«Парень из нашего города», «Жди меня», «Повесть о настоящем человеке», «Живые и мертвые»… Очень хочется сказать, что имя Александра Борисовича Столпера осталось в благодарной памяти потомков. Но такова доля большинства режиссеров: фильмы смотрят и любят, актеров, сыгравших в них, знают, а вот запомнить того, кто эти фильмы поставил – увы! Столпер написал сценарий первого отечественного звукового фильма «Путевка в жизнь». Именно ему Константин Симонов отдавал для экранизации свои романы, повести и даже знаменитое стихотворение «Жди меня», абсолютно уверенный: «Саша это сделает лучше всех!» Во ВГИКе Столпер выучил несколько поколений режиссеров, среди которых Динара Асанова, Сергей Соловьев, Виктор Титов.
Накануне столетнего юбилея Александра Столпера журналист «МК» встретился с внуком выдающегося мастера, театральным режиссером Петром Орловым.
— Удивительно, но для человека своего поколения Александр Столпер прожил довольно спокойную и счастливую жизнь, — говорит Петр. - Правда, одно время он был в черных списках, его вполне могли посадить. Но умер Сталин.
— Была какая-то тяжелая история с фильмом «Закон жизни»….
— Это картина 1940 года, и в ней отрицательным героем стал – страшно подумать! - секретарь обкома комсомола. Крамола, антисоветчина! Сталин ночью вызвал к себе руководство «Мосфильма» и авторов картины. Подошел к Столперу и, пыхтя ему в лицо трубкой, сказал: «Ну, что же… А режиссер хорошо все это снял». Вроде как вина вся на авторе сценария. Разумеется, картину запретили.
— Каким вы запомнили своего деда?
— Мне было тринадцать лет, когда он умер. Но я его очень хорошо помню, мы много общались, хотя про кино особенно не говорили. Про его кино я все знаю от бабушки. Кстати, деда я называл Сашей, ему это почему-то больше нравилось. И моя мама его так же называла. Дед всегда меня безумно восхищал. Он все делал как-то «вкусно». Даже то, как он ходил дома в одних черных трусах – ему было жарко, и он круглый год по квартире в таком виде ходил. Кто бы ни пришел, дед таким и оставался – важным, спокойным, в одних трусах.
— Барственным?
— И да, и нет. Он был добрым и очень демократичным. К нему в дом все приходили запросто – те же студенты из его вгиковской мастерской. Дед был простым, без понтов. У него никогда не было дачи, он никогда не хлопотал об «улучшении жилищных условий» - всю жизнь они с бабушкой прожили в маленькой трехкомнатной квартире. Мог бесконечно играть в преферанс, очень это дело любил. Когда кончались деньги, он под давлением бабушки, принимался за очередной фильм. Бабушка, Александра Петровна Орлова, была фотохудожником, снимала Михаила Чехова, Качалова. Но с 1945 года занималась только делами деда. Он очень доверял ее вкусу, образованности.
— Вы гордились тем, что ваш дед - выдающийся режиссер, автор знаменитых фильмов?
— Помню, я спрашивал у бабушки: «А Саша гениальный режиссер?» Она отвечала: «Не гениальный, но очень хороший». Это сейчас у нас все гении и великие. А она понимала так, что великие – это Эйзенштейн, Довженко. У него и компания была – сплошь классики: кинорежиссер Марк Донской, неизменные партнеры по преферансу Ян Френкель и Сергей Евгеньевич Вахтангов, сын великого театрального режиссера.
— А с Константином Симоновым они в преферанс не играли?
— У них были другие отношения. Ведь фактически Симонов открыл талант режиссера Столпера. То, что Симонов писал про человека на войне, именно Столпер сумел передать на экране, как никто другой. Какая-то особая «химия» была в этом творческом тандеме. Между прочим, дед не был на фронте, он в годы войны кино снимал. Но у него была потрясающая интуиция. Он мог очень тонко разбираться в вещах, которых на практике не знал.
— Над сценариями они работали вместе с Симоновым?
— Все сценарии к их картинам делал Столпер. Не знаю уж, как они договаривались по гонорарам и соавторству, но никаких раздоров никогда не было. Именно благодаря статье Симонова в «Правде», Столпер получил звание народного артиста.
— Когда это было?
— В 1977-м, за два года до смерти деда. Он и свое первое звание – заслуженного артиста – получил только после «Живых и мертвых».
— Сейчас «заслуженными» гораздо раньше становятся.
— Вообще-то Столпера наградами не обошли: две Сталинских премии у него были. А первое звание – только в 56 лет.
— Его это не огорчало?
— По-моему, не особенно. Я его как-то спросил: «Саша, ты коммунист?» А он через паузу: «Нет, я сочувствующий».
— Вот поэтому и званий долго не было. Александр Борисович ведь совсем молодым был, когда работал над сценарием «Путевки в жизнь»?
— Ему было 24 года. И всю эту историю он сам придумал. Лазил по подвалам, находил беспризорных, общался с ними. В титрах фильма значился как автор либретто, соавтор сценария и ассистент режиссера. Вообще, Столпер написал сценарии практически всех своих фильмов – один или с соавторами. С «Повестью о настоящем человеке» интересно было. Первоначальный сценарий этого фильма был очень слезливый. Буквально на каждой странице ремарки: «Плачет… Смахнул скупую слезу». Столпер читал и изумлялся: «Это ж невозможно: ползет и плачет!» Взял и все переписал.
— С актерами, которые у него снимались, Александр Борисович дружил? С Валентиной Серовой, Павлом Кадочниковым, Людмилой Целиковской?
— У него был круг друзей-актеров, из поколения постарше: Николай Охлопков, Лев Свердлин, Алексей Дикий. Дикий был еще и соседом по квартире. Колоритный человек! Каждое утро перед завтраком спускался в тапочках в ларек около дома и выпивал там стакан водки. Его спрашивали: «Почему дома-то не выпить?» А он отвечал: «Это вместо гимнастики». В молодости у деда был друг и соавтор, драматург Сергей Ермолинский. Он дружил с Булгаковым. Однажды, когда дедушка с бабушкой были в гостях у Ермолинского, к нему зашел Булгаков. Они весь вечер просидели. А на другой день Ермолинский сказал деду: «Вы очень понравились Мише. Обычно, когда он видит, что у меня гости, сразу уходит. Ни с кем знакомств не заводит. И то, что он просидел весь вечер, означает, что вы произвели на него очень хорошее впечатление».
— О своей учебе - в киномастерской Льва Кулешова и во ВГИКе у Сергея Эйзенштейна - он вам что-нибудь рассказывал?
— Рассказывал о том, что было до учебы. У него было два брата, Фима и Миша, и мама, которая никогда не работала и играла, между прочим, тоже в преферанс. Саша был старшим сыном и всех их кормил. Он работал грузчиком на станции «Москва-Товарная». Таскал и грузил бревна. А потом работал в цирке – держал пирамиду. Он был крепкий, даже тучный, с невероятно сильными руками. Мама вспоминала, как он заходил в море на руках. У него в юности были две мечты: стать артистом и иметь велосипед. Артистом он не стал, велосипеда не заимел. Зато были автомобили – на машинах всех советских марок успел поездить, от «москвича» до «волги». Молодым еще купил первую свою машину, и когда ехал на студию, милиционеры честь отдавали – режиссеров-то было по пальцам перечесть. К автомобилям у него была страсть до последних дней. Он уже не мог толком водить, бился – у него перед смертью были две сильных аварии. И все равно ездил!
— Александр Борисович много лет преподавал во ВГИКе, руководил режиссерской мастерской. Каким он был по отношению к ученикам?
— Заботливым, общительным. У него в архиве осталось много бумаг, вся квартира ими была забита. Бабушка объяснила мне, что это сценарии его бывших учеников. Уже окончив институт, они приносили сценарии своих будущих фильмов - кто на утверждение, кто для совета. Но вот что странно: за многие годы не в день рождения, не в день смерти никто из учеников Александра Борисовича не пришел на его могилу. Может, конечно, я чего-то не знаю… Но не разу ни единого цветка я не обнаружил на его могиле, и никого из учеников около нее не встретил. Наверное, время такое.
