Ну, с гречкой в общем-то все ясно — она у нас уже традиционно играет роль «буревестника» кризиса. И в 2008–2009, и в 2014–2015 годах, и сейчас ситуация повторяется практически один в один: как начинается шторм на рынках, народ бежит в магазины и скупает гречку. А тот еще коронавирус, пандемия, глядишь, карантин… В общем, ломанулись и смели. Ну а дальше все по знакомому сценарию: президент обратил внимание, ФАС и Минсельхоз взяли под козырек, полетели проверки и доклады: дефицит искусственный, цены под контролем, те, кто их взвинчивал, — будут наказаны, те, кто скупал тоннами — посрамлены. Рассуждать тут особо не о чем: гречка — это наш национальный, российский ответ коронавирусу, неведомый остальному миру. Стереотип о том, что в трудные времена наш человек бежит покупать соль и спички, однозначно пора сдавать в архив. Гречка нам слаще соли и жарче огня от спички.
Автору же этих строк остается только признаться в этой связи в своем потребительском фиаско. Когда на прошлой неделе все рванули за крупой, я гордо остался в стороне от этого ажиотажа и своим домашним наказал никуда не бежать: дескать, пройдет пару дней и гречка опять появится на прилавках. Пару дней прошли, и в субботу я отправился воплощать свой мудрый план в жизнь. Куда там: в моем районе ядрицы на полках нет и в помине, а по другим, понятное дело, в нынешних реалиях ездить как-то не тянет. Так что обещаю в следующий раз не умничать, а бежать за гречкой вместе со всеми…
С монеточкой дело обстоит еще хуже. Она утонула, как сказал президент, — правда, по другому поводу. Рубль за неполные две недели рухнул с 66 до 80 за доллар и с 73 до 88 за евро. Как ни странно, денежные власти этого падения не заметили — точнее, сделали вид, что не заметили, и никак на него не отреагировали. Показателем этого стало заседание совета директоров Центробанка по ключевой ставке, прошедшее 20 марта. Регулятор хладнокровно сохранил ставку на уровне 6%, как будто бы вокруг ровным счетом ничего не происходит. А ведь эти самые 6%, напомню, ЦБ установил 10 февраля сего года — тогда доллар стоил 63 рубля, евро — 70, а баррель нефти — $55 (в два раза дороже, чем сейчас). Между тем, когда биржевая паника наблюдалась в конце 2014 года и на ее волне курс доллара также взлетел до 80, ЦБ срочно и резко поднял ставку — с 10% до 17,5%, и буквально в два дня падение рубля было остановлено. Сейчас таким приемом регулятор не воспользовался в надежде, что рубль сам выплывет. Что же, повод для такой надежды есть: в пятницу, 20 марта, рубль несколько укрепился к доллару и евро. Но надолго ли хватит его сил? А ну как на начинающейся неделе нефть продолжит падать? Рубль ведь наверняка последует за ней в пропасть…
Ну а в заклинания министра финансов о том, что нам никакие падения рынков не страшны, что запас прочности нашего бюджета — 5 лет даже при $20 за баррель, я, честно говоря, не верю. Ведь уже ясно, что наша экономика в условиях дешевеющей нефти и развивающейся пандемии попала в идеальный шторм. Значит, государству надо будет активно тратить средства на поддержку попавших в эпицентр этого шторма отраслей (туризм, авиаперевозки), поддерживать загибающийся на глазах малый и средний бизнес, субсидировать лекарства и медицинские закупки. И это при том, что налогов в казну будет поступать все меньше — иным хозяйствующим субъектам обещаны отсрочки и каникулы, а иные просто не могут в нынешних условиях платить по факту. Ну а падающий рубль — это неизбежный предвестник взлета цен. В общем, удар по экономике нанесен глобальный, масштаб его еще не до конца понятен. И я бы на пять лет вперед гарантии устойчивости давать поостерегся.
Впрочем, это тот самый случай, когда мне очень хочется, чтобы я ошибся в прогнозах, как с гречкой, а господа Силуанов и Набиуллина с их спокойствием и оптимизмом оказались правы. Очень не хочется погружаться в новый экономический кризис. Ведь мне, как и вам, в этой стране жить. И гречку, опять же, покупать…
Читайте также: Названо число россиян, которые потеряют работу из-за коронавируса
