Главная задача министерства экономического развития – быть впередсмотрящим российской власти в том, что касается экономики. Справляется ли оно с этой функцией? Формально – да. Прогнозы появляются и обновляются.
Но, во-первых, эти прогнозы с самого начала ориентированы на постоянное обновление, которое и происходит вплоть до того момента, когда прогнозы перестают быть прогнозами, описывая уже свершившиеся факты. Привычка к постоянной доделке и доводке равносильна профессиональной деградации. Прогнозисты освобождаются от необходимости заранее указывать на возможные повороты в развитии как мировой, так и отечественной экономики. В результаты прогнозы представляют собой не попытку увидеть разные варианты будущего, а, складывая свои полномочия, покорно следуют за событиями, не претендуя на то, чтобы заранее их увидеть и оценить.
Во-вторых, в прогнозах не прописаны, до что там прописаны, вовсе не указаны меры, которые необходимо предпринять, чтобы сбывались более выгодные для России сценарии. В лучшем случае говорится о том, что при высокой инвестиционной активности будет реализован оптимистичный вариант. Но это не более чем тавтология. Когда же «впередсмотрящее» министерство заявляет о своей позиции по тому или иному решению в сфере экономической политики, то часто возникают вопросы.
Характерный пример: соглашение ОПЕК+. Министерство видит в нем ограничитель экономического роста. На первый взгляд так и есть, ограничения добычи снижают инвестиционную активность нефтяников, этот импульс вызывает негативный кумулятивный эффект в других отраслях. Но разве это полное видение проблемы? Если ограничения добычи снять, то растущее предложение нефти неминуемо обрушит цены «черного золота», как это и было до ОПЕК+. Первое следствие – падение доходов бюджета. Второе следствие – сокращение госфинансирования нацпроектов и падение инвестиционной активности, причем не только со стороны государства. Третье следствие – сокращение экономического роста. Так что простой ответ – сокращение добычи нефти равно сокращению экономического роста неверен. Не учтен отрицательный эффект снятия ограничений.
Все это, однако, не мешает Максиму Орешкину быть оптимистом. Оптимизм - замечательное качество, но когда у министра оно выражается в постоянной уверенности в том, что все, за что он отвечает, в полном порядке, возникает чувство, скажем так, неловкости.
Почему именно неловкости? Проиллюстрируем. Рост, как мы уже видели, замедляет ОПЕК+. Орешкин со своим министерством, которое, строго говоря, этот рост и должно обеспечивать предложениями и инициативами, умывают руки. Идем дальше. Президент поставил задачу вывести Россию на пятое место в мире по уровню ВВП. Орешкин готов доложить: результат уже достигнут. Просто надо кое-что поправить в исходных данных. И предлагает взять за основу не просто темп роста ВВП, а «темп роста ВВП на человека в возрасте 15–64 лет». Обоснование: в России неблагоприятная демографическая ситуация, надо ее влияние снять. При такой базе сравнения Россия уже обгоняет развитые страны, включая Германию. Пятое место уже за нами. Орешкин с задачей «справился». Хотя совершенно очевидно, что задача была поставлена вовсе не для упражнений в подгонке под ее выполнение манипуляций со статистикой.
Еще один пример. России нужно увеличить долю инвестиций в ВВП. Ответ Орешкина: она уже выросла. В недавнем интервью он говорит: «Только фактор роста цен на нефть привел к тому, что в номинальном ВВП инвестиции выросли не так сильно. Если же вы посчитаете их в ценах 2014-го или 2015 года, тогда у вас доля инвестиций в ВВП будет увеличиваться. В текущих ценах она не увеличивается, потому что номинальный ВВП растет быстрее из-за роста цен на нефть. Этот показатель (доля инвестиций в ВВП) не связан с инвестиционной активностью, он связан с волатильностью ценовых показателей». Смысл пассажа ясен: какие претензии к министерству экономического развития? Все дело в колебаниях цен на нефть.
Стоит обратить внимание даже не на перл: «доля инвестиций в ВВП не связана с инвестиционной активностью». У Орешкина прослеживается тот же фирменный ход, состоящий в перекладывании ответственности с себя и своего ведомства. Этот ход - ключ к пониманию шумной дискуссии между Максимом Орешкиным и главой ЦБ Эльвирой Набиуллиной по поводу взрывоопасного, по мнению первого, роста потребительского кредитования. Орешкина стоит процитировать: «Наши оценки говорят о том, что в 2021 году она (финансовая система России. — Н.В.) в любом случае «взорвется», мы до 2022 года ее уже не дотянем. Давайте мы сейчас ею займемся, чтобы в 2021 году не бегать обожженными, с криками, чтобы понимать, что делать сейчас для того, чтобы в 2021 году с этой проблемой не столкнулись в полный рост». Сказано сильно, страшилка на загляденье. А смысл в том, что Орешкин предупреждает: в возможном провале экономики виноват будет ЦБ.
Может быть, дело не только в Орешкине, но и в самом министерстве? Российская экономика претерпевает, по мнению, например, известного политолога Владислава Иноземцева, попятную эволюцию: от рынка к огосударствленному хозяйству. Дело даже не в спорах, какую именно часть экономики контролирует государство. Все больше госкомпаний ориентируется не на конкурентную среду, а на само же государство: в 2018 году бюджетные госзакупки, осуществлялись государством у государственных же компаний на 51% в сфере здравоохранения, на 65% — в услугах, связанных с научной и инженерно-технической деятельностью, и на 77% — в финансовом секторе. С другой стороны, есть пышная гроздь формально частных компаний, которые уже не могут существовать без постоянных госзаказов, которые они с завидной регулярностью, подтверждая репутацию «чемпионов госсзаказов», выигрывают. И это рынок?
В складывающихся условиях Минэкономразвития впору самому начать перестраиваться, ориентируясь на Госплан. Этого, однако, во всяком случае пока, не происходит. Министерство по старой и недоброй российской традиции оказывается перед развилкой. Сколько оно на ней простоит, неизвестно.
А в этом положении, что оно может? Особенно если отказывается активно предлагать и публично лоббировать ясную программу действий правительства (будь то еще рыночную или уже прогосхозяйскую), если предпочитает не связывать слабый рост инвестиций с медленным стартом нацпроектов, если не выступает за ограничение вмешательства силовиков в экономику. Только и остается блистать креативом на чужом поле или предлагать обходные маневры вместо требуемого решения поставленных задач.
Читайте по теме: "Пиррова победа над инфляцией: как считает цены министр Орешкин"
