— Главное в моей жизни — семья. Семья всегда была для меня важна, но именно сейчас пришло полное понимание ее роли в моей жизни. Но всему свое время. В молодости хотел стать ученым, но жизнь распорядилась иначе. Я всегда стараюсь смотреть вперед и ни о чем не жалею. Но все-таки ностальгия по каким-то эпизодам моей жизни остается.
— Роман, у вас многопрофильный бизнес. Вы имеете представление, сколько людей работает в ваших структурах?
— (Пауза.) Никогда не считал количество сотрудников, даже не задумывался об этом. Поэтому затрудняюсь ответить на этот вопрос. Наверное, речь идет о тысячах. Я всегда стараюсь организовать бизнес так, чтобы работала команда профессионалов. В данном случае речь идет скорее о профессионализме, а не о количестве сотрудников.
— Вопрос о количестве сотрудников я задал в следующем контексте. Хотелось бы понять, насколько легко и почему вы расстаетесь с людьми?
— В профессиональной деятельности с людьми расстаюсь легко. Ведь все мы работаем вместе, пока есть общий интерес. Кто-то уходит сам, за кого-то это решение принимаю я. Если человек профессионал, работа должна быть ему интересна. Конечно, денежная компенсация важна, но если интерес теряется, просто нет смысла в дальнейшей совместной деятельности. Подчеркну, что в работе обязательно должен присутствовать драйв.
— Тогда напрашивается вполне банальный вопрос. А что для вас бизнес?
— Бизнес есть бизнес. Бизнес не является частью меня, моей семьи. Так называемый «династический бизнес» мне чужд. Даже творческую работу, на мой взгляд, делать наследственной неправильно, а уж бизнес тем более. Я продаю одни бизнесы и вкладываюсь в другие, это моя работа.
Как-то раз я общался с англичанами, и они мне задали очень интересный вопрос: «Вы через пять лет будете в гольф играть или заниматься бизнесом?» Для меня ответ однозначен — заниматься бизнесом. Бизнес — моя судьба. Но, несмотря на это, если поступит выгодное предложение, я продам любую из своих компаний без сожаления.
— И даже этот (беседа проходила в офисе крупнейшего столичного банка)?
— И даже этот. Я достаточно самоуверенный человек. Я знаю, что и в любом другом бизнесе смогу принести пользу.
— Начать с нуля?
— С нуля начать не получится, так как для этого надо сначала обанкротиться. (Смеется.) А на самом деле я уверен, что могу заниматься любым бизнесом, ведь принципы управления достаточно универсальны.
— Вы человек, который всю сознательную и несознательную жизнь живет в Московской области, в Одинцовском районе. Как вы оцениваете экономические возможности Подмосковья?
— Я вижу в области огромный потенциал. Область по всем параметрам превосходит Питер, не говоря о других субъектах Российской Федерации. Конечно, с Москвой сравнивать сложно, разные весовые категории, но это проблема не Московской области, а проблема целой страны. Проблема еще и в том, что значительная часть населения области работает в Москве. Продукт создают для Москвы, а социальную нагрузку несет область.
Мне кажется, что новый губернатор Андрей Воробьев способен придать новые импульсы развитию региона. Я, как человек, проживающий в Московской области, не считаю, что она находится в каком-то социально-экономическом загоне. Главная проблема для меня — это бесконечные пробки. Очень жду, когда наконец-то смогут решить эту проблему. За границей я пользуюсь общественным транспортом, не потому, что дешевле (для меня этот вопрос не является существенным), а потому, что так удобней. В Москве я езжу на метро потому, что это удобней, хотя зачастую ощущаешь себя как сельдь в бочке. Если в области будет удобный общественный транспорт, то и на него пересяду без проблем. Одно время ездил на работу на электричке, но, к сожалению, слишком велики интервалы движения поездов, поэтому пришлось отказаться от таких поездок.
— Роман, вы активный пользователь социальных сетей. Вас можно встретить на Фейсбуке, прочитать в «Живом журнале». Что дает вам участие в социальных сетях?
— В соцсетях мне нравятся две вещи: возможность находить новых интересных людей и не терять адекватность. Есть очень любопытные мнения, в которых заложен некий конструктив. Пусть даже негативный. Это дает возможность развиваться и взглянуть на многие проблемы под другим углом, в том числе и на себя. Соцсети — совершенно другой формат общения. Нельзя сказать, хороший или плохой, просто другой. Кстати, в своей семье я единственный активный пользователь соцсетей.
— Но сеть создает иллюзию близости. Вот он, миллиардер Авдеев. Его можно обругать, у него можно попросить денег. Насколько верно мое предположение?
— Виртуальная близость, безусловно, есть. И просителей хватает, иногда возникает ощущение, что люди просто сошли с ума. Диапазон просьб довольно широк: от «нам от вас ничего не надо» до «я повешусь, если не дадите денег». Вначале таких просителей было много, сейчас стало в разы меньше. Как правило, ко мне за помощью обращаются именно посредством социальных сетей. Количество обращений гигантское, в основном просят деньги.
— Вы много денег тратите на благотворительность?
— Точную цифру назвать не могу, но я имею представление о том, сколько денег идет на благотворительность. Принципиально никогда не озвучиваю суммы, потому что это идет вразрез с моим представлением о том, что такое благотворительность.
Всем помочь у меня нет ни времени, ни возможности. Я сотрудничаю с несколькими фондами, но делаю это анонимно. Обсуждать это не люблю не потому, что это является тайной, а потому, что считаю, что благотворительность должна быть анонимной. При этом я не берусь говорить о том, что иные способы благотворительности не имеют права на существование. Как правило, я помогаю больным детям и надеюсь, что моя помощь помогла избежать каких-то критических ситуаций, но также были случаи, когда, несмотря на мою помощь, дети умирали.
— А вы можете нарисовать среднестатистический портрет просящих у вас помощи людей?
— Мне кажется, создать портрет среднестатистического просящего невозможно. Сейчас просить и получать что-то от кого-то стало очень модным. Недавно я задумался над значением русского слова «халява», потом попробовал перевести его на английский и немецкий языки. Но эквивалента, который бы меня полностью устраивал, я так и не нашел.
С одной стороны, наше общество глухо к проблемам и страданиям других. С другой стороны, у нас очень много профессиональных нищих и просителей. Это какой-то гремучий микс. К сожалению, зачастую очень сложно разобрать, кто действительно попал в беду, а кто просто хочет получить денег.
— В то же время в вашем блоге я прочитал, что вы считаете необходимым резко повысить зарплату чиновникам. Зачем в бедной стране богатый чиновник?
— Если мы хотим бороться с коррупцией, то зарплаты должны быть на 1000% больше, чем сейчас. Что бы мы ни говорили (я оставляю за скобками эффективность работы чиновников, коррупцию), но та ответственность, которая лежит на этих людях, и те функции, которые они выполняют, должны оплачиваться соответственно.
Работать нужно не только за идею, но должна быть и иная мотивация. Мне, как гражданину РФ, хотелось бы, чтобы зарплата также служила мотивацией для российских чиновников.
Сейчас все начнут говорить о том, что лучше в этом случае поднять зарплату учителям, врачам, увеличить пенсии. Но если мы действительно хотим видеть улучшения по всем этим направлениям, то в первую очередь необходимо нормально оплачивать работу правительства. Понимаю, что идея непопулярна, но это единственный путь привлечения профессионалов.
— Если судить по вашей активной деятельности вне сфер бизнеса, то вам вполне резонно заняться политикой. Чем, впрочем, уже занимаются ряд ваших коллег-миллиардеров. Вы себя сегодня видите в политике?
— Каждый должен заниматься своим делом. Я занимаю активную гражданскую позицию и считаю — это важно и полезно, а политикой должны заниматься профессионалы! Очень не люблю дилетантизм в чем бы то ни было. Я не исключаю, что человек, профессионально занимающийся бизнесом, также успешно может заниматься политикой, но на сегодняшний день у меня такой задачи просто нет.
— Почему?
— Нужно иметь какую-то идею, нужно привнести что-то новое. К сожалению, таких идей, которые бы работали и могли бы принести пользу, пока нет. Политическая деятельность — особая сфера. У политика должна быть базисная идея, ведь это самое главное.
— Но такая базисная идея, по-моему, сегодня имеется. Борьба с коррупцией. Разве не так?
— Никто не спорит, что коррупция это плохо. Все-таки борьба с коррупцией — это средство в реализации идеи, но никак не сама идея. В любом случае борьбу с коррупцией надо начинать с себя. Основная проблема для общества — коррупция в семьях.
— Это как?
— Я своим детям вынужден покупать айфон, потому что он уже есть у других ребят. И дело не в стоимости гаджета. Родители начинают покупать своим детям дорогие подарки, вместо того чтобы найти другие мотивации для их развития. Это, на мой взгляд, самое страшное. Находясь в плену этого общества, я вынужден покупать своим детям такие игрушки, чтобы они не чувствовали себя изгоями. К сожалению, большинство современных родителей пытаются компенсировать дорогими подарками и деньгами отсутствие общения со своими детьми.
— Хорошо, борьба с коррупцией не является базисной идеей. Но в загашнике имеется реанимированная уваровская триада — самодержавие, православие, народность. Как вам такая национальная идея?
— Должна быть сформулирована национальная идея, которая бы нас всех объединяла. Я не претендую на формулирование национальной идеи, но пока не встречал людей, которые бы были против того, чтобы Россия стала современным, эффективным и удобным для жизни государством. Это вопрос политики. Безусловно, уваровская триада когда-то работала, и довольно хорошо работала в аграрной стране, но сегодня мы живем в постиндустриальном обществе. Национальная идея должна соответствовать современному укладу, должна быть понятна и близка человеку. Процесс долгий, но к этому надо стремиться.
СПРАВКА
Роман Авдеев родился в Одинцове. Там же учился в школе, поступил в институт, женился, ушел в армию (стройбат), вернулся. Молодая жена, ребенок. Надо содержать семью. Не до продолжения учебы в институте. В конце 80-х занялся традиционным бизнесом «купи-продай». В связи с чем получение высшего образования растянулось на двенадцать лет. «Купи-продай» превратился в серьезный бизнес. Сегодня Роман Авдеев —богатый, очень богатый человек. Но место жительства его не изменилось. Все то же Одинцово.
У Авдеева 23 ребенка. Десять лет назад он усыновил первенцев. Богатые люди в большинстве своем охотно занимаются благотворительностью. Авдеев не исключение. Он помогал и помогает детским домам. В какой-то момент для него стало очевидным, что материальная помощь ничего кардинально не меняет в системе этих детских учреждений.
— Мы детей ни по каким критериям не отбирали, — заявляет Авдеев и продолжает: — Я в плохую наследственность не верю. Все можно решить воспитанием. Когда есть в семье любовь, все вопросы решаемы. Должна действовать система убеждения. Если ты говоришь одно, а делаешь другое, о системе убеждения следует забыть. Если нет личного примера, то такая система не работает. Все остальное болтовня. Тяжело бывает. Ошибки воспитательные случаются.
Дети миллиардера недолго задержатся в «почти обычной школе».
— Я решил, что до 12 лет дети учатся здесь, а потом уезжают в интернат в Германию. А дальше будут выбирать. Вернуться или остаться. Как поступят, не знаю. У меня еще не было подобного эксперимента. Я бы хотел, чтобы они вернулись сюда. Очень бы хотел. У меня самого даже такой мысли нет — эмигрировать. Но это мой выбор. У детей — свой выбор. Это очень важно — иметь выбор.
