необходимости. «Люди боятся, что завтра все это будет стоить дороже»,— пояснил экономист.
Глазьев убежден, что позиции российской валюты расшатывают биржевые спекулянты. Делают они это с помощью роботов, настроенных на нефтяные котировки: «Как только падает цена на нефть, сразу включается спекулятивная волна алгоритмов, которая выстраивает ожидания на девальвацию рубля». Ну а Банк России не исполняет «свою конституционную обязанность по обеспечению устойчивости курса».
Между тем, по словам руководителя ИАЦ «Альпари» Александра Разуваева, лучшего инструмента для валютного рынка, чем биржа, пока ничего не придумано. И Центробанк поддерживает рубль в рамках бюджетного правила, продавая валюту. Но жестко устанавливать курс, как это происходило до ноября 2014 года, сегодня было бы абсолютно неправильно, утверждает эксперт. Кроме того, ослабление рубля частично компенсировало нефтяникам падение цен на нефть. Ведь их выручка в значительной степени - в долларах и евро, а расходы и долги - в рублях. «Без спекулянтов нет рынка, - отмечает Разуваев, - Они покупают риск, обеспечивая ликвидность. В противном случае премия за низкую ликвидность валютного рынка закладывалась бы в стоимость импортных товаров. И за это платил бы рядовой потребитель».
Читайте также: "Меньше $1 за баррель: нефтяным доходам России предрекли падение"
