Сегодня мы обречены наблюдать за тем, насколько непоследовательно, противореча собственным прежним заявлениям, ведут себя правительственные ведомства. И совсем уж тяжелый ментальный хаос порождают регулярно вспыхивающие публичные споры между двумя-тремя и более инстанциями. Как, к примеру, объяснить то, что сейчас происходит в сфере потребительского кредитования, точнее — в вопросе ее регулирования?
Только что ЦБ запросил новые полномочия по контролю за долгами граждан. Прежде всего речь идет о прямых ограничениях на выдачу займов или на увеличение лимита кредитования. Ранее стало известно, что с 1 октября банки должны будут при выдаче необеспеченных кредитов учитывать долговую нагрузку заемщика, а ЦБ введет специальные надбавки за риск по ним. Таким образом, к чисто финансовым рычагам регулятор просит добавить административные, если не сказать запретительно-карательные.
Все это свидетельствует об озабоченности ситуацией, сложившейся на рынке розничного кредитования. Говорит о ней и фраза из доклада ЦБ: «Когда долговая нагрузка населения накапливается, а накопление долгов не компенсируется ростом доходов, необходимо разработать меры прямого ограничения выдачи тех или иных видов кредитов».
Но тогда как же быть с заявлением Эльвиры Набиуллиной, прозвучавшем в недавнем интервью Reuters? Долговую нагрузку населения глава ЦБ назвала «умеренной», заметив также: «Совершенно неправильно считать, что уже сейчас есть риски финансовой стабильности или риски «пузыря». Как-то не вяжутся эти слова с предыдущим выводом Банка России. Не вяжутся они и с майской репликой замглавы ЦБ Дмитрия Тулина, предупредившего, что рост потребкредитования в будущем может оказаться ловушкой для населения и банков.
То есть Тулин, «правая рука» Набиуллиной, выразил ровно те же опасения, с которыми вот уже не первый месяц выступает главный оппонент председателя ЦБ Максим Орешкин. По словам министра экономического развития, ситуация с потребительским кредитованием приобретает черты социальной проблемы, а соотношение платеж/доход новых заемщиков в сегменте «кредиты наличными» в первом квартале 2019 года составило в среднем 43,9%. Раскритиковал Орешкин и опубликованный в конце июня отчет ЦБ, в котором утверждалось, что рост ВВП в первом квартале 2019 года мог бы снизиться до нуля, если бы не ускоренный рост необеспеченного потребкредитования. «Я думал, в ЦБ лучше с макроэкономикой. Интересная получается логика: чем сильнее загоним население в долговую яму, тем лучше», — заметил тогда министр.
В нюансах этих межведомственных конфликтов можно очень легко увязнуть. И, наверное, нет особого смысла разбираться в том, кто прав, а кто нет. Важно другое. С одной стороны, разброд и шатания в коридорах отечественной финансовой власти явно не способствуют достижению тех глобальных макроэкономических целей, что определил президент. В то же время проблема перекредитованности, избыточной долговой нагрузки россиян — лишь индикатор и следствие другого, более серьезного неблагополучия. Это — падение реальных располагаемых доходов и уровня жизни. Именно этот фактор и заставляет людей в массе своей брать новые кредиты, чтобы погасить старые и купить самое необходимое.
Все усилия ЦБ — и административные, и монетарные, и прочие — это заход на проблему кредитного «пузыря» не с той стороны, намерение решить задачу, которая намного более масштабна, чем задействованные средства и инструменты одного ведомства. Понятие «беса противоречия» применимо здесь в том смысле, что провозглашаемые Центробанком меры могут иметь лишь локальный успех, но обречены на глобальный провал.
