Дальше будет хуже
Комментарий Минэкономразвития к «победной» сводке реальных доходов в третьем квартале стоит того, чтобы его процитировать. «Пока у нас все прогнозы на 2019 год, мы не видим причин менять. Квартальные показатели всегда носят волатильный характер, пока придерживаемся тех цифр, которые у нас заложены» — так глава ведомства Максим Орешкин ответил на вопрос, не будет ли изменен прогноз по реальным доходам населения в связи с «триумфальными» результатами третьего квартала. А на 2019 год его министерство прогнозирует рост реальных доходов населения всего на 0,1%, то есть ниже, чем благодаря третьему кварталу получено за январь–сентябрь. Другими словами, до конца года мы не разбогатеем по сравнению с сегодняшним днем, а, увы, обеднеем.
Но отсыл к тому, что квартальные показатели еще погоды не делают, не весь ответ. Орешкин добавил: «По инфляции мы будем существенно ниже даже нашего прогноза, мы уже опустились ниже отметки в 3,8%, мы видим, что эта цифра уйдет гораздо ниже на фоне слабого спроса и продолжающегося замедление кредитования». А это значит, что раз инфляция будет ниже прогноза, то наши неочищенные от официальной инфляции доходы будут еще ниже. И это притом, что, даже по официальным оценкам, у Росстата — одна инфляция, а у покупателей — другая.
Итог: сегодня мы, если верить Росстату и прогнозу Минэкономразвития, достигли высшей точки в своих реальных доходах за 2019 год. Дальше будет только хуже. Все хорошие новости по недоброй традиции откладываются на потом. В 2020 году нам обещают рост реальных доходов на 1,5%, в 2021‑м — на 2,2%, в 2022‑м — на 2,3%, в 2023 году — на 2,3%, а в 2024 году — на 2,4%. Давно сказано: «В Россию можно только верить...»
А можно ли верить Росстату?
Кстати к вопросу о вере. Росстат уже не раз заставлял усомниться в своем всезнании и в достоверности распространяемых показателей. Нет ли подвоха в рекордных доходах третьего квартала?
«Рекорд» — сказано не для красного словца. Такого квартального роста реальных доходов Росстат не показывал с 2014 года. И есть немало экономистов, сомневающихся в точности его статистики.
Директор Института стратегического анализа ФБК Игорь Николаев сравнил официальные данные о росте реальных доходов на 3% с данными того же Росстата о замедлении роста объема розничной торговли до 0,8% в третьем квартале с 1,6% во втором, с уменьшением среднего чека покупок россиян и с увеличением выплат по кредитам. Эксперт задался вопросом: как эти данные могут «уживаться» в одном квартале? Его вывод: «Нестыковочка получается».
Есть, правда, и аргументы в пользу данных Росстата. В третьем квартале Федеральная налоговая служба зафиксировала резкий — на 8,7% — рост поступлений от уплаты подоходного налога. Эти данные заставляют предположить, что Росстат ранее занижал данные о реальных доходах, но более весомо объяснение, заключающееся в несовершенстве методики расчетов официальной статистики. Руководитель направления анализа и прогнозирования развития отраслей реального сектора Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Владимир Сальников утверждает: «Реальные доходы предпринимателей никто никогда не знал и нескоро узнает, а по методике Росстата это приличный компонент реальных располагаемых доходов».
Есть мнение бывшего руководителя Росстата Александра Суринова: «Я противник методики, которая используется много лет, — в ее основе баланс денежных доходов и расходов. Эта система хорошо работала в СССР, но теперь в рыночной открытой экономике деньги часто живут своей жизнью». Альтернативой росстатовской методике, в основе которой определение доходов как суммы расходов и накоплений, Суринов считает расчеты, принятые в Организации экономического развития и сотрудничества (ОЭСР): там доходы определяются напрямую в рамках системы национальных счетов, дальше используется дефлятор по фактическому конечному потреблению домашних хозяйств. Минус таких расчетов — недостаточная оперативность, зато они гораздо точнее.
Если же от общих проблем статистики вернуться к «рекорду» реальных доходов третьего квартала, то ему есть довольно простое объяснение. Его дал Станислав Мурашов, аналитик Райффайзенбанка, который утверждает, что бурный рост доходов — это своеобразный привет от президентских выборов 2018 года. Суть в том, что на пороге мартовских выборов доходы существенно выросли, что определило высокую базу первого полугодия 2018 года, во втором полугодии предвыборный рост доходов прекратился, и, соответственно, база оказалась выигрышной для показателей 2019 года. В этой связи Мурашов не исключает, что рост реальных доходов и до конца 2019 года будет происходить взятым в третьем квартале темпом.
Это нелишнее напоминание о том, что любые данные о реальных доходах, измеряемые в процентах произошедших с ними изменений, во-первых, отражают правила статистической «игры», то есть соотношение текущих цифр с «базовыми», о которых конечные потребители давно забыли, а уже во-вторых, имеют отношение к тому, как мы можем эти доходы использовать.
Кредитная угроза
Какой бы ни была база расчетов Росстата и как бы ни выросли реальные доходы в третьем квартале 2019 года, для жизни их все равно не хватает. Эта констатация базируется не на отвлеченном росте потребностей, опережающем рост доходов, а на статистике потребительского кредитования.
Мы берем все больше кредитов. По данным ЦБ, несколько стабилизировалась лишь ипотечная задолженность, с 1 июля по 1 октября 2019 года долговая нагрузка (доля выплат по долгу к располагаемым доходам) сохранилась на уровне 1,7%. По прочим кредитам за тот же период долговая нагрузка выросла с 8,7 до 8,9%.
А вот дальше следует любопытная развилка. ЦБ считает, что тревожиться пока не о чем: «В отличие от эпизода 2013–2014 гг., когда достаточно быстро пошло ухудшение портфеля, сейчас мы видим, что качество остается довольно хорошим, — видимо, это связано с тем, что банки после кризиса долго оставляли стандарты (отбора заемщиков. — Н.В.) высокими», — заявила в самом конце октября директор департамента финансовой стабильности ЦБ Елизавета Данилова. И эту картину (во всяком случае, пока) не слишком омрачают тревожные признаки, выражающиеся, в частности, в том, что растет доля кредитов людям с высокой долговой нагрузкой или в «слишком активном переходе к потребительской модели».
А вот аналитики международного рейтингового агентства Fitch в самом начале ноября выступили с совсем других позиций. Тот же самый кредитный портфель россиян, который в ЦБ считают еще «довольно хорошим», в Fitch уже назвали «ухудшающимся» в связи с происходящим перегревом рынка розничного кредитования.
За прошлый год розничный портфель вырос на 22,4%, за январь–сентябрь — на 14%. Казалось бы, усилиями ЦБ темп роста несколько сбит, итоговый рост за 2019 год может составить 17–20%, но тревогу Fitch вызывает рост необеспеченных кредитов, который за январь–август 2019 года составил 15%.
Рост кредитов, остающийся достаточно бурным и кратно опережающий рост реальных доходов, — это накопление рисков. И речь идет не только и не столько о банковских рисках, которые в среднем перевешиваются прибылью, особенно крупнейших госбанков, сколько о социальных рисках, которые могут вызвать рост персональных банкротств и размывание так называемого среднего класса.
Ведь о чем говорит бурный рост кредитов на фоне падающих или стагнирующих реальных доходов? О неготовности значительной части российского общества признать, что прежняя модель рыночного поведения на личном или семейном уровне, как, впрочем, и модель экономики на самом что ни на есть макроуровне, уже не будут прежними. Эпоха высоких нефтяных цен и соответствующих доходов, по цепочке доходящих не только до нефтяников, газовиков и банкиров, но и до бюджетников и не только до них, доходов, которые, если называть вещи своими именами, были принесены выгодной конъюнктурой, а не производством чего бы то ни было конкурентоспособного на мировом рынке, завершена. Это не просто предупреждение, которое не раз делалось с самых разных трибун, это вызов, на который каждому уже приходится отвечать. Только найдя эффективный ответ, можно всерьез рассчитывать на стратегический перелом в динамике реальных доходов. Прежде всего своих личных.
Читайте также: Отказ от плавающего курса рубля оценили экономисты
