Фестиваль “Кинотавр”, перешагнув через экватор, сам собой наметил негласный принцип расписания показов этого года: ни дня без тела. Обнаженного, разумеется. На этот раз анатомические подробности души взялась изучать Светлана Проскурина в фильме “Перемирие”.
Главную роль сыграл Иван Добронравов, который со времен удачного дебюта в “Возвращении” Андрея Звягинцева только прогрессирует как артист. Его глазами показаны истории людей, живущих в сельской местности неподалеку от военной базы Ракетных войск стратегического назначения. Здесь все, как в российском кино о провинции: пьют, спорят о Боге, воруют, пытают на допросе, отдаются за деньги и за так, выбирают жену через дырку в стене женской бани. И после первой же ночи любви, проведенной на полу в теплице, предлагают руку и сердце. В веренице персонажей разной степени наготы и дурноты, которых встречает главный герой за рулем военного грузовика, самым симпатичным выглядит герой Сергея Шнурова — Генка Собакин. Абсолютный бездельник, начитавшийся книг о Пугачеве и живущий на деньги жены, он единственный, кто хотя бы ясно выражает свои мысли и цели. А название, которое он выбрал для своей первой книги, которую едва ли когда-нибудь напишет, отлично подошло бы и к фильму в целом — “Тоска Генки Собакина”.
— Мой герой — вполне конкретный человек 45 лет, — рассказывает Евгений Гришковец, который в своей узнаваемой манере написал все диалоги для картины. — Я его очень хорошо знаю. И не люблю. Но из того, что он говорит, со многим я согласен. Этим фильмом я хотел высказаться о своем поколении. В нем мало хорошего, да и пить оно не умеет.
— В жизни участвовали в подобных дуэлях?
— В дуэлях нет, но выпивать приходилось. Я все точно подсчитал. За время картины мой герой выпил литр сто пятьдесят граммов алкоголя, а Дениса — литр сто. Я лично проделал над собой такой же эксперимент с одним товарищем: всю ночь выпивали и разговаривали. И знаете, разговоры трезвят. Только шампанское в этом контексте — очень страшная вещь.
— Правда, что вы бесплатно снялись в фильме?
— И ни копейки не взял за сценарий. Просто я являюсь одним из авторов картины и хотел, насколько это возможно, уменьшить ее бюджет, который мы бы очень хотели в прокате вернуть. Я считал на калькуляторе: на деньги, что мы потратили, можно было сделать 17 секунд фильма “Аватар”. То есть это не маленькие деньги.
— Не боитесь, что зрители последуют алкогольному примеру вашего героя?
— Ну что вы. Это абсолютно антиалкогольная картина.
Самые горячие споры пока разразились вокруг “круглого стола” “Что такое авторское и фестивальное кино?”. Обсуждение вел Олег Иванов — человек, разработавший критерии отбора восьми студий, получивших по 250 миллионов рублей господдержки в этом году. Он же, совместно с директором Фонда социальной и экономической поддержки кино Сергеем Толстиковым, призывал на “круглом столе” разработать определение арт-хаусного кино. Вопрос поставлен предельно некорректно. Но подоплеку всего обсуждения очень легко найти. Она, конечно, в деньгах. Ведь у Минкульта по-прежнему осталась, хоть и небольшая, сумма из бюджета, выделенная на поддержку дебютов и фестивального кино. И зная болезненную предвзятость статистических выкладок Олега Иванова, стоит всерьез обеспокоиться, что в будущем окажутся объявлены еще одни мейджоры, но уже в арт-хаусе. “То, что они делают, — это прямая попытка взять под контроль еще и арт-хаус”, — сказал после обсуждения Виталий Манский.
