Та, кому даровал Бог слишком много и слишком мало отпустил
«Искусство возвышает душу» – эта цитата из дневника Марии Башкирцевой, ставшего бестселлером, послужила не только заглавием выставки в Доме русского зарубежья. Она определяет духовный стержень девушки, которой, как писала Марина Цветаева, «даровал Бог слишком много и слишком мало отпустил» (первый сборник поэта «Вечерний альбом» посвящен именно Башкирцевой). В экспозиции – более 150 картин, множество рисунков и эскизов, личные вещи (от сумочек до прелестных бальных туфелек), семейные фотографии, десятки переизданий дневника Башкирцевой на разных языках и документально-художественный фильм, рассказывающий о ее судьбе. Эти вещи из музейных и частных собраний Москвы и Петербурга, а также копии оригинальных работ художницы, которые недоступны для экспонирования, собрала воедино коллекционер и исследователь Татьяна Швец, которая после института начинала свою карьеру в Диканьском краеведческом музее близ Полтавы – недалеко от имения Гавронцы, где и родилась Мария Башкирцева.
– Музей тогда только создавался, сотрудники собирали информацию о выдающих людях, связанных с этими местами. Тогда я впервые «встретилась» с Марией Башкирцевой, начала по крохам собирать информацию о ней, которая только стала доступна в Советском Союзе. С трудом находила редкие статьи и антикварное издание ее дневника. Меня пленила ее судьба – короткая, но яркая жизнь, которая вызвала чувства сострадания и сочувствия. Когда мы с супругом Николаем впервые увидели ее пастели в Музее Орсе, то не могли поверить, что этой девушке был всего 21 год, когда она их создала, – рассказывает «МК» Татьяна Швец, чья коллекция стала основой выставки.
Не один десяток лет она собирает все, что связано с загадочной фигурой русской барышни, в свое время прогремевшей на весь Париж своей тонкой с живописной точки зрения и дерзкой по содержанию работой «Молодая женщина, читающая «К вопросу о разводе» Александра Дюма». Девушки, которая одной из первых доказала, что женщина-живописец может дать фору мужчинам, и которую некоторые исследователи называют первой русской феминисткой (что, впрочем, не совсем так). Но давайте обо всем по порядку.
Выставка под кураторством Татьяны Швец и Дарьи Жмылевой начинается с большой фотографии, сделанной в Ницце: Мария в роскошном платье заглядывает за занавес, будто готовясь открыть нам сокровенное. Именно откровенность, с которой она писала дневник, во многом пленяет в ее личности. Мария начала вести его в 12 лет, когда ее родители окончательно расстались. Отцом ее был дворянин, поручик Константин Башкирцев, матерью – Мария Бабанина, происходившая из старинного дворянского рода. Долгое время годом рождения художницы считался 1860-й, потому как именно он высечен на ее усыпальнице, что находится на кладбище Пасси в Париже. Правду о дате рождения раскрывает сама Мария в своем дневнике: в 20 лет она узнала от отца, что родилась в 1858-м, то есть за семь месяцев до свадьбы родителей. В первоначальной редакции дневника, сильно сокращенной и опубликованной почти сразу после смерти Башкирцевой матерью, нет этих строк. Лишь в изданной в ХХ веке более полной версии текста есть информация о дате рождения. Татьяне Швец удалось подтвердить эту информацию в 2007 году, получив ответ на официальный запрос из Исторического архива Санкт-Петербурга. Многие пробелы в биографии Башкирцевой были заполнены совсем недавно.
Разговор с Дюма
С самого рождения Мария оказалась в гуще страстей. Ее мать ушла от мужа, забрав дочь и младшего сына, когда они были совсем крохи, в 1861 году. Константин Башкирцев пытался вернуть семью, увез их в свое имение, но все кончилось скандалом (к слову, они и позже сходились, но потом вновь разошлись). Еще одним источником инцидентов был дядя Марии, брат ее матери, обаятельный пьяница и дебошир Жорж. Из-за его выходок семья регулярно оказывалась в центре скандалов и разбирательств полиции. Все это вредило репутации талантливой девушки и сыграло с ней злую шутку: такая «слава» ставила под вопрос удачный брак с юношей из приличной семьи.
В 1870-х Бабанины уезжают из Российской империи в путешествие по Европе и поначалу останавливаются в Ницце. Там Мария влюбляется и начинает вести дневник. Но в этом подростковом возрасте ее волнуют не только гормоны, она проявляет удивительную тягу к знаниям. Несмотря на то что мать часто играет в казино в Монте-Карло и много проигрывает, Мария убеждает нанять ей не только гувернантку, но и преподавателя из лицея. Занимается по 9 часов в день, читает Дюма, Шекспира, Золя, Платона, Плутарха, Геродота, Тита Ливия. Увлекается музыкой и рисованием. Ей 16. Тогда же впервые проявляются первые признаки болезни: обычная простуда осложняется, приводит к потере голоса, появляются сильные боли в груди.
Спустя год семья «снимается с якоря» – Париж, Шлангенбард, Висбаден, Флоренция, Рим. В Вечном городе Мария посещает не только балы и маскарады, но и галереи и дворцы, а еще берет уроки у профессионального художника – Вильгема Котарбинского. Здесь случается большая, но несчастная любовь – юный граф Пьеро Антонелли ухаживает за девушкой и уже готов жениться. Но его мать против брака с православной девушкой из семьи со скандальной репутацией. В итоге вместе с тетей Надин Мария отправляется в Париж, где ей суждено стать большой художницей. Ей 18.
Спустя год Марии ставят диагноз – хронический ларингит. Голос потерян окончательно, но она не опускает руки, а поступает в частную Академию живописи Родольфа Жюлиана – единственную в Париже, где обучаются женщины. Поначалу сокурсницы не воспринимают ее всерьез, полагая, что для светской модницы искусство лишь забава. Но очень быстро Мария Башкирцева делает успехи в живописи, буквально за полтора года добивается первой медали в конкурсе академии. На выставке отдельный раздел посвящен ее натурной графике, где подчас запечатлены одни и те же модели с разницей в несколько месяцев. Прорисовка, уверенность руки крепнет на глазах. Марии 22 года.
Кажется, чем больше болезнь забирает ее, тем сильнее ее дух и рвение к искусству. Мария начинает глохнуть. В 1880-м она отправляет портрет своей двоюродной сестры Дины Бабаниной (в замужестве Тулуз-Лотрек: ее муж был родственником прославленного художника) на парижский Салон, который считался главным смотром художественной жизни того времени. Некоторые художники, чьи работы не были приняты на Салон, кончали жизнь самоубийством. Но работа Башкирцевой принята. Она дает ей резонансное название: «Молодая женщина, читающая «К вопросу о разводе» Александра Дюма», тем самым отсылая к статье Дюма-сына, где он рассуждает, имеет ли женщина право на развод, если брак оказался несчастливым. Живописный портрет белокурой Дины, склонившейся над книгой, не просто заметили. Премьера имела эффект разорвавшейся бомбы. О Башкирцевой узнал весь творческий Париж.
– Эта работа очень важная в жизни Марии Башкирцевой: с нее начался ее путь профессионального художника. Она только переходила от крепкого «мужского» рисунка к колористической живописи. Мария сомневалась, подавать ли работу на Салон, но преподаватель Родольф Жюлиан убедил ее. За 18 дней она написала полотно и вставила в название труд Дюма-сына, вызывавший бурные споры. Тогда католический аббат Видьё отстаивал незыблемость брака, а Дюма разбивал его доводы жизненными примерами. Острота полемики вокруг темы привлекла большее внимание к работе, но она и сама по себе хороша. Особенно тем, как нежность соединяется в ней с противоречивостью контекста. Такой же сложной натурой была и сама художница – избалованная, но ранимая, капризная, но трудолюбивая, надменная, но самокритичная.
Спустя всего три года Мария Башкирцева в мучениях умрет от туберкулеза. Но несмотря на удушающие приступы лихорадки, глухоту, кашель с кровью, она будет продолжать путешествовать, писать картины и дневник. Она сфокусирует внимание на простых людях – будет писать крестьян и приговоренных к смерти, женщин легкого поведения, старух и нищих. Тогда она напишет одну из самых известных своих работ «Дождевой зонтик», которая ныне хранится в Русском музее. На ней изображена бедная девочка под черным, как тьма, зонтом, с ясными, глубокими глазами. Такими, как у самой Марии. На выставке копия работы висит недалеко от ее автопортрета, так что можно сравнивать и удивляться потаенной бездне, которая раскрывается в творчестве художницы.
Роза жизни Мопассана
Можно ли считать Башкирцеву феминисткой – исследователи спорят. С одной стороны она, как все девушки, мечтала выйти замуж, сохраняла невинность, влюблялась и обжигалась. С другой - в 1881 году вступила в «Общество за права женщин», а еще писала статьи о женщинах-художницах для газеты «Ля Ситуайен» под псевдонимом Полина Орел. А в ее дневнике проскакивали такие мысли: «О, если бы только я была мужчиной!» или «Я — женщина только по внешней оболочке».
Интересен еще один эпизод ее биографии. Она переписывалась с Ги де Мопассаном. Написала ему первой, но скрыла свою личность. Удивительно, но известный писатель ответил, хотя в том же письме признался, что получает десятки посланий от анонимов. Но это – дерзкое, при этом образное - произвело на него впечатление. «Вы достаточно известный человек, и вряд ли я могу хотя бы мечтать о том, чтоб стать поверенной Вашей прекрасной души, — если только душа Ваша и в самом деле прекрасна. Если же Вас вообще такие вещи не занимают, то я прежде всего жалею о Вас самом. Я назову Вас тогда литературным фабрикантом и пройду мимо», – говорилось в нем. Они обменялись десятком писем, полным острот на грани с… нежностью. Мопассан, например, писал незнакомке: «Я чуть ли не испытываю смутное желание наговорить Вам дерзостей. Это ведь позволительно, раз я Вас совершенно не знаю. И все же я пишу Вам… Вы упрекаете меня за банальность образа старухи, отомстившей пруссакам: но все ведь на свете банально». В итоге он предложил встретиться, но Мария отказалась. Она сама закончила этот роман в письмах так же резко, как начала, что тоже многое говорит о ее натуре.
Есть легенда, что уже после смерти Башкирцевой Мопассан оказался в салоне ее двоюродной сестры Дины – той самой, что изображена на картине «Молодая женщина, читающая «К вопросу о разводе» Александра Дюма». Узнав о кончине Башкирцевой, он воскликнул: «Это была единственная Роза в моей жизни, чей путь я усыпал бы розами, зная, что он будет так ярок и так короток!»
Слава пришла к Марии Башкирцевой после смерти, когда ее мать Мария Степановна опубликовала ее дневник. Правда, он был сильно урезан. В полной версии около 35 тысяч страниц, целиком на русском языке он по сей день не опубликован. Однако Татьяна Швец надеется перевести его с французского и выпустить без купюр. А главное - открыть музей Марии Башкирцевой, основой которого станет собранная за годы коллекция: два десятка личных вещей, издания дневника, переведенного на шесть языков (его переводили даже для Аргентины), картины и графика. Татьяна – одна из многих, кто очарован сложной личностью девушки.
Даже урезанный дневник вызвал бурные споры, одновременно восхищение и раздражение. Лев Толстой не дочитал дневник, а вот Чехов прочитал полностью и потом сказал о Башкирцевой, что «последние страницы примирили меня с ней». Марина Цветаева, по собственному признанию, год не выпускала из рук дневник Башкирцевой.
Она писала о Марии:
С той девушкой у тёмного окна
— Виденьем рая в сутолке вокзальной —
Не раз встречалась я в долинах сна.
Но почему была она печальной?
Чего искал прозрачный силуэт?
«Исключительной натурой» называл Башкирцеву Илья Репин. А Велимир Хлебников в своей литературной автобиографии «Свояси» (1919) писал: «Заклинаю художников будущего вести точные дневники своего духа: смотреть на себя как на небо и вести точные записи восхода и захода звёзд своего духа. В этой области у человечества есть лишь один дневник Марии Башкирцевой — и больше ничего».
В 1986 году поклонники художницы и писательницы создали ассоциацию «Круг друзей Марии Башкирцевой», которая проделала большую работу по полному изданию авторского текста дневника. 16-томник вышел лишь в 2005 году.
Еще сложнее история художественного наследия Башкирцевой. В 1908 году мать Марии передала 138 ее произведений в Музей Александра III, после революции преобразованный в Русский музей. После первой большой выставки Башкирцевой в 1929-м 66 работ уехали оттуда в Харьковскую картинную галерею, а еще 61 – в Музей украинских деятелей науки и искусства при Украинской академии наук. Одна работа – гипсовая скульптура плачущей девушки, закрывшей лицо руками, «Навсикая» – передана в Третьяковскую галерею. Время было такое: музейные фонды распределяли по всему Союзу, чтобы сделать более доступными публике в разных уголках страны. Для наследия Башкирцевой это имело трагические последствия: судьба большинства картин, переданных в украинские музеи, неизвестна. Во время Великой Отечественной войны они могли быть вывезены отступающими фашистскими войсками (но Татьяна Швец не нашла их следов в немецких архивах), погибнуть при бомбежке или просто украдены.
После Второй мировой войны о Башкирцевой в СССР позабыли и только в последние десятилетия вновь вспомнили и заново очаровались судьбой гордой и своенравной девушки, чьи чувства удивительным образом оказались близкими и понятными современным читателям ее дневника. Глядя на ее автопортрет, который висит в центре выставки, в эти глаза, полные достоинства, печали и жизни, кажется, что иначе и быть не может.
