— Андрей Николаевич, действительно черемухи много?
— Весной переизобилие, но мы собрались на смотр профессиональных драматических театров строгой, отчасти аскетичной, хотя изредка светило солнышко, осенью. Черемхово — шахтерский городок, стоит над пустотами, здесь было 16 шахт и множество карьеров, земля не изрыта только под стадионом и парком, в этом оазисе прыгают черные (по цвету угля) белки, а при входе — недавно созданный музей Владимира Гуркина. Неподалеку еще один его музей — в драмтеатре. На стенах домов повсеместно граффити: Гуркин и герои фильма «Любовь и голуби». Сквер, где без величественной дидактики увековечены полюбившиеся зрителю персонажи. Володю Гуркина чтут в Черемхове необычайно. В этом рабочем поселке прошло его детство, здесь ему хорошо творилось, он наведывался сюда постоянно, навещал родителей, друзей, сюда приехал умирать, когда тяжело заболел, актеры, бывает, умирают на сценке. Володе стало плохо на репетиции в черемховском театре, его увезли в больницу, где через несколько дней его не стало, он упокоен на скромном черемховском кладбище рядом с земляками. По углам могильной ограды — металлические голубки. Во время похорон выпускали в небо голубей. Перед зданием театра памятник: скамеечка, возле которой сгрудились три знаменитых драматурга, чья жизнь связана с неприметной на географической карте точкой, — Владимир Гуркин, Михаил Варфоломеев (воспитывался в местном интернате), Александр Вампилов, он появился на свет в черемховском роддоме, поскольку в поселке Кутулик, где учительствовали его родители, медицинских учреждений не было. Монумент и скамейка не пафосные, уютно притягательные, постоянно к компании мифологических громких фигур льнут и примыкают прохожие, в основном школьники, присаживаются, разговаривают, достают из рюкзачков книжки, пялятся в мобильники, изваяния берут гостей под магическое покровительство. Есть бульвар имени Гуркина, в дни фестиваля открыли новый памятник Гуркину. Мэр Черемхова, молодой деятельный поклонник Мельпомены, Вадим Александрович Семенов, в коротенькой речи сказал: «Черемхово — это уголь, черемуха, Гуркин, голуби и любовь». И в воздух взмыли голуби. Непременные голуби. Последовательно взращиваемый и пропагандируемый культ хорошей литературы, выдающегося писателя, повествователя и выразителя чаяний простых людей заслуживает самого горячего поощрения и распространения. В Черемхове все от мала до велика гордятся, что причастны к сотворению саги о самих себе. Володя не скрывал, что пишет своих героев с натуры. С тех, кого с детства видел и понимал.
— Вы близко знали Владимира Павловича Гуркина. Каким он был? Биография Вампилова скрупулезно исследована, о нем есть книга в серии ЖЗЛ, а о Гуркине известно немного.
— При кажущейся внешней успешливости Гуркину порой приходилось солоно, его путь к читателю и зрителю не был усыпан лепестками роз. Черемхово (до него два часа езды от Иркутска, если не ремонтируют мост через реку Белая, а если ремонтируют, проваландаешься значительно дольше) был не только рабочим поселком, а и криминальным дном, при подъезде к железнодорожной станции машинист предупреждал о царящей здесь власти уголовников и повальных грабежах. Вокруг — лагеря, колонии (в том числе женские и детские). Володя еще в школьные годы был сильно избит шпаной. Мама чудом нашла его в бессознательном состоянии на угольной насыпи. Пыталась наказать виновных, Володя обидчиков не выдал. Женился в 19 лет, в тот же день ушел в армию. Типичные, не примечательные факты, черточки, характерные для быта большинства его сверстников. Но он отличался от среднестатистического обывателя — играл на аккордеоне, а в бараке, где жила семья, создал театральный кружок, вместо занавеса вешал на гвоздики (они представлены в музее его имени) старое одеяло. Тяга к сцене была врожденная. Немаловажно: в городке сложился театр, созданный зэками, имевшими принадлежность к искусству, бывшими режиссерами и музыкантами, согнанными сюда (по стопам декабристов) со всех концов СССР, в том числе из Москвы и Ленинграда. Володя поступил в театральное училище, служил актером, пробовал силы в драматургии. Приведу выписку из документа, озаглавленного «О некоторых направлениях идеологических диверсий империОлизма» (орфография сохранена), который представлен в музейной экспозиции: «За последнее время на сценах театров, наряду с высокохудожественными пьесами, стали иногда проникать произведения, которые в морально-идеологическом плане не способствуют формированию у молодежи объективных взглядов на советскую действительность. На низком идейном уровне осуществлена в 1980 году Омским драматическим театром постановка спектакля «Зажигаю днем свечу» по пьесе молодого актера театра Гуркина, который с негативных позиций трактует роль интеллигенции в советском обществе. После опубликования критических статей в областной газете эта пьеса была исключена из репертуара театра».
Перебравшись в Москву, долго кантовался с семьей — а появились сын и дочка — в общежитии театра «Современник», откуда его тоже выставили. Квартиру дали только после письма, отправленного друзьями в высокие инстанции: они доказали, что «Любовь и голуби» принесли государству миллионный доход. Сам драматург перебивался с хлеба на воду. Был абсолютно неделовым, его обманывали, заключали контракты, деньги не платили. Жилось трудно. Жена Володи Людмила, яркая, красивая актриса, с печалью вспоминает, что не сразу поверила в драматургический дар мужа, поскольку считала: Вампилова превзойти невозможно. Гуркины дружили с Вампиловым, много времени проводили вместе, Вампилов пел под гитару стихи Рубцова, в планах Володи было (после гибели Вампилова) написать сценарий о нем. Не успел. Входил в круг друзей и Валентин Распутин, но когда Володя собрался вступать в Союз писателей, Распутин отказался дать ему рекомендацию, заподозрив нерусскость фамилии Гуркин. Зато Володя крепко задружил с Георгием Бурковым, Станиславом Любшиным. Когда Буркова не стало, Володя принес в «МК» мемуар о нем, «МК» то прощальное признание в любви опубликовал. Оно называлось «А разве он умер?». То же можно отнести к Володе. Он принадлежит к когорте неумирающих. Людмила Борисовна, когда с ней и дочкой Володи Катей навестили могилу Володи, юморно воспроизвела кальку их домашних ссор, вспыхивавших на почве взаимной высокой требовательности: «Володя меня упрекал: «Хочешь меня унасекомить!». Я шла к батюшке на исповедь и каялась: «Грешна, хочу мужа унасекомить». А батюшка спрашивал: «Что значит «унасекомить?» Мама Володи, строгая женщина, меня не сразу приняла, мало того что я актриса, так еще на четыре года старше ее сына, она его обожала, боготворила! Она многое творчески подсказывала Володе, советовала, приводила годящиеся для пьес эпизоды, у нее было идеальное чувство слова, языка. У Пушкина была Арина Родионовна, а у Володи — мама».
Наиболее глубоко и неспешно я общался с Володей на драматургических семинарах в Рузе, была такая форма работы с начинающими писателями: Минкульт и СТД ежегодно на месяц вывозили молодых авторов, прежде всего приглашаемых из дальних уголков страны, в дом творчества под Москвой, каждому предоставляли комнату, кормили, пестовали, в первой половине дня шла индивидуальная работа над текстами, во второй начинались читки и обсуждения. Главной опекуншей от министерства была Валентина Борисовна Федорова, она очень заботилась обо всех. Помню, прилетел из Ангарска талантливейший Юра Князев, а деться ему до начала семинара некуда, хоть на вокзале ночуй, она его приютила, хотя обитала в маленькой квартире с мамой, мужем, ребенком. Эти семинары взрастили практически всех отечественных классиков жанра: и Вампилов, и Григорий Горин, и великолепный комедиограф Степан Лобозеров выслушивали суждения «по гамбургскому счету». Приезжали режиссеры, прямо после читок «горяченькими» брали пьесы для постановок, приезжали представители журнала «Современная драматургия» Андрей Волчанский и Леонид Яскевич, брали пьесы для публикаций. Жаль, нет теперь ни этого замечательного журнала, ни семинара. В Рузе Володя поделился со мной планами создания драмы «Плач в пригоршню». В этом романе для театра много биографического. Во МХАТе его поставил Дмитрий Брусникин, а когда спектакль сыграли в Черемхове, узнавшие себя в сценических персонажах горожане рыдали в голос.
Рядом с Володей ощущалась непременность, обязательность торжества справедливости. Он нелегко добился признания, но в итоге стал победителем. Его прижизненная и послежизненная слава отчасти компенсировала выпавшие на его долю тяготы. Людмила Борисовна и Катя рассказывают, что последнюю свою больницу Володя воспринял санаторием, где ему выпало наконец отдохнуть. Просил шампанского — как Чехов. Жаль, что он ушел рано. Часто шутил: «Доживу до ста». Но однажды сказал Людмиле, что умрет в 58. Она об этом внезапно вспомнила на поминках.
— Каковы итоги смотра и соревнования профессиональных сибирских и не только сибирских театров?
— Это был крайне важный обмен опытом, труппы собираются на черемховской площадке уже пятый раз, можно сказать, межрегиональный фестиваль стал традиционным, нынешний проходил под эгидой мэрии Черемхова, министерства культуры Иркутской области, организация масштабного мероприятия легла на хрупкие плечи директора черемховского драмтеатра Татьяны Григорьевны Гаевской, было празднично и отлажено до мельчайших нюансов. Выше похвал и деятельность волонтеров, юных приверженцев кулис и подмостков. В жюри вошли компетентные специалисты. Преобладали спектакли по пьесам Гуркина. Драмтеатр из Братска показал нетривиальную версию комедии Гуркина «Прибайкальская кадриль», молодые артисты разыграли на сцене уморительно смешные ситуации (сюжет: жены-соседки поменялись мужьями и что из этого вышло), в состязании с фильмом, где участвовал Олег Табаков, они не уступили маститым исполнителям, зал грохотал хохотом. (Слоган Братского театра такой же, как у черемховцев: «Театр — это душа города».) Мотыгинский драмтеатр (крохотный, находящийся в ведении минкульта Красноярского края) пронзил трагедией Гуркина «Саня, Ваня, с ними Римас» — о Великой Отечественной, режиссер Дмитрий Акимов придумал незабываемый образ: попавшие на фронт мужчины рассыпают, будто сеятели, по сцене пули, которые дадут всходы смерти... Хозяева-черемховцы прельстили смелыми постановками современной пьесы «Горка» — о детях и взрослых, которые этих детей формируют по своему подобию, и «Женитьбы» Гоголя. Молодежный художественный театр из Улан-Удэ дал музыкальный спектакль-концерт — о бурятском поэте Намжиле Нимбуеве. Лучшим спектаклем фестиваля жюри признало инсценировку Иркутским ТЮЗом притчи Валентина Распутина «Живи и помни». А после спектаклей начинались капустники, тут отрывались кто во что горазд. Думаю, Володе такая нерегламентированная память о нем пришлась бы по душе.
Беседовал Юрий Казаков
