Президент Международного этнографического кинофестиваля (ради которого звезды и съехались в Турцию), конечно, шутил. Станислав Говорухин, Валерий Баринов, Сергей Гармаш, Сергей Никоненко, Владимир Меньшов, Наталья Фатеева, Алла Сурикова, собравшиеся на турецком берегу медийные лица планировали вести здоровый образ жизни (и это в отеле, где “все включено”, включая алкоголь), а именно: вставать рано, до завтрака бегать, плавать, пить свежевыжатый сок, а алкоголь употреблять не раньше ужина. Первый же вечер прошел под винцо, вискарик и коньячок, что называется “по чуть-чуть”. Поскольку Лазарук день рождения зажал, решили торжественно отметить появление на свет 211 лет назад Александра Сергеевича Пушкина.
ФОТО
Сергей Никоненко устроил для коллег импровизированную викторину, читая наизусть стихотворные строки и предлагая отгадать, откуда они? Помогли журналисты, первыми опознав “Евгения Онегина”. “Все читают первые главы, — фыркнул Станислав Говорухин, — а вот дальше как по тексту?” — и начал читать наизусть пятую главу все того же Онегина. Никоненко вспомнил, но переставил строчки местами. “Ладно — “четверка” тебе за Пушкина! — снисходительно изрек мэтр и добавил: — Раз у вас заседания литературного кружка, я пойду пока трубку покурю!” “Слушайте же! Сейчас прочитаю то, чего нет в общепринятом варианте “Золотой рыбки”. Вы, любители выпить, Гармаш!” — взывал к коллегам, видно, действительно пушкинист Никоненко. “А что, Гармаш? — ухмылялся Сергей. — Я Пушкина люблю!” Никоненко прочитал наизусть то место из сказки, где старуха желает быть “римскою папою” (которого и правда нет в школьной программе).
Умиротворенный после курения на свежем воздухе, Говорухин, вернувшись в бар, перевел тему поэзии в более приземленное русло. Он немало позабавил коллег, продекламировав свои любимые строки из женской лирики: “Если я была б свободна/ Если я была б горда/ Я могла б кого угодно/ Осчастливить навсегда/ Но поскольку не свободна/ И совсем уж не горда /Я даю кому угодно/ Где угодно и когда!” Поскольку стихи вызвали бурную реакцию коллег, Говорухин еще поиграл на публику, продекламировав: “Воду пить из унитаза, нам не нужно никогда/ Там микробы, и зараза, и другая ерунда/ Как подходишь к унитазу, ты сначала воду слей/ Но не лезь туда ты сразу, пену сдуй, тогда и пей!” После чего мэтр рассказал несколько баек про Эйзенштейна. Например, историю про съемки фильма “Иван Грозный”, где режиссер хотел снять свою любимую Фаину Раневскую, но ее не утвердили, и на актрисе, ее заменившей, Эйзенштейн отыгрывался. “Скажите “ааа” со вздохом!” — требовал он. “Я не знаю — как, — капризничала та, — вы режиссер, обязаны объяснять!” “Хорошо, — согласился классик, — не знаете как? Осветитель! Вася! Покажи ей член!” После этих слов актриса как раз издала нужный режиссеру восклик.
Вспомнили в процессе разговора и другого классика кино — Бориса Андреева. Знающие его при жизни люди уверяли, что он мог легко употребить в день по шесть бутылок коньяку и пил его бокалами, как другие воду. “Особенно хорошо звучит история, как я знакомил его с Высоцким, — припомнил, рассмеявшись, Говорухин. — Звоню Володе, говорю: “Поедем к Андрееву!” Тот: “Да! Конечно!” Звоню Андрееву: “Можно мы с Высоцким приедем?” А он: “Ну нет, не надо...” Я: “Как? Почему?” А Андреев: “Ну он же это... пьет!” А Никоненко припомнил, как Андреев было влип в большой скандал на творческом вечере в Риге, где присутствовало множество звезд и всех просили выступить, а Андреев все отнекивался да пил коньяк. К концу же вечера, устав отказывать, начал вдруг читать “Вещего Олега”, закончив его фразой “идите вы на...” вместо “примешь ты смерть от коня своего”. Присутствующие испуганно ахнули, но местный партийный правитель не растерялся и изрек: “какая интересная версия, не встречал”.
Байки травили за полночь, пока наконец не разошлись, поклявшись, что завтра на море, как всегда, в шесть утра. Но встретились наутро лишь в десять за завтраком.
