Завтра в Москве откроется V фестиваль отечественного кино “Московская премьера”. Фестиваль этот, по сути, посвящен замечательному режиссеру, человеку, которого любит и стар и млад, — Эльдару Рязанову. В ноябре ему исполнится 80 лет. А за несколько дней до начала фестиваля Эльдар Александрович стал гостем нашей редакции, где во время прямой линии пообщался со всеми своими поклонниками.
Его обожают все. И хотя он твердит, что молодежь его фильмы не смотрит, вопросы к Эльдару Рязанову от представителей нового поколения пришли — разумеется, по Интернету. На прямую линию “МК” поступали звонки, в основном от зрителей постарше. Надо отдать должное мэтру отечественной комедии: отвечал он обстоятельно, не считаясь с тем, что день был жаркий. Да и сам Эльдар Александрович немолод — ему в ноябре стукнет 80.
Предстоящему юбилею мэтра мы и посвятили V фестиваль отечественного кино “Московская премьера”, одним из организаторов которого и является “МК”. Что и стало одной из тем вопросов наших читателей на прямой телефонной линии.
Про жену и дух времени
— Мое имя Роман Генрихович. Я вашего отчима знал, он работал в Промстальконструкции, у Щепакина.
— Совершенно верно. Щепакин, между прочим, спас его от ареста.
— Эльдар Александрович, я очень рад, что вы есть, и дай вам Бог доброго здоровья и долгих лет жизни.
— И вам того же.
— У вас 18 ноября юбилей.
— Если доживу.
— Ну, о чем речь! С вами рядом такой человек, ваш помощник, ваша жена.
— Это правда.
— И дай Бог ей тоже здоровья. От нее очень многое зависит.
— О чем вы говорите! Она мне есть не дает, чтобы я не толстел. Заботится о здоровье.
— Здравствуйте! Я Наталья Николаевна. Хотелось бы, чтобы вы отразили в вашем творчестве тему романтизма 80-х годов и показали распад нашей державы. У меня есть наметки на сценарий.
— Я больше сам ничего ставить не буду, мне годков много. Думаю, что насчет романтизма 80-х годов вряд ли кто будет сейчас снимать.
— Тогда было ощущение счастья. А сейчас живем материально лучше, но такой гнет на душе… Ни бедные, ни богатые не чувствуют себя счастливыми.
— Я с вами спорить не буду. А что с этим делать?
— У нас в кинематографе не отражен распад Советского Союза. И расстрел Белого дома — это нигде в фильмах не прозвучало.
— У нас так много разных расстрелов прозвучало в фильмах. Я с вами согласен, что жить материально стало легче, но духовно беднее.
— Дух времени был более оптимистичный.
— Я с вами и не спорю. Вообще, тем интересных очень много. Но одесский парикмахер покончил с собой, оставив записку: “Всех не переборешь”. Пусть кто-нибудь другой, помоложе, снимет фильм о 80-х.
— Ваши фильмы такие яркие…
— Они как белая ворона. Новое поколение это не смотрит, им чего покруче хочется.
Про пенсионеров и переворот
— Здравствуйте! Меня зовут Федор Давыдович. У нас говорят: повышается жизненный уровень. Но мы, пенсионеры, можем заявить, что качество жизни не повышается.
— К сожалению, при нашем национальном менталитете нет уважения к старости. Скажем, если взять Кавказ, то там это в крови у людей — они любят своих стариков. Мы стариков своих не любим, у нас нет памяти, мы забываем, что эти люди сделали, что они вынесли на своих плечах… Старики живут плохо, испытывают огромную необходимость в помощи государства, которое им эту помощь не оказывает.
— А почему бы вам не снять документальный фильм о пенсионерах и показать его по всему миру?
— Даже если такая картина будет, ее нигде не покажут, на нее никто не пойдет. Сейчас же рыночные отношения — кино должно приносить деньги. А ходят в кино молодые люди, им наплевать на проблемы стариков. Они думают, что это их не коснется. А доживут до старости — тогда поймут и вспомнят нас с вами.
— Я бы с удовольствием передал американцам такой фильм — они бы по всем каналам показали.
— Есть такой анекдот. Приходит сваха в Польше в еврейскую семью: “У вас дочка — шепелявая, хромая, косая. У меня есть замечательный жених — богатый, красивый, молодой. Он граф, его фамилия Потоцкий. Он хочет жениться на вашей дочери”. Отец еврейской девушки отвечает: “Да вы что, это же гой, он же не еврей. Я никогда в жизни за него дочь не отдам”. Сваха бьется, два часа доказывает, и вот старый еврей вытирает пот с лица и говорит: “Черт с вами, я согласен”. А сваха вздыхает: “Фу, слава богу. Осталось уговорить графа”. Вот под графом я имею в виду Америку.
— Вдруг через полмесяца или через полгода у нас переворот произойдет?
— Типун вам на язык. Зачем вам переворот?
— Улучшить жизнь.
— Вы видели какой-нибудь переворот, после которого жизнь улучшилась?
— Я имел в виду переворот не военный, а “оранжевый”.
— Я лично не хочу, потому что каждый переворот ведет к ухудшению. Даже “оранжевый”. Посмотрите, что на Украине происходит. Они не работают, все время политизируют, живут на майдане, не могут законы принять. На хрен это нам надо?!
— Какие бы шаги вы приняли, если бы были президентом?
— Слава Богу, мне это не угрожает. Я думаю, что и Путин бы принял все шаги, какие нужны, если бы государство было богатое. А оно бедное, у него не хватает денег, чтобы построить квартиры военным, увеличить зарплату учителям и врачам. Все время хвост вытащишь — нос увязнет. Мне кажется, что наш президент и правительство сейчас все понимают, они повернулись лицом к населению. Но очень много дыр, в стране разбазарено очень много. Пенсионеры живут плохо, много беспризорных детей, военные вообще не обеспечены жильем — можно перечислять без конца. Но если мы сравним с тем, что было десять лет назад, все-таки что-то стабилизируется. Медленно, ведь очень большая страна. Мой близкий друг еще в советское время говорил: “Страна большая и гнить будет долго”.
Про Москву и школьные годы
— Это Сергей, москвич. Вы очень красиво сняли Москву в “Служебном романе”, а какие еще места в столице вам бы хотелось снять?
— Гораздо больше Москвы я снял в фильме “Девушка без адреса”. То, что я называю влиянием неореализма, — там было очень много лирических кусков. Я очень люблю старую Москву, набережные, Арбатский переулок. Я живу за городом, но в Москве все-таки тоже нужно жилье. И я подумал, как хорошо было бы обосноваться в местах своего детства — в Арбатском переулке. Я поехал посмотреть, что сейчас там, — и не мог на машине протолкнуться никуда. Меня встретили какие-то грязные парадные, в которых пахнет мочой. А цены просто заоблачные! Я посмотрел и сказал: “Никакого центра! Никогда!” Вообще не надо возвращаться в места своего детства. Когда-то деревья были большими, а сейчас они маленькие, грязные и лысые. Да и нет их уже.
— А мне вот интересно, как вы учились в школе?
— Учился в разных школах: сначала в Москве, потом то в Самаре, то в Нижнем Тагиле, потом снова в Москве. И ни в одном классе у меня не было физики. Ее тогда преподавали только мужчины, а они все были на войне. Но самое смешное, что у меня в аттестате “отлично” по физике. Я не учился в десятом классе — сдавал все экстерном. Что касается литературы, языков, истории, географии, проблем не было. Физика была в середине — четвертый, что ли, экзамен. Мозги еще были свежие и память хорошая. Было два теоретических вопроса и задача. Задачу я не имел понятия, как решать. А по теории заставил себя вспомнить, о чем читал вчера, и так отбарабанил, что мне сказали: “Садитесь, “отлично”. Если бы дело дошло до задачи, я бы себя разоблачил моментально, потому что я был типичный начетчик. И последним у меня был экзамен по химии. Я вышел к доске — и ни слова. Преподаватели долго думали: что делать? По всем предметам у меня “четыре” и “пять”. Сжалились и поставили “три”.
Про любимые фильмы и учеников
— Эльдар Александрович? Я — Галина Петровна, учитель русского языка и литературы. Какое кино вы считаете самым значительным?
— Я считаю, что в кинематографе, которому уже 110 лет исполнилось, был только один гений — это Чарли Чаплин. Гениальный режиссер, замечательный сценарист, потрясающий, великий артист и прекрасный композитор. Человек, в котором соединилось все, — это было и смешно, и печально, и это были общечеловеческие проблемы.
— Назовите свои любимые фильмы.
— Это сложно… Любимые фильмы меняются с возрастом. В свое время меня очень сильно потрясла картина “Под крышами Парижа”. Еще “Похитители велосипедов”, “Рим в одиннадцать часов”, “Чудо в Милане”. Позже — “Полет над гнездом кукушки”. В молодости мне очень нравились “Юность Максима” и “Возвращение Максима”.
— Какая ваша собственная картина у вас самая любимая?
— Я как мать, которая любит детей с неудачной судьбой. Переживаю за фильмы, которые считаю хорошими, но которые не имели такого успеха, как, скажем, “Берегись автомобиля”. Я очень высоко ставлю “Дорогая Елена Сергеевна”, “Предсказание”. И самая большая травма у меня была с “Человеком из ниоткуда”. Эти три фильма, которые просто никто не видел.
— Кого из ваших учеников вы бы назвали своим наследником, продолжателем ваших традиций?
— В прямом смысле, наверное, никого. Но ближе всех Юра Мамин. Мы с ним поддерживаем всяческие отношения. Женя Цымбал мне очень близок. Он делает сейчас документальные фильмы, потому что, к сожалению, на художественные у него не хватает денег. Мне очень импонирует Исаак Фридберг. У него картина “Куколка” — замечательная, с моей точки зрения. Ее мало кто помнит. Еще из учеников очень интересный парень — Вадим Мустафаев. В свое время он был, минуя приемную комиссию, делегирован из Азербайджана. Оказался очень талантливым.
— А вот скажите, вы пересматриваете свои картины?
— Никогда не смотрю свои фильмы. Зачем? Я же знаю, чем все закончится. Но лет пять назад под Новый год я лежал с легкой простудой и пересмотрел “Иронию судьбы”. После этого я сказал Эмме: “А я начинаю понимать народ. Что-то в этом есть”. Между строк, между кадров. Здесь же очень важно, чтобы и режиссер был в этот момент влюблен. А я тогда был влюблен в свою будущую жену Нину. Она, к сожалению, умерла в 1994 году.
Про компьютер и остроту ума
— Здравствуйте! Николай, студент. Ваше поколение не очень-то дружит с техникой. А какие у вас отношения с компьютером?
— Вчера подключили меня к Интернету. Я еще ничего не знаю, только осваиваю, как мышкой пользоваться. Мне Сергей Михайлович Эйзенштейн говорил, когда мне было еще лет девятнадцать: “Ты молодой, у тебя еще все спереди”. Так что у меня еще все спереди: компьютер, Интернет. Готовлю себе интересную старость.
— Вы в свои почти восемьдесят так молоды душой, и ум у вас острый.
— Голова у меня — как яма: свалено все, что надо и не надо. Помню невероятное количество цифр и номеров телефонов. Но есть одна слабость моей памяти: плохо запоминаю женские лица. Я попадал в такие ситуации — страшно вспомнить! Сижу с дочкой, ей тогда было лет двадцать, в Доме кино. Вдруг какая-то женщина обращается ко мне: “Элик, ты помнишь, как мы во ВГИКе тридцать лет назад?..” Я не могу вспомнить, кто это, но на всякий случай говорю: “А это моя дочь!” Ужасная история была в санатории. Вдруг появляется эффектная блондинка, очень красивая. А через несколько дней мы выпивали в одной компании. И черт меня дернул сказать: “У вас такое лицо, его не забудешь!” Она мне: “А что же вы делаете вид, будто мы незнакомы? Вы же два месяца назад были у меня в гостях”. Вот такая у меня специфическая память. Я не помню, с кем была битва при Грюнвальде, но помню — когда.
Про “Карнавальную ночь-2” и “Иронию судьбы-2”
— Эльдар Александрович, неужели я прямо с вами говорю? Как здорово! Меня Петр Николаевич зовут. Очень люблю ваши картины. Какие-нибудь новые проекты планируете?
— Не знаю насчет новых проектов, потому что мне нужно начинать новую жизнь. Если и буду что-то еще делать, то только для себя и узкого круга людей. У меня нет цели, задрав штаны, бежать за комсомолом. Если будет какой-то интересный проект, а к нему — еще и деньги, я займусь им. Такая ситуация была с “Карнавальной ночью-2”. Константин Эрнст предложил: “Давайте мы построим декорацию к 50-летию “Карнавальной ночи”. Я подумал: зачем? А потом загорелся. К съемкам приступили аж в середине сентября. А выпуск картины — 1 января. Времени — всего три месяца. Мы за девять дней написали сценарий. Семь дней было на подготовительный период, сорок — на съемки. 31 декабря пришел домой в 9 вечера, закончив фильм. А уже в 12 дня 1 января картина шла на Дальний Восток.
— Просто Книга рекордов Гиннесса!
— Это была такая головоломка! Как собрать вместе всех актеров? Нам же пришлось освобождать Маковецкого от съемок в другой картине. Три месяца я спал по три часа в сутки. В семь утра вставал, делал зарядку и ехал на съемку.
— В фильме есть замечательная песня в вашем исполнении…
— Она же была написана специально для Гурченко на мои стихи. А она решила, что песня слишком мужская. Я начал думать, кому ее отдать. И тут мне говорят: “Попробуйте сами”. Я твердил, что не могу запомнить и двух нот, — это правда! Но сроки сжатые, делать нечего. И я стал делать свою ежедневную часовую зарядку под эту песню. Наконец, поехал на студию записываться. Там я сразу понял, как делают всех наших звезд. (Смеется.)
— Какие-нибудь еще ремейки планируете снимать?
— Меня пытались всячески уговорить на “Иронию судьбы-2”, но я отказался. В 1994 году пришел один человек с предложением продать ему права на этот фильм. За копейки. Мы же глупые были, ничего не понимали. И тогда было тяжелое время, бедное. Это потом уже много звонили из Франции, Англии с предложениями насчет ремейка. А этот человек купил права для Америки, где продал фильм по кускам: кому диалоги, кому характеры.
Лет семь назад, еще до всех “Дозоров”, ко мне приехал Тимур Бекмамбетов. У него была отличная идея, которую я тут же одобрил: четыре женщины, такие бизнесвумен, каждый год 31 декабря ходят в баню… А дальше все то же самое. Но Тимур не смог восстановить права, которые были проданы по частям тем мерзавцем. Но сейчас наконец возможность снимать ремейк получена. Я только могу пожелать его авторам удачи.
— Из последних отечественных фильмов что-нибудь понравилось?
— “Итальянец” Андрея Кравчука — замечательная картина, и режиссер прекрасный. “Возвращение” — тоже хороший фильм. В “Живом” мне понравилась только одна сцена — с братьями Чадовыми в конце. У этого фильма очень хороший сценарий, но снят он немного по-студенчески. На “Свободном плавании” я очень скучал. “Эйфория” — диафильм, серия красивых картинок, которые к кино не имеют отношения.
— Не могу понять успеха фильма “Изображая жертву”…
— Он хотя бы нестандартен. Там замечательный Хаев — уж насколько я ненавижу мат на экране, но понимаю, что эту сцену по-другому снять было нельзя.
Про отдых и актерскую работу
— День добрый, Тамара Викторовна меня зовут, из Казахстана вам звоню. У вас в этом году юбилей. Какой бы вы хотели получить подарок?
— Я хочу, чтобы у меня не болела спина. А других подарков мне не надо.
— Отдыхать любите? У вас же на Валдае, писали, есть свой домик…
— Мы его называем рыбацкой хижиной. Я там сценарий писал, рыбу мы с Эммой варили. Я же почетный гражданин Валдая и каждый год обычно получал разрешение №1 на ловлю рыбы сетями. Правда, номер 2 или 3 никто не получает — все так рыбачат. (Смеется.) Но сейчас мне уже трудно этим заниматься. И грибы даже теперь собираю на рынке.
— Мы вот тут с подругой поспорили: согласились бы вы у кого-нибудь из наших или зарубежных режиссеров сняться в эпизоде?
— Главное, чтобы эпизод был интересным и режиссер хорошим. Я с удовольствием езжу к Кате Рождественской — на ее фотопроекты. Я там и Рембрандта изображал, и Дюма, и старую шлюху в красном балахоне, и Льва Толстого. А поскольку я в детстве мечтал морским волком стать, они из меня сделали моряка — такого махрового, у которого в каждом порту по тридцать детей от разных любовниц, ром, татуировки, усы! В общем, чудовище. Очень замечательно. Так что я с удовольствием над собой издеваюсь.
