Специальным событием «Московской премьеры» стал фильм Василия Сигарева «Волчок». Картина имела грандиозный успех на «Кинотавре» в Сочи – Гран-при, призы критиков, за лучшую женскую роль и за лучший сценарий. «Волчок» приглашен на многие фестивали в самых разных странах. Автору сценария и режиссеру Василию Сигареву и его жене, исполнительнице главной женской роли Яне Трояновой предстоит объездить с фильмом полмира. Но Москва «Волчка» увидела впервые именно на нашем фестивале.
«Волчок» вызывает либо полное отторжение, либо восторг – середины не бывает. Фильм про маму и дочку. Мама мотается в поисках счастья, шестилетняя дочь ее ждет. Иногда мама приезжает: продолжает пить, рассказывает о своих похождениях, кидает в дочку пустые бутылки, говорит с ней исключительно матом, пугает страшными историями, ругает. Девочка любит играть на кладбище, дружит с мальчиком, точнее – его фотографией на могилке. Как шутили по поводу запредельно жесткого фильма Элема Климова: «Сиди и смотри».
«МК» расспросил Василия Сигарева и Яну Троянову о том, как они додумались до «Волчка» и осуществляли свой замысел.
- Яна мне рассказывала о своем детстве, наверное, в течение двух лет, понемногу, - начал Василий. - И как-то я всем этим заболел, написал сценарий специально под нее, чтобы она сыграла мать.
- Когда Яна рассказывала про свое детство, не тяжело было слушать?
- Иногда я сильно возмущался. Но все равно детские воспоминания всегда светлые. Мы и хотели сделать светлое, визуально красивое кино, чтобы детскость присутствовала.
- Вы без кинорежиссерского образования. Прямо на площадке учились кино снимать?
- Мы с Янкой, когда поняли, что запускаемся с «Волчком», купили камеру и сделали короткометражку по мотивам стихотворения Поля Элюара, чтобы понять, что требовать от оператора, других членов съемочной группы. Я был и осветителем – хотел добиться того же эффекта, что в фильме «Летят журавли» - в смысле пластики света.
- Долго сценарий писали?
- Года два. С остановками. Был случай, когда его вместе с компьютером украли. Сохранилась лишь распечатанная часть. Хорошо, что украли, пришлось писать заново, и это к лучшему. А в целом писал два года, и были моменты, когда герои переставали со мной разговаривать. Но последнюю часть написал на одном дыхании. Окончание работы над ним совпало с днем рождения Янки. И я ей подарил сценарий.
Обращаюсь к исполнительнице главной роли.
- Яна, вы в написании участвовали или это был сюрприз?
- Полный сюрприз. Даже то, что я из своего детства рассказала, теперь своим не считаю. Вася это все заново выносил, родил. Я не ожидала, что он сможет мать превратить в такое существо, которое уже не разговаривает, а лает, говорит окончаниями слов. Ни один человек такого рассказать не сможет. Только автор способен это все понять и принять.
- Вам хотелось, чтобы это было глазами девочки?
Василий: - Именно это я старался передать. Поэтому рваный сюжет, не совсем логичные вещи, без строгой драматургической последовательности. Пришлось отказаться от строгих драматургических ходов, чтобы не было искусственно сделанного произведения. И в изображении хотелось добиться этого эффекта – глазами ребенка. Мы специально нашли красивое кладбище.
Яна: - Кладбище должно было быть увиденным глазами девочки. Обычно кладбищ боятся, даже взрослые. А мы нашли красивое. Она и маму видела красивой, хотя та была скорее быдлом, но девочка видела ее прекрасной.
Василий: - Было важно, чтобы в части, когда мать возвращается, а девочка выросла, все стало другим. Взгляд героини поменялся. Там и камера другая, другой цвет и мать другая. Мы хотели добиться незаметных переходов.
- Автор повести «Похороните меня за плинтусом» Павел Санаев говорит, что не нужно путать его книгу с реальной жизнью. У вас, Яна, подобная ситуация. «Волчок» о вашем детстве, как и книжка Санаева – про его детство. «Похороните меня…» страшно читать, «Волчка» страшно смотреть.
Яна: - Мы уже и сами не знаем, где там правда, а где выдумка. Мною уже настолько отпущено мое детство, а Васей – весь его подростковый период, который он выписал в своей драматургии. Уже не хочется вспоминать, что было, чего не было. Это все уже отдельно от нас живет, как наш ребенок. И мы, как старенькие родители, хотим посмотреть на него. У меня уже и мама где-то путается, насмотревшись «Волчка». Она говорит: «Помнишь, как ты банку с молоком кинула?» Я говорю: «Да не было такого, это Вася в сценарии придумал». Так что все это принадлежит зрителю, которому не нужно знать, что было на самом деле, а чего не было.
- Как вам работалось с мужем – режиссером?
Яна: - Мы на площадке не были мужем и женой. Я с ним на «вы» разговаривала, запретила в группе говорить о том, что я жена режиссера, была на общих основаниях со всеми. Сначала работала как ассистент режиссера, потом как актриса. Первая неделя была очень тяжелая: команда друг друга еще толком не знала. Кто-то считал, что если я жена режиссера, то нужно мне лишний раз штанишки подтянуть. Я просила таких людей уволить. Все, что было снято в первую неделю, в фильм не вошло. Ошибки допустили все, начиная с режиссера. А потом все хорошо пошли за Сигаревым. Я на первых порах рыдала, что он со мной не репетирует, казалось, что я брошена, ведь с актрисой нужно работать. После съемок мы сразу ложились спать, уставали. А потом я поняла, что он мне дал полную свободу, надо ей воспользоваться, чтобы потом не было мучительно больно. Так что у меня чисто авторская роль, и я как актриса благодарна. А бывало, когда Вася что-то поправлял, то получалось только хуже. Поэтому я избалованная, хочется авторства своих ролей, не хочется плясать под чью-то дудку. Поэтому буду теперь ждать нашего следующего фильма. Если будет такое предложение, что я заболею ролью, то, безусловно, соглашусь. И Сигарев меня поддержит, если роль сложная будет, такая, которую интересно завоевать. А так просто пойти сниматься, деньги заработать, засветиться, это нет. Лучше буду наш фильм ждать: мне там свобода гарантирована.
- Как нашли девочек для ролей маленькой героини в шесть лет и подростковом возрасте?
Василий: - Основная часть роли была у шестилетней, и на ее поиски мы убили год. Мы с Янкой ездили по детдомам в Свердловской области, по детсадам, школам. Параллельно натуру искали. И вот завтра запуск, а девочки все нет. В Москве агентов подключили, они нам подсовывали известных сериальных девочек. И вдруг случайно на кастинг пришла Полина Плучек.
- Они из семьи…
Василий: - … того самого Плучека, главного режиссера театра Сатиры. Правнучка. Мы это потом узнали. Ее семья не театральная, не киношная. Теперь ее папа, побыв на съемках, бросил свою работу и занялся фотографией.
Яна: - От нас много кто заразился хорошими вещами. Один человек, который в группе работал, занялся композиторством. Люди после «Волчка» поняли, что они не хотят просто тупо деньги зарабатывать, хотят самовыражаться. А еще наш продюсер Рома Борисевич рассказал, что есть люди, которые под впечатлением «Волчка» возвращаются к своим покинутым детям. Почему-то наш фильм больше задевает мужчин. Я это видела на «Кинотавре». Я ожидала, что фильм больше заденет женщин, что они изменят свое отношение к детям. Нет, отцов задевает. И я поняла, что у отцов больше греха. Хотя женщины не особо детей развивают, они больше живут инерцией – накормить, одеть, отправить в школу. Я сама в смысле этих тупых функций не исключение. Я во многих смыслах могу от женщин откреститься, но не в этом. Тоже мамаша еще та (у меня сын). Этот фильм больше мужчин волнует. И Васька изменился к своей дочери. Мужчины возвращаются к своим детям, которых по много лет не видели. Это главная наша победа.
- То, что фильм показан в Москве, для вас важно?
Василий: - В Москве публика более продвинутая. А нам важно найти отклик.
Яна: - И хочется, чтобы продюсер фильм окупил. Зритель важен. И то, что показ на зрителя начинается в Москве, закономерно. Москва всегда открыватель, в любом случае. Центр вселенной, и мы с этим полностью согласны. Нет никакого смысла начинать историю фильма в нашем родном Екатеринбурге. Все должно начинаться в Москве, а потом течь по другим городам.
- Расскажите про Веронику Лысакову, которая играла героиню-подростка.
Василий: - Когда нашли Полину, нужно было срочно искать девочку, похожую на нее. Я открыл актерский сайт, и увидел Веронику. Она много снималась, известная актриса.
Яна: - Самое важное, что она актриса. Эмоционально возбудимая. Открытая. Она не могла у нас фильме умереть – лечь и не дышать. Потому что постоянно плакала. Говорю: «Почему ты плачешь?» Она: «Потому что ты надо мной такие слова говоришь!» Она сегодня перед фильмом меня благодарила, что я ей помогала. Да это она сама себе помогала, потому что всегда задавала очень классные вопросы по своей роли. Полина в силу возраста отрабатывала в кадре и уходила играть, кушать. Она не погружалась. Да это и хорошо. Нам говорили: «Вам психолог понадобится на съемках для ребенка». Прекрасно без психолога справились. А вот Веронике нужен был психолог – она очень переживала. После некоторых сложных кадров говорила: «Яна, мне нужно выйти на улицу, чтобы проораться». Необходимо, видимо, было, в ней что-то такое собиралось. Особенно когда режиссер не позволял плакать. Ей приходилось такое в себе держать… Классная актриса.
- Вы интуитивно снимали?
Василий: - Я вообще верю в интуицию.
Яна: - В нем и оператор, и художник, и режиссер живет. Сколько людей уживается в одной голове, поразительно. Цеха поражались иной раз, насколько он больше их знает. Откуда? Где-то интуиция, где-то подстегивает себя литературой. Он очень любознательный, кино смотрит именно то, которое ему надо смотреть – операторскую работу, все, что угодно. И когда он профессиональные цеха на студии благодарил за работу, ему отвечали: «Это сделал ты сам».
- Кто ваш любимый режиссер?
Василий: - Элем Климов. «Иди и смотри». Он для меня образец того, как нужно делать искусство. Такой же бескомпромиссный Алексей Герман. Я ненавижу компромиссы. Не щадить ни себя, ни зрителя, ни актеров. Если идти на уступки, исчезнет, выпорхнет из тебя внутренняя правда. «Иди и смотри» - образец того, как надо делать кино, не заигрывая со зрителем, чтобы удержать его. Я знаком с драматургическими законами, знаю, как это делается, но никогда их не использую. Эта техника – петелька крючочек, от счастья к несчастью – она хорошо работает в Голливуде, там эталонные сценаристы. Но мне неинтересно это, потому что я все на три хода вперед могу предсказать в таких фильмах. Понимаю, как они устроены.
- Фильм «Иди и смотри» в свое время превысил порог зрительского восприятия. «Волчок» тоже эту планку завысил.
Василий: - Знаю, что у кинотеатров, когда показывали «Иди и смотри», «скорая помощь» дежурила. Я сегодня видел у Дома кино «скорую помощь». Может, ее специально для наших зрителей приготовили? (Смеется). На спектакле по моей пьесе «Пластилин» одной девушке стало плохо – ее откачивали. На «Волчка» таких реакций не было. На «Кинотавре» меня поразило, что люди успевали во время просмотра поесть, по телефону поговорить. Мне уже «Волчок» никак. Я его столько раз смотрел – было двадцать монтажных сборок. Сложно поставить себя на место зрителя. Надо переждать, соскучиться по фильму и посмотреть его свежим взглядом.
