Российско-европейский диалог складывается по-разному. Достаточно вспомнить Страсбург, ПАСЕ и Государственную думу. Здесь есть и страсти, и интрига, и смертельные обиды, и хлопанье дверьми — можно снимать сериал, бразильские страсти бледнеют.
Другое дело — тихий разговор о макроэкономике и финансах. Вы помните, о чем шла речь на шести предыдущих встречах? Вот и мы вспоминали с трудом, и если бы не кризис, а также затянувшаяся пауза между прошедшими переговорами и выходом министра российских финансов Антона Силуанова и еврокомиссара по внутренним европейским рынкам Мишеля Барнье к журналистам, точно ничего вразумительного бы не вспомнили. Кризис напомнил о предупреждениях, которые в рамках этого диалога Москва в лице тогда еще вице-премьера и министра финансов Алексея Кудрина давала Брюсселю о том, что долговой кризис не за горами. Тот прогноз оправдался, а чем запомнится 16 ноября в московском отеле «Националь»?
Официально обсуждали текущую ситуацию в мировой, и прежде всего европейской экономике, а также задачи, решение которых предстоит модерировать Москве в 2013 году, когда Россия станет председателем G 20.
Здесь — ничего нового и тем более сенсационного. Москва будет бдительно следить за тем, чтобы «двадцатка» не рассыпалась, а, как и обещала, проводила единую линию, общий знаменатель которой — усиление наднациональных институтов регулирования и соблюдение взятых на себя обязательств, которые Мишель Барнье характеризовал забытым или оболганным в России словом «солидарность».
Все это здорово, но что же конкретно стороны вынесли из проведенных встреч? Выход Силуанова и Барнье к журналистам подтвердил: сенсация все-таки состоялась. Потому что политики так уж устроены: у них есть любимые темы и повороты, к которым они неизбежно возвращаются, с кем бы и о чем бы ни вели конкретные переговоры.
Другими словами, прошедший диалог России с ЕС распался на внутренние монологи. Чем, собственно, прошедшая встреча прежде всего и интересна.
Мишель Барнье заявил, что «пик европейского кризиса» пройден. Но для него это был только разбег. Прыжок же в том, что проводимая Еврокомиссией политика сокращения бюджетных дефицитов себя оправдала. Для еврокомиссара принципиально важно было показать, что прав Брюссель, а не экономические гуру из-за океана, которые в лице Нуриэля Рубини и Пола Кругмана советовали ни в коем случае перед угрозой рецессии не сокращать бюджетные расходы, то есть отдать приоритет поддержке экономики, а не установлению бюджетной дисциплины.
Коллегу поддержал и Антон Силуанов. Он разыграл карту Барнье уже на российском столе. Раз борьба с бюджетным дефицитом оправдывает себя в Европе, значит, и в России следует исходить из того, что наращивание долга — неверная политика. Это весомыйкамушек в огород Минэкономразвития и конкретно замминистра Андрея Клепача, который не один раз высказывался в том духе, что упорство Минфина в отстаивании бюджетной дисциплины выходит за рамки здравого экономического смысла, который, по версии Клепача, подсказывает, что увеличение дефицита бюджета и, соответственно, долговой нагрузки пойдет перспективам российской экономики только на пользу, только так можно увеличить вложения в человеческий капитал, без чего главная задача — модернизация — не решается.
Так что состоявшийся диалог не только сблизил позиции сторон, но и укрепил позиции каждой из них в острых дискуссиях, разворачивающихся по поводу как политики, проводимой Еврокомиссии, так и политики, которую внутри России отстаивает Минфин.
Вот такая синергия.
