Сантименты и превосходные славословия излишни. Время бежит вперед, старые герои уходят. Последние, кто связывал нас с ТОЙ еще жизнью, когда память цепляется за войну, за оттепель... Пред входом в театр — черный катафалк, пара автобусов, и лишь у одной из афиш, где Аросева в рост — два ведра с цветами.
«Маша, через пять минут запускаем народ!», — со сцены распорядитель действа предупреждает мастера по звуку. У гроба — почетный караул из артистов Сатиры; телекамерам на сцену путь прикрыли, чтоб не было бардака; постепенно подтягиваются те, кто не прийти просто не мог — Швыдкой, Хазанов, Волчек, Ахеджакова, Виктюк, Житинкин, Марк Захаров, Людмила Максакова...
Обычных почитателей, вроде бы, много, но прошли они пред гробом буквально за полчаса, никакой давки, ажиотажа. Поразило другое: рядом со стеклянным входом — обычный билетный киоск. И вот народ бежит по делам, озирается на черные рамки, — «ах да, Аросева...», — и в очередь за билетом! Неразрешимая логика.
...На сцене — всё больше представителей культурного цеха. Весь цвет театральной культуры.
Не мудрено, что похоронным звоном
Звучит порой мой непокорный стих
И что грущу. Уже за Флегетоном
Три четверти товарищей моих, —
декламирует Ахматову Людмила Максакова:
— Она ж мне недавно, в апреле говорила — «приезжай ко мне на блины!», Ольга, Ольга... так редко дается такой талант людей! Талант признанный зрителями, критикой, коллегами по ремеслу. Огромная, несгибаемая душа!
В фирменном круглом зале-амфитеатре постепенно скапливается, в основном, пожилой люд: «Ой, был тут последний раз 30 лет назад!». Это их своеобразный клуб, где можно через ушедших любимцев вспомнить молодость. А, собственно, что тут плохого? «Я на Аросевой, потом перезвоню», — отвечает на звонок иной театрал, будто пришел на очередную задорную премьеру. И правда — ловишь каждое слово выступавших: тот редкий случай в жизни России, когда никто не врет.
— Она была большим ребенком — неуемным, непостижимым, неуправляемым, — тихо говорит Роман Виктюк, который поставил в Сатире необыкновенный «Реквием по Радамесу» на трех звезд — Аросеву, Васильеву и Образцову, — если мы даже и ругались (жестко, всеми допустимыми словами), она никогда не обижалась. За несколько дней до ухода позвонила мне — «Я буду играть! Только очень прошу тебя: перед спектаклем мы обязательно порепетируем — так, как мы всегда это делали. И ты ругай меня! Сильно! Я буду, буду... правда, ты знаешь, я уже позвала священника...
...Через динамики бежит легкая тема из «Берегись автомобиля». И вообще никакой натянутости, излишней помпы. Две новых тенденции — цветы теперь не растут как сугробы у постамента: после того, как зритель положил розы на черную подставку, служители относят их к самому краю авансцены — бутонами в зал... очень красиво. А еще — очень многие приходят теперь вообще без цветов. И дело не в жлобстве. Мало-помалу показушность и обрядовость уходят в прошлое, всё упрощается.
— Она необыкновенная во всем, — еле сдерживается Наталья Селезнева, — у нас были разные периоды отношений — она то приближала меня (называя любимым «селезнем»), то отдаляла. Но 47 лет прошли вместе... Аросева сформировала актеров театра Сатиры. Ее уважали беспредельно. Это наш рыцарь. Теперь театр потерял бриллиант из своей короны... что сказать — молодые должны заступать на вахту и доказывать свое право быть на этой великой сцене после Миронова, Папанова, Мишулина, Аросевой.
...Селезнева, уже рыдая, подходит к гробу, Галина Волчек пытается успокоить. Действительно, нет сил смотреть на эту милую фотографию над сценой, вспоминать ее остроты, например, по поводу того, что актриса закончила в жизни лишь курсы водителей троллейбусов (куда ее направил Эльдар Рязанов на съемках «Берегись автомобиля»).
— Та школа жизни, которую прошла Ольга Александровна, — выходит к микрофону Швыдкой, — воспитала в ней и волю и интеллектуальное совершенство (вы знаете, что отец ее был дипломатом, его репрессировали)... таких актрис, с моей точки зрения, нет и уже не будет.
— Сегодня определения «великий артист» раздаются как дежурные блюда, — вступает Геннадий Хазанов, — но что стоит за настоящим артистом? Я никогда не забуду как Аросева относилась к своим студентам — ни грамма высокомерия. И ничего, замешанного на злости. По восточному календарю Ольга Александровна — бык, мощнейший характер. Да еще — по дню рождения — соединение Стрельца и Козерога. Такая смесь! Но этот характер затихал, когда Аросева превращалась в нежную, любящую преподавательницу... с тех пор минуло 44 года. И всё это время, обращаясь к Ольге Александровне, я называл ее «училкой». Она позволяла мне эту дозу амикошонства.
...Водитель заводит катафалк, Ольга Аросева последний раз пройдет по родному театру. Застывшие слезы, дежурные цветы...
— И вот, что я скажу напоследок, — обращается к залу Роман Виктюк, — когда уходит великий актер, его нежность, его любовь НЕ исчезают. Они обволакивают земной шар каким-то особым свечением небес и... не дают этому шарику уйти в пропасть.
