- Какова ваша информация на этот счет, Федор Александрович? И каковы ваши ожидания?
- Информация у меня такая же, как и у всех. Я же не участник переговоров. То, что процесс затягивается, - совершенно естественно. Речь идет об очень жестком торге. Противоречия между тремя главными игроками на нефтяном рынке - Россией, Саудовской Аравией и США - никуда не делись. Да, сейчас все демонстрируют понимание того, что надо договориться, чтобы стабилизировать рынок. Но кто на какие жертвы готов пойти, по-прежнему не ясно. Видимо, идет перетягивание каната, попытки, так сказать, надавить друг на друга.
- Насколько все-таки, на ваш взгляд, велика готовность сторон к компромиссу? И, соответственно, вероятность того, что сделка будет заключена?
- Думаю, договоренность будет достигнута. В противном случае все стороны теряют слишком много. Они могут храбриться, демонстрировать, что готовы и дальше, так сказать, держать паузу, что им ничего не страшно. Но это, конечно, поза. Однако вся эта торговля - кто на что готов пойти, на какой объем сокращений - может затянуться. Принципиально важный вопрос здесь - позиция Америки. И Путин, и Новак говорили, что Соединенные Штаты тоже должны в этом участвовать, тоже должны пойти на сокращение добычи.
Но американская часть этой коллизии более сложная. Нефтяной бизнес в США устроен иначе, чем в Саудовской Аравии и России. У президента Трампа нет возможности давать указания нефтяным компаниям. Есть интересы США в целом, и есть интересы отдельных компаний, и они далеко не во всем совпадают. Некоторые из американских компаний, особенно те, которые не занимаются сланцами, в открытую заявляют, что следовало бы положиться на рыночные механизмы и не заключать никаких договоренностей.
- Насколько велика вероятность, что предметом торга являются также внешнеполитические интересы большой нефтяной "тройки"? В таких, например, региона мира, как Сирия или Венесуэла.
- Этого нет, конечно. Сейчас речь совершенно не об этом.
- Есть, однако, мнение, что в обмен на посредничество американцев в переговорах с саудитами и готовность пойти навстречу в нефтяном вопросе, Россия то ли уже "сдала", то ли готова "сдать" Мадуро.
- Это вряд ли. Это, во-первых, совсем не в стиле нашего президента. А, во-вторых... Ну, правда, не об этом сейчас речь. Речь - об управляемости рынка.
- То есть ни Мадуро, ни Асадом мы не торгуем?
- Нет, не торгуем. Это совершенно точно.
- Вы уже сказали, что ни одна из сторон, ввязываясь в нефтяную войну, не предполагала, какими будут последствия. Но, по-моему, в отношении нашей страны это проявляется наиболее ярко. Совсем недавно наши пропагандисты доказывали, что выход из ограничивающих нефтедобычу договоренностей, из соглашения "ОПЕК+" очень выгоден России. А сейчас, оказывается, мы готовы пойти даже на большие ограничения. Ситуация заставляет вспомнить известный афоризм, принадлежащий Черчиллю: "Большевики сами создают себе трудности и потом с блеском их преодолевают".
- Ну, комментировать пропагандистов бессмысленно. Что же касается трудностей... Конечно же, личностный фактор сыграл некую роль. И характер Путина, и характер саудовского наследного принца. Наверное, свою роль сыграли и лоббистские усилия определенных российских компаний. Но все серьезные, неангажированные специалисты по нефтяному рынку в один голос говорят, что случившееся незначительной степени связано с намерениями России и Саудовской Аравии.
Произошло падение спроса, не имеющее аналогов в истории. Мировая экономика буквально схлопывается. Да, тот факт, что ни та, ни другая сторона, принимая определенные решение, не предвидели такого развития событий, наверное, свидетельствует о сомнительных прогностических талантах. И у тех, и у других. Но считать, что если бы они тогда повели себя более разумно и договороспособно, то ситуация была бы принципиально иной, увы, нельзя.
Читайте также: Разорившиеся предприниматели рассказали, почему господдержка недостаточна: карантин не признают форс-мажором
