В соцсетях периодически появляются фотографии с Троекуровского кладбища, где похоронен Хуциев. Люди ужасаются тому, в каком состоянии его могила, почему до сих пор там нет памятника, только крест. Обвиняют Михалкова и Союз кинематографистов в том, что ничего не сделано, а скоро 100-летие режиссера, забывая о том, что на все воля родственников.
Ведущая вечера – киновед Ирина Гращенкова – сказала, наверное, не самые популярные слова: «Смотрю на памятники. Они напоминают ярмарку тщеславия. А вот книги – настоящий памятник».
Сборник воспоминаний о Хуциеве недавно собрал его коллега и некогда сосед по дому – кинорежиссер Андрей Хржановский. К 100-летию мастера издаст книгу и Гильдия режиссеров РФ, которую Хуциев возглавлял до последних дней.
За 50 лет Марлен Хуциев снял 11 фильмов. Он никогда и никуда не спешил. Все делал обстоятельно и, как скажет киновед Ирина Гращенкова, работал не как кинематографист, а как писатель.
Она вспоминала, как студенткой бегала к нему на съемочную площадку «Заставы Ильича», где снималось еще совсем молодые Марианна Вертинская, Станислав Любшин, Николай Губенко, Андрей Тарковский, Александр Митта, Павел Финн, Андрей Кончаловский… Пока мы смотрели кадры, где юная героиня Ольги Гобзевой дает пощечину Тарковскому, сама матушка Ольга (Гобзева) собрала своих гостей в ресторане Дома кино, давно ставшим живыми декорациями для фильмов о советской эпохе.
«Застава Ильича» четверть века существовала под названием «Мне двадцать лет» после жесточайшей цензуры. Собравшиеся на день памяти Хуциева вспомнили фразу Виктора Шкловского, подходящую к тому, что произошло с фильмом Хуциева, - фильм как из-под трамвая. Так его переехала и искромсала цензура. После слов Хрущева о том, что даже наиболее положительные из персонажей фильма не являются олицетворением нашей замечательной молодежи, коллеги обходили стороной Хуциева, за исключением Михаила Ромма.
Эпизод, где 21-летний и погибший на войне отец (его сыграл Евгений Майоров - не актер, работал в операторской группе) не знает, что ответить своему 23-летнему сыну на вопрос: «Как жить?», не убедил Хрущева. Зато итальянского классика Федерико Феллини, приезжавшего в Москву в 1963 году с фильмом с «8 ½», эта сцена впечатлила. Только в конце 80-х «Заставу Ильича» показали в авторской версии.
Крупный советский кинорежиссер, работавший на студии, где снималась «Застава Ильича», написал донос: Хуциев снимает вредное кино. Марлен Мартынович об этом знал, но имени его не называл. Теперь коллеги вспоминали этот трагический эпизод, говорили, что всем давно известно имя доносчика, но вслух его никто не произнес.
Николай Лебедев, возглавивший Гильдию режиссеров РФ после Марлена Хуциева, вспомнил, как в 16 лет поступал к Хуциеву, а он его не принял. «Это был важный урок жизни. Он научил меня держать удар», - так теперь считает Николай. Годы спустя они встретились на кинофестивале в Минске, и Лебедев рассказал о той давней истории своего поступления. Не в укор, как факт. Марлену Мартыновичу стало неловко, он начал извиняться. «Я знаю, на кого можно равняться», - сказал Лебедев, вспоминая атмосферные фильмы мастера, его такт, человеческое достоинство, жесткость в отстаивании собственных позиции. «Важно поддерживать память о наших коллегах. Это люди, которые влияли и продолжают влиять на нас», - заключил он из своего далека, где находится на съемках нового фильма.
Кинорежиссер Михаил Богин, многие годы проживший в США, вспоминал, как окончил ВГИК, где его сокурсниками были Андрей Хржановский и Павел Арсенов, вспоминал о своей встрече с Хуциевым. «С Павлом Арсеновым мы тогда делили комнату. Он работал на студии Горького и привел меня на первый просмотр «Заставы Ильича». Я считаю, что это лучший фильм советского кино. Я пытался пробраться к Хуциеву, а когда это удалось, успел только сказать, что я дипломник. Меня оттеснили».
Три года Богин безуспешно пытался снять дипломный фильм «Двое», на что ему отвечали, что язык жестов, которым изъяснялись слабослышащие герои, порочит образ советского человека. В итоге уволили с «Мосфильма» за профнепригодность. Он обошел все студии и отправился в Ригу, где была возможность снимать. Там-то и встретился Марленом Хуциевым, и он попросил показать ему отснятый материал. «Геннадий Шпаликов не служил на студии, - вспоминал Михаил Богин о событиях, развернувшихся вокруг «Заставы Ильича». - Он был свободный дух, не хотел бороться с цензурой и потому ушел, оставив Марлена одного. И Марлен ему этого не простил». Встречу с Хуциевым и его «Заставу Ильича» Богин назвал большим событием своей кинематографической жизни.
Ученик Хуциева Владимир Тумаев работал вторым режиссером на его фильме «Люди 1941 года». «Картина снималась по заказу Григория Явлинского. Сроки были сжатые. Надо было успеть. Меня, наверное, для этого и привлекли, чтобы не было пролонгации. Марлен Мартынович ведь не торопился никогда, - вспоминал Тумаев. - Перед сдачей фильма монтировали всю ночь. Когда я пришел, все были в майках, включая Хуциева. Время поджимало, и надо было сократить фильм на три минуты». Хуциев доверил своему ученику это ответственное дело, поскольку он единственный, кто выспался, но пообещал контролировать процесс.
Тумаев приступил к работе, и в какой-то момент его смутила подозрительная тишина за спиной. Оглянулся – все, кто был в майках, спали. Марлен Мартынович потом спрашивал, что, собственно, он сократил.
Тогда же Хуциева уговорили, чтобы он сам прочитал стихи, а не приглашал актера. А делал он это изумительно. Многие знал наизусть, несмотря на солидный возраст. К 100-летию учителя Владимир Тумаев хочет смонтировать о нем фильм. Снимал «Людей 1941-го» оператор Владимир Климов, которому в день 99-летия Хуциева исполнилось 75.
Алексей Симонов, знавший Марлена Мартыновича много лет, сказал о нем веселые и точные слова: «Хуциев был легкомысленным человеком, и это было в нем замечательно». Он умел ценить каждое мгновение и со вкусом его проживать.
Свой последний фильм «Невечерняя» Хуциев снимал 10 лет, но так и не успел завершить. Вновь коллеги задавались вопросом, когда же мы увидим его, не зная о том, что давно смонтирована вызывающая вопросы версия под названием «Любимая моя жизнь». И лучше бы ее не было. Пусть бы был незавершенный шедевр. Ученик Хуциева – режиссер и художник Александр Бруньковский - вспомнил, как увидел в музее Рубенса в Антверпене альбом незавершенных работ художника, то, какое мощное впечатление они производят.
В тот же вечер состоялась премьера документального фильма «Марлен Хуциев. Монтаж времени» Григорий Катаев. Он решил показать «Июльский дождь» и «Заставу Ильича» молодым ребятам, чтобы поговорить об их ровесниках на экране, которые жили совсем в другое время. И тут начались трудности. Деканы и педагоги разных вузов отказывались в этом участвовать, опасаясь, как бы чего не вышло. Вдруг студенты скажут что-то лишнее. В итоге смельчаки нашлись среди научных сотрудников института философии. Все они прежде фильмов Хуциева не видели. Такое ощущение, что он сам для них как герой Куликовской битвы где-то далеко. Перед камерой все зажаты, говорят казенным языком.
Григория Катаева коллеги после просмотра обвинили в том, что он снимал своих героев вне среды. А он уверен, что ничего бы не изменилось в их поведении, если бы съемки проходили в доме Хуциева. В любом случае эксперимент получился интересный.
Вспомнился наш разговор с Марианной Вертинской о том поколении, которое снималось в «Заставе Ильича»: «Мы все были молоды, полны эмоций, верили в светлое будущее. Жизнь только начиналась. Было ощущение, что все очень талантливы. Андрей Тарковский начал снимать «Рублева». Помню, как они с Андроном Кончаловским писали сценарий, хотели, чтобы Слава Любшин сыграл главную роль. Потом случилась история с Хрущевым, после которой все едва не грохнулось. Но все были полны надежд, а не упадничества. Это свойственно молодым людям. Мы были задиристые. Анатолия Эфроса как-то спросили, нравится ли ему одна артистка. Он ответил: «Да, нормальная». На вопрос: «А чего же вы ее не снимаете?», он сказал: «Не прикуриваю. Не зажигает». А мы все друг от друга прикуривали».
А вот молодые люди в фильме ученика Хуциева, впервые увидевшие «Заставу Ильича» и «Июльский дождь», оказались совсем не такими задиристыми. Им странной показались прежние взаимоотношения между людьми, их дружба. Теперь-то каждый сам по себе.
