Три десятка коротких, часто на одну страницу, рассказов. В каждом умещается целая огромная жизнь. Этгару Керету 42 года, и его талант пропорционален его популярности как в Израиле, так и в других странах. Для современного писателя факт перевода его творений на другой язык – как новая ступень к седьмому небу литературного счастья. А у Керета в его еще вполне молодые годы переводчиков уже больше двух десятков.
Жизнь ирреальна. Вернее, она кажется такой. Например, у героя рассказа, который начинается так: «Чем заняться, когда умерла женщина, которая была главной любовью всей вашей жизни?» В рассказе изложен всего один эпизод – о том, как герою провели дезинсекцию. Иначе говоря, очистку квартиры от насекомых. «Когда я пришел с работы домой, пола не было. Все было покрыто ковром задранных к потолку лапок. Три слоя трупов. Некоторые размером с котенка. На кухне я обнаружил, что еще один труп качается на лампе. Судя по всему, этот таракан предвидел смерть от яда и избрал самоубийство через повешение. Я развязал узел, и его тело свалилось на меня. Я чуть не упал, он весил как минимум семьдесят кило. Он был похож на одного парня, с которым я когда-то служил в армии. Мне было ужасно его жалко».
Было это? Не было? Не бывает на свете тараканов в семьдесят кило, похожих «на одного парня». Все становится ясно, когда вспоминаешь о названии рассказа. Оно звучит так: «Без нее». Без нее и не такое может случиться…
А еще на свете бывают ушные капли, лечащие одиночество, и крем для век, от которого бодрствующий, совершенно не спящий человек начинает видеть сны. Только вот капли все никак не несет почтальон, и на креме нельзя разбогатеть, потому что он действует только на героя рассказа. А из дырки в земле возле узбекской деревушки иногда выходят из ада люди. Выходят, покупают в лавке у Аны сигареты или шоколадку, а наутро исчезают и никогда не возвращаются. Один был такой красивый… Он не мог вернуться. Но Ана молилась, и он вернулся. Или кто-то, очень похожий на него. Дырку закрыли. Ана вышла замуж. Рассказывает про дырку детям, дети пугаются и плачут. Но она все равно рассказывает… почему-то.
Только автор вам не объяснит, почему. Тут вам не Лев Толстой.
Поросенок-копилка может быть совершенно живым. По крайней мере, так его воспринимает малыш, герой рассказа «Разбить поросенка». И спасти поросенка от смерти в сто раз важнее, чем получить в подарок Барта Симпсона на скейтборде.
А люди могут быть полыми. Так их воспринимает отец одного мальчика в рассказе «Полые люди». «Они несколько раз обходили дом, пытались открыть жалюзи снаружи, папа тихонько бормотал мне в ухо, а они бормотали за стенами дома, как эхо. «Ты видишь, - продолжал шептать папа, - бояться нечего, это полые люди, без тел, без ничего, одни голоса». И папа шептал: «Мы еще вернемся, Шифман. Ты еще поймешь, с кем связался». И они повторяли это вслед за папой. И всегда возвращались, эти полые люди, а мы всегда прятались».
А еще в городе может случиться горе. В городе могут погибнуть все автобусы.
