Табаков размеренно идет по улице Чаплыгина. Впереди него камеры, понятное дело — артист снимается. А на самом деле его ученик и теперь сподручный Александр Мохов снимает историю: как начинает работать табаковский театральный колледж, устроенный совершенно по иному принципу, чем подобные учебные заведения. Достаточно посмотреть на здание, чтобы загнуться от зависти.
— Это, можно сказать, сбылась мечта идиота, — говорит Олег Павлович и проходит желтое многоэтажное здание под неровное “здравствуйте”. “Олег Павлович, можно вам просто руку пожать?” — умоляюще обращается девочка. “Руку? Но это очень ответственно!” — Табаков пока еще не превратился в сурового экзаменатора и шутит направо и налево.
Ребята лихорадочно сидят (именно так — лихорадочно сидят) на банкетках в одиночку, парами, с мамами, с папами, старшими братьями и бабушками. Кто-то приткнулся в уголок и повторяет вызубренный для экзамена стих.
— Что будешь читать комиссии? — спрашиваем у чернявого паренька, он закончил 9-й класс.
— Есенина, “Письмо к женщине”, и Маяковского. А прозу — отрывки из “Тихого Дона”. Мне с детства хотелось быть актером.
— А знаешь, как трудно пробиться?
— Знаю. Буду стараться.
Девочка с хвостиком, по виду — самая обычная, вполне симпатичная. Поступит? Не поступит? Может, через несколько лет мы ее увидим в популярном сериале или в премьерном спектакле!
— Почему ты хочешь быть актрисой?
— Кто-то становится врачом, кто-то учителем… Это единственная профессия, где можно примерить на себя любую роль.
На втором этаже в небольшом театральном зале уже расположилась отборочная комиссия — один из лучших педагогов Школы-студии МХТ Михаил Лобанов, а также “дети из подвала” — Егоров, Германова, Мохов, здесь же певица с уникальным голосом Наталья Трехлеб, Анна Гуляренко (она завуч). Табаков выкладывает им клубнику, а сам рассказывает, что колледж в этом году примет 24 ребенка в возрасте 15—16 лет. Срок обучения — два с половиной года. Их искали по всей России, и отобранные в 12 регионах ребята наконец приехали на первый тур.
— Здесь же будут спать, учиться и есть не на 250 руб. в день, а на 500. Спонсоры и друзья помогут. Причем вечером полтора часа они у нас будут читать, — сообщает Олег Павлович. — Очень уж низкий культурный уровень. Представь, из 24, которых мы прослушали раньше, 15 не знают, кто такой Ефремов.
— Насколько я понимаю, ваш колледж — это техникум?
— Скорее ремесленное училище, которое при государе-императоре называлось Императорское Тенишевское училище.
— В 15 лет — не рановато в актеры? Сущие дети.
— На это я тебе замечу, что девица Ермолова (великая русская актриса. — М.Р.) поступила на сцену в 16 лет, а девица Яблочкина — в 15. Два-три года в актерской жизни — это великий шанс. И мы его хотим дать.
— Олег Павлович, обучение в колледже будет давать привилегию в театральный институт, например в Школу-студию МХТ?
— Привилегия — только талант. Если увидим его, можем и на сцену сразу взять.
А дальше все как в кино про поступление в артисты — входит перепуганный, зажатый абитуриент, и начинается…
Лобанов: — Представьтесь. Громче. С чего начнем? Проза? Хорошо.
— А можно я “Комаринскую” спою? — спрашивает смешная девчонка, бесконечно теребя серенькое в клеточку платьице, чуть его от волнения не задирая. Волосы светлые по плечам, глаза от страха большие, бесшабашная.
Мохов: — Девушка, вы с юбкой поосторожнее.
Все смеются. Смешного вообще много, хотя комиссия изо всех сил старается не смеяться, не смущать ребят. “Я искусство ваше презирал!” — заявляет комиссии прекрасная юная блондинка, читая стихотворение Арсения Тарковского “Актер”. Кудрявый, но не по-пушкински блондинистый 15-летний мальчик вальяжно читает Пушкина: “Я нравлюсь дамам!” Кто-то глубоким грудным голосом режет Высоцкого, кто-то, напомнив комиссии совдепию, бодро затягивает: “Легко на сердце от песни веселой!”
На каждого уходит от 3 до 5 минут. Симпатичный парень — тот, который нравится дамам, — начал читать Сэллинджера, но его тут же прервали: “Достаточно”.
— Саш, зачем же так быстро, человек не успевает переключиться? — шепчу я Мохову.
— Это значит, с ним все понятно, — шепчет в ответ Мохов. — Хороший парень.
Евдокия Германова пытается подбодрить перепуганных ребят и показывает руками — мол, давай, не дрейфь. А когда парень или девушка выходит, начинается самое интересное, то, что никто из ребят никогда не узнает: что о них за глаза сказала комиссия. “Она слишком уверена в себе, авансирована нами”. “Он в себе и никак не выходит из себя”. “Нет, это пустота, он просто очаровал нас своим человеческим обаянием”. Что делать! Профессия — дело жестокое… Даже в детстве.
